Сарторис - Фолкнер Уильям Катберт - Страница 60

• Предыдущая
• 60/81
• Следующая

– Где он, Баярд? – снова спросила Нарцисса.

Он поставил ее впереди себя, направил луч фонарика на дерево над ее головой, и тотчас же две красноватые точки на расстоянии меньше спички друг от друга сверкнули ей из густого переплетения лозы, мигнули, исчезли и загорелись опять.

– Он шевелится, – сказал Кэспи. – Это молодой опоссум. Поди-ка вытряхни его оттуда, Айсом.

Баярд направил фонарик прямо в глаза зверя, а Кэспи поставил фонарь на землю и согнал к своим ногам собак. Айсом забрался на дерево и исчез в густой лозе, но за его передвижениями можно было следить по качающимся веткам и по возгласам, которыми он, тяжело дыша, одновременно запугивал, упрашивал и улещивал опоссума.

– Послушай, ты, – ворчал он, – ты не бойся, тебе совсем не будет больно, я тебе ничего худого не сделаю, я только в котел тебя брошу. Берегитесь, мистер, я уже тут, наверху.

Он закопошился, потом утих, и стало слышно, как он осторожно перебирает ветки.

– Вот он, – вдруг крикнул Айсом. – Теперь держите собак!

– Он маленький? – спросил Кэспи.

– Не знаю. Вижу пока только морду. Смотри за собаками.

Верхушка деревца начала бешено трястись, между тем как Айсом, раскачивая ветки, вопил все громче и громче.

– Идет! – крикнул он, и какой-то бесформенный комок начал медленно и неуклюже переваливаться с одной ветки на другую, потом остановился, и собаки напряженно завизжали. Комок опять покатился вниз, и луч Баярдова фонарика осветил его в ту минуту, когда он с глухим стуком шлепнулся на землю и тотчас исчез в водовороте собачьих тел.

Кэспи и Баярд с криками бросились в самую гущу, с трудом растащили собак, и в круглом световом пятне карманного фонаря Нарцисса увидела маленького зверька, который, скрючившись, лежал на боку, закрыв глаза и сложив на груди розовые лапки, напоминавшие ручки ребенка. Она с жалостью и отвращением смотрела на это неподвижное существо – воистину парадокс природы – с лисьим оскалом, человеческими руками и с длинным крысиным хвостом. Айсом соскочил с дерева, Кэспи передал ему поводки всех трех нервно повизгивающих псов, поднял топор и под испуганно любопытным взглядом Нарциссы положил топор на шею зверька, придавил ногами оба конца топорища и дернул опоссума за хвост… Нарцисса кинулась прочь, зажав рукою рот, но тут же остановилась, наткнувшись на глухую стену тьмы, и, дрожа от тошноты, смотрела, как остальные двигались вокруг фонаря. Потом Кэспи отогнал собак и с такой силой ткнул ногой престарелого пса дядюшки Генри, что тот с леденящим кровь изумленным воем отлетел в сторону, после чего Айсом взвалил на плечи мешок, а Баярд оглянулся в поисках жены.

– Нарцисса?

– Я здесь, – отвечала она.

– Это первый, а сегодня мы должны взять их дюжину – не меньше, – сказал он, подходя к ней.

– Нет, нет, – в ужасе содрогнулась Нарцисса.

Он пристально посмотрел на нее, направив ей прямо в лицо луч своего фонарика. Она подняла руку и отвела его в сторону.

– Что с тобой? Ты уже устала?

– Нет… я только... Пойдем, они уходят.

Кзспи повел их в лес. Под ногами шуршали сухие листья и раздавался хруст ветвей. Свет фонаря вырывал из тьмы деревья; над головой среди редеющей листвы в смутном небе плыли тусклые звезды. Собаки бежали впереди, а охотники шагали следом среди маячивших во мгле стволов, оступались в канавы, где в свете фонаря темнела на блестящем песке похожая на огромные ножницы тень от длинных ног Кэспи, и сквозь колючие цепкие заросли продирались на другую сторону канавы.

– Надо держаться подальше от ручья, – заметил Кэспи. – Если они наткнутся на енота, их до утра домой не загонишь.

Он снова двинулся к опушке, и все четверо выбрались из леса, пересекли заросший бородачевником луг, где пахло солнцем и пылью, от которой свет фонаря нимбом расплывался по краям.

– Давай, пес!

Они опять вошли в лес. Нарцисса начала уставать, но Баярд шел впереди, с великолепным пренебрежением отметая такую возможность, и она, не жалуясь, следовала за ним. Наконец откуда-то издалека до них донесся дребезжащий крик. Кэспи остановился.

– Посмотрим, куда он идет.

Стоя в темноте, в печальной сырой прохладе поздней осени, среди умирающих деревьев, они прислушались.

– Эгей! – густым басом крикнул Кэспи. – Держи его!

Собака отозвалась, и они снова медленно двинулись вперед, временами останавливаясь и прислушиваясь. Собака продолжала лаять; теперь до них доносилось уже два голоса, которые, казалось, по кругу обходили их путь.

– Эгей! – снова крикнул Кэспи, и голос его замирающим эхом отозвался в деревьях.

Они шли вперед. Собаки снова подали голос, где-то сбоку от того места, откуда донесся первый крик.

– Он заводит их туда, откуда пришел, – сказал Кэспи. – Давайте подождем, пока они толком след возьмут.

Он опустил на землю фонарь и сел на корточки рядом, Айсом свалил с себя мешок и тоже присел на корточки, а Баярд уселся, прислонившись к дереву, и потянул за собой Нарциссу. Собаки снова залаяли, теперь немного ближе. Кэспи всматривался в темноту, откуда доносился лай.

– Не иначе как они нашли енота, – сказал Айсом.

– Может, и так. Горного.

– Он идет сюда, вон к тому остролисту?

– Похоже на то.

Они сидели не шевелясь и слушали.

– Будет дело, – сказал Кэспи. – Эгей!

В воздухе теперь повеяло прохладой – согретая солнцем земля начала остывать, и Нарцисса подвинулась ближе к Баярду. Он вынул из кармана пачку папирос, протянул одну Кэспи и закурил сам. Айсом сидел на корточках, вращая глазами в свете фонаря.

– Дайте мне тоже, пожалуйста, сэр, – сказал он.

– Нечего тебе курить, парень, – заметил Кэспи.

Но Баярд дал Айсому папиросу, и он снова уселся на корточки, поджав тощие ноги, бережно держа в черной руке белую трубочку. Позади в кустах началась возня, послышалось испуганное подвывание, и в освещенном пространстве появился щенок; повизгивая, он робко терся об ногу Кэспи, и в глазах его блестели фосфорические огоньки.

– Ну, чего тебе? – сказал Кэспи, гладя его по голове. – Напугался там, что ли?

Щенок неуклюже присел и, повизгивая, зарылся носом в ладонь Кэспи.

– Не иначе как он там медведя нашел, – сказал Кэспи. – Чего ж остальные псы не помогли тебе его словить?

– Бедняжечка, – сказала Нарцисса. – Он правда испугался, Кэспи? Иди ко мне, песик.

– Просто они ушли и бросили его одного, – отвечал Кэспи.

Щенок робко терся об его колени, потом подпрыгнул и лизнул ему лицо.

– Пшел вон! – крикнул Кэспи и отшвырнул щенка. Тот неловко плюхнулся в сухие листья, вскочил на ноги, и тут собаки опять резко залаяли, лай их звонко и отчетливо прозвенел в темноте, щенок повернулся и, тявкая, понесся к ним. Собаки залаяли снова. Айсом и Кэепи прислушались.

– Да, сэр, – заметил Кэспи, – он точно к тому дереву идет.

– Ты, наверно, знаешь эти места как свой двор, правда, Кэспи? – сказала Нарцисса.

– Да, мэм, знаю, как не знать. Я ведь с малых лет тут раз сто все кругом обошел. И мистер Баярд, он тоже все тут знает. Он тут все время охотился, почитай столько, сколько и я. Он и мистер Джонни – оба вместе. Мисс Дженни послала мепя с ними, когда им первый раз ружье дали, и я еще ту одностволку веревочкой перевязывал. Помните ту одностволку, мистер Баярд? Здорово она стреляла. А сколько мы в этих лесах черных белок перебили! Да и кроликов тоже.

Баярд сидел прислонившись к стволу. Он смотрел на верхушки деревьев, на далекое блеклое небо, и папироса медленно догорала у него в руке. Нарцисса взглянула на его мрачный профиль, четко обрисованный в свете фонаря, и теснее прижалась к нему. Но он не шелохнулся, и тогда она положила руку в его ладонь. Но рука его тоже осталась недвижимой и холодной, и он опять ушел от нее в пустынные высоты своего отчаяния. А Кэспи густым и низким голосом уже снова неторопливо произносил какие-то лишенные согласных слова, и в его речи сквозила мягкая печаль.

– Да, мистер Джонни здорово стрелял. Помните, в тот раз, когда мы с вами и с ним…

• Предыдущая
• 60/81
• Следующая