Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 16

— А как ты тогда город взял? — интересуется Рокоссовский. Он везде свой нос суёт, всё ему любопытно. И смотрит на нас с завистью, мы тут таких делов понатворили, пока он в своём Полесье, как сыч, сидел. Не совсем, конечно, Житомир он лихо взял.

Анисимов фыркает презрительно.

— Ф-ф-ф, какой там нахрен город⁈ Одно название. И гарнизон, до батальона всякого сброда с парой лёгких танков. Для устрашения крестьян, не иначе…

— Отакую дурнинку мабуть голыми руками запросто сжучить, — гудит басом Никитин.

Почти час обсуждаем теоретические возможности не выпустить Гота из Каунасского мешка. Ничего не получается, никак не склеивается. Это реально было не кольцо окружения, а незавязанный мешок. Вот Гот в горловинку и выскочил.

— По реке спустить миномёты, усилить соседний полк, — предлагает Голубев.

— Чтобы разбить переправу, хватило и своих сил, — не возражает, а размышляет Анисимов. — К тому же это скрытно проделать невозможно. Немецкая разведка могла засечь и накрыть своей артиллерией. Прямо на реке.

Чем дальше в лес обсуждений возможных действий, тем яснее становится, что остановить Гота никак не получалось. Единственное, что могло помочь, его нерешительность. Или приказ сверху стоять до конца. Но, видимо, такого приказа не было.

К нам заглядывает Сергачёв.

— Товарищ генерал, — обращается ко мне, так-то тут все генералы, — баня готова.

Генеральский народ оживляется, все уходим из штабного вагона в банный. Уже голыми продолжаем совещание.

— Ставка одобрила идею создания нового фронта. И название «Украинский» утвердила, — сообщаю всем новость. — Ты, Филатов, переходишь под командование Константиныча, он будет новым комфронта.

Оживляются генералы, поздравляют Рокоссовского, который слегка смущается. Филатов глядит вопросительно.

— Тебя там ждут великие дела, — нагнетаю ему мотивацию. — А Западный фронт уже перенасыщен войсками, так что возникают сложности управления. Толкаться локтями начинаем. Ещё тебе, Константиныч, перебросят одну из дальневосточных армий. Японская угроза слабеет… у-у-х!

Соскакиваю вниз, за мной Голубев и Рокоссовский. Никитин, самый яростный любитель из нас попариться, плеснул на каменку чуть не полный ковш. Мы-то спрыгиваем, а наверху кроме Григорича остаётся Кузнецов. Филатов, покряхтывая, спускается за нами.

— У микадо глаза, видать, расширяются, когда он видит, что мы с их союзниками делаем, — продолжаю, сидя на полу.

У Филатова, если не считать Голубева, самая мощная армия на моём фронте. И по укомплектованности вооружениями и по гонору командного состава. Если у немцев СС считаются элитными частями, то у меня 24-ая ударная. Недаром она так и называется.

— Как тебе разделаться с Украиной, сам думай, Константиныч, — начинаю стратегический инструктаж. — Я предлагаю Львовское направление и далее до Румынии. Во-первых, перережешь большую часть коммуникаций фон Рунштедту. Во-вторых, с твоей территории можно будет легко дотянуться до Плоешти и посадить весь вермахт на голодный топливный паёк.

Никитина остальные затюкали, и когда жар слабеет, снова лезем наверх, но уже по очереди. Под ударный веник Григорича, он берёт на себя термическую обработку наших генеральских тел. Его самого затем охаживаю я. Под его критические требования поддать и поддать.

— Обожгёшься, — урезониваю без всякого результата и, покачав головой, поддаю. Никитин кряхтит от наслаждения. Цвет мощной спины приближается по спектру к цвету варёного рака. Монстр какой-то. Все остальные глядят на него с уважением.

Деловой разговор затихает сам собой. До поры. Все наслаждаются баней.

Минут через сорок, разморенные и разомлевшие, сидим в предбаннике. Из всей одежды только простыни. Поднимаюсь и выглядываю в раздевалку. Там боец Филина, у ног которого ящик с бутылками и полотняный мешочек. Сашу отпустил отдыхать.

— Заноси, боец, — и он заносит. Мои генералы глядят с огромным интересом, как он вытаскивает из мешочка каравай хлеба, кусок сала, репчатый лук и солонку. Жалко солёной рыбки нет, но и этого хватит.

— Угощайтесь, товарищи генералы, — делаю широкий жест.

— Шо це такэ? — Никитин сворачивает пробку с бутылки, принюхивается и расцветает всем лицом.

Анисимов, как и остальные, разглядывает наклейку. Она пока блёклая, со временем сменим. Пока будем считать, что содержание важнее формы.

— Пиво «Баварское», — хмыкает и читает дальше. — Произведено в Белоруссии, БССР, Вилейская область…

Через секунду нас накрывает громовой хохот Никитина. Вслед за ним начинают смеяться Анисимов и Рокоссовский. Не ошибся в этих людях. Никитин только производит впечатление станичного простака. На самом деле, быстро соображающий мужчина. Развитое чувство юмора свойственно только умным людям.

После приступа веселья, — я всего лишь гадко ухмыляюсь, — наслаждаемся напитком и закуской, которая разлетается с авиационной скоростью.

— Попозже думаю слегка изменить название, — рассуждаю вслух. — Назовём «Баварское трофейное». В трофеи мы, товарищи, будем брать не только танки и самолёты. Но ещё станки, рецепты, разные технологии, перенимать технические новинки. И окончательно догоним в этом смысле Европу. Из этой войны надо выдавить максимум пользы.

Потом возобновляю разговор с Рокоссовским.

— 60-ую авиадивизию тоже отдам тебе. Без авиации воевать невозможно. Полк ночных бомбардировщиков помогу создать. Надо тебе ещё бомбардировочный полк выделить. Это я позже подумаю…

— Слушай дальше, Константиныч, — возобновляю разговор после опорожнения бутылки. — На Западной Украине в Дрогобычах, — это недалеко от Львова, — есть НПЗ. Нефти там перерабатывается сравнительно немного, но это в масштабах всей страны. А тебе хватит. Меньше станешь зависеть от центральных поставок. Или совсем просить топливо перестанешь. Смекаешь?

Рокоссовский кивает, уносясь в размышления.

— Захватить его, как ты понимаешь, надо быстро и чисто. Чтобы немцы не успели всё взорвать. И позже защищать придётся, рассадить везде зенитки. Короче, это стратегический для тебя объект.

Потягиваюсь.

— С местными жителями не церемонься. Они гитлеровцев цветами встречали, — генералы издают глухое ворчание, как стая псов при виде мелкого шакала. — Разведка доносит, что еврейские погромы и массовые убийства там обычное дело. Ну, это Цанава разберётся. А ты сделаешь вот ещё что…

Моё предложение выглядит настолько неожиданным и издевательским, что генералы цепенеют, а затем опять начинают ржать. Ну, посмотрим, что из этого выйдет.

Окончание главы 4.

По современным данным из сети.

Какая погода была под Москвой в конце 1941 года?

4 ноября 1941 года температура под Москвой опустилась до −7 градусов. Такая погода стояла три дня, после чего наступила оттепель. В период с 11 по 13 ноября морозы усилились до 15–17 градусов, но затем температура поднялась и держалась в диапазоне от −3 до −10 градусов. А вот, например, одна из записей о погодных условиях за 30 ноября: «Потепление. Температура около 0°. В районе расположения 13 АК (армейского корпуса, — Ред.) к вечеру прошел дождь. Состояние дорог прежнее».

В первых числах декабря температура упала, доходя ночью до минус 25 градусов.

По-настоящему сильные холода, когда ночные температуры будут опускаться до −35 и ниже, ударят в конце декабря 1941 года.

30 октября, четверг, время 11:15

Смоленск, центр № 2 боевой подготовки Запфронта.

— Вроде ничего, — отвечает на мой вопрос лейтенант Нефёдов, вертя в руках СВТ в белом чехле.

Не сразу удаётся отбить щемящий укол в сердце при виде преемника старлея Никоненко. Хотя нет, капитана. Посмертное звание своей властью присвоил, а вот звезду Героя пришлось пробивать. Но ничего, работаем дальше. В конце концов, я тоже не бессмертный.

Мы в длинном строении барачного типа, но построенного на совесть. Капитально. Многофункциональное помещение. И тир и спортзал. Места хоть отбавляй. В волейбол и прочие боллы не поиграешь, низко. А всё остальное — пожалуйста. Здесь даже отопление есть на мощных стальных трубах.