Дикая карта (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 37

Мысли поневоле шевелились в голове, в то время как тело уже находилось внутри книжного. Ну что тут сказать — разница уже была заметна даже в сравнении с последними годами существования СССР. Тогда книги западных фантастов и детективщиков хоть и стали появляться, хм, куда как чаще, но достать их всё едино было большой проблемой. И сразу вспомнилась такая феерическая хрень как советская программа «книги в обмен на макулатуру».

Вот она, знакомая книга. Джеймс Хэдли Чейз, «Мёртвые молчат». Память подсказывает, что именно такую я-Всеволод покупал четыре года назад наряду с ещё несколькими. По той самой «макулатурной» программе, чтоб ей пусто было. Естественно, любители хороших книг сами макулатуру не собирали, а просто перекупали «талончики» у тех, кто этим промышлял. И ведь, что особо безумно, за деньги не продавали. Только таким вот извращённо-экзотическим манером приходилось действовать. И стоило, хм, ни разу не дешевле, чем если бы продавалось нормально, напрямую, без шаманско-советских танцем с бубном. Впрочем, удивляться этому не стоило, ибо что поделать — государство победившего аж на семь десятков лет сюрреализма во всей красе. Того, который лучше всего на полотнах Босха отображен… или Брейгеля, тут уж кому как нравится. До «Каприччиос» Гойя этому было далеко, ибо эстетики ни разу не присутствовало.

Ай, ладно, вот это точно безвозвратно сгинуло, гарантия. В отличие от многого иного, что нашёптывала самую малость вернувшаяся память. Посему возвращаемся к делам нашим нынешним, ставим обратно на полку знакомуй и уже не раз читанный томик, после чего неспешно так начинаю прогуливаться по всем углам магазина. Продолжаю, так сказать, изображать из себя обычного клиента. Хм, а может и не изображать, поскольку обнаружились несколько томиков ещё одного классика мирового детективного жанра, на сей раз Стаута. Вот и читал, и помню сюжет, а всё равно хочется взять, заново перелистать в свободное время. Было бы оно ещё в достаточных количествах, однако… Хочется верить в лучшее. Поэтому хватаю все четыре заинтересовавших меня книги и неспешно двигаюсь туда, где чуть ли не с самого начала приметил девушку Вику.

Бывшая красотка и дорогая путана. Сейчас она выглядела… Да нет, выглядела то она и сейчас в достаточной мере неплохо. Просто отсутствовала «боевая раскраска», да и общий стиль был выбран подходящий нынешней работе. Строго, но в то же время выгодно подчёркивалась фигура, скрывая то, что должно было быть скрыто. В частности, невеликую грудь, ну да это, как известно, дело вкуса. А ещё видно уже воочию, что ходить ей… больновато. Нога, помимо прочего, повреждена. К слову, если смыть с лица макияж — а он есть, просто наложен так, будто его и нет, будто всё естественно — найдутся шрамы. Ч-чёрт, да этих шрамов у бедолаги реально много, от души её избили. Неудивительно, что приняли за мёртвую, потому и не удостоверились в окончательной смерти. Мда, дела те ещё. Однако без трости ходит, видимо, чтобы не показывать слабость. Или тут опасения работу потерять, и без того полученную по знакомству совсем недавно. Я не оговорился, в книжном она действительно работала без году неделя, с удовольствием покинув место в обычном ларьке. Самоуважение. Это хорошо, это важный признак, показывающий, что Вика Кононова ещё не сломалась. Или сломалась, но не полностью. Только надлом то выправлять куда легче, нежели пытаться восстанавливать абсолютно сломленного человека. Первое для меня приемлемо, второе же… Ну не та сейчас ситуация. Она, как ни крути, мне покамест нет никто, просто в перспективе полезный человек, этакий прототип, опытный образец. Может очень даже ценный. Тут нужно прикинуть, посмотреть, изучить. И начать надо здесь, сейчас.

Подхожу и сгружаю все четыре выбранных книги на прилавок, улыбаясь девушке. Нормально улыбаясь, стараясь быть искренним, не лукавить. Женская интуиция — это не просто слова, порой она очень даже реальна. Особенно у таких вот ночных бабочек, настоящих и «в отставке». Им она ох как нужна. На кой? Странный вопрос. Не сумеешь с ходу проинтуичить уровень возможной угрозы от клиента, его неадекватности — велика вероятность если и не умереть, то уж точно остаться избитой, попользованной и без каких-либо денег. Некоторые выродки ещё и сами украшения сдернуть норовили. Безумие, но факт остаётся фактом. Люди разные бывают, а недолюди так и особенно.

— Приветствую красивую синьорину, — короткое наклонение головы, изображающее поклон. — Мне вот это посчитайте, будьте столь любезны, — и рукой похлопать по невысокой стопке книг.

В ответ улыбка. Не дежурная, но и не радостная. Скорее печальная, поскольку сама Виктория хорошо осознавала, что от былой красоты по факту бледная тень осталась, про здоровье и вовсе говорить не приходится. Ну а пока она смотрела цену каждой книги и озвучивала итоговую сумму, я, чтоб продолжить разговор, обратил внимание девушки на малое число покупателей. Даже потенциальных:

— Маловато сегодня людей тут. Совсем мало, что реально огорчает. Неужто люди читать меньше стали? Странно, учитывая, что доля действительно читаемых книг существенно подросла Вы, я вижу, тоже из числа любящих отвлечься на хорошую литературу.

И взгляд в сторону лежащего чуть в стороне томика Агаты Кристи, судя по названию, одного из детективных романов с усатым бельгийцем в главной роли. Не могу сказать, что любимый автор даже в рамках детективного жанра. но читал, как иначе то. И классика, и в то же время не нудятина, которую в руки брать тоскливо.

— Отвлечься может и многие хотели бы. Возможности не у всех есть. Время, деньги — когда чего и когда у кого не хватает. Некоторые в библиотеки ходить привыкли.

— Ну да, ну да, — ухмыльнулся я. — Очаровательный сервис в них у многих отшибает само желание показаться там снова, если только не по настоятельной необходимости. Фонды опять же далеко не всегда радуют. Книги, что действительно интересны, только в главной городской. В районных же — мрак и тоска вперемешку с классиками максизма-ленинизма и разной макулатурой о радостных буднях сталеваров и трактористов. Вот вы бы сами хотели променять повествования «бабушки английского детектива» на, к примеру, какого-нибудь Серафимовича с его «Железным потоком» или там Астафьева с его описаниями скучнейшей деревенской жизни?

— Я, знаете ли, не героиня, — и улыбается чуток искреннее. — Это только в рамках школьной или, быть может, институтской программы для журналистов там или филологов заставить читать можно. А для удовольствия… не верю.

— Кто знает. Может появилось новое ментальное извращение — литературные мазохисты. Вроде как плакали, плевались, но продолжали читать «Малую землю» дедушки Брежнева.

— Мазохисты… Уже представила их. Разных.

Верю. Вот прямо легко и сразу, ибо уж кто-кто, а бывшая путана однозначно успела всякого и всяких повидать, в том числе и садистско-мазохистскую братию. Первых наверняка куда как чаще, вторых, соответственно, реже. Но я так полагаю, всё ж было. Такое впечатление, что нечто совсем особенно запоминающееся в памяти всплыло. Особенный в такие моменты взгляд, сложно его с чем-либо иным попутать.

Почувствовав, что удалось «зацепиться», перевёл разговор на разные похожие чудасии среди мировой литературы, среди которых мемуары маркиза де Сада были так себе, откровенной мелочью. Затем последовал вопрос относительно того, что действительно нового и интересного из хорошей импортной литературы поступало. Качественная фантастика, история, детективы опять же. Помимо того, что я уже успел посмотреть на полках. Вроде и обычные вопросы, но перемежаемые иными, прощупывающими психологическое состояние Виктории, её интересов, кругозора.

Хорошо пошло. В том смысле, что надлома не чувствовалось абсолютно, хотя подозрительность ко всем и вся ощущалась явственно. Это она правильно, с её то сложным прошлым и непонятным будущим. Полагаю, опасается того, что обидчики, не довершившие дело до конца, могут вспомнить, постараться найти, а там уж исход более чем понятен. Если, конечно, живущие если не одним днём, то уж точно не заглядывающие далеко вперёд отморозки вообще ещё помнят о той проститутке, которая пыталась прирезать одного из них. Неудачно ведь… А их жизнь вообще та ещё карусель с постоянным риском быть подстреленным, зарезанным, в лучшем случае приземлённым на нары по не самым легковесным статьям.