История российского государства. том 10. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха - Акунин Борис - Страница 25

Некоторые вычеркнутые из истории «враги народа» во времена хрущевской Оттепели вернулись в учебники, но общая картина всё равно сильно искажена. Попытаюсь исправить эту несправедливость.

Огромную роль в победе Красной Армии — не меньшую, чем Троцкий — сыграл его заместитель в Реввоенсовете Республики Эфраим Склянский (1892–1925), истинный создатель советских вооруженных сил и участник, а нередко и инициатор всех основных военных решений.

Троцкий постоянно разъезжал по фронтам и часто отсутствовал; его помощник всё время был на месте, подле Ленина. Тот полностью доверял этому неутомимому, всезнающему работнику, которого прозвали «машиной». Считается, что большинство ленинских телеграмм, отправленных командующим фронтами и армиями в критические моменты войны, составлены Склянским — Ленин их только подписывал. «Владимир Ильич звонил Склянскому, или, наоборот, Склянский звонил Владимиру Ильичу. Склянский составлял телеграмму, Владимир Ильич поправлял и подписывал, и телеграмма свое действие на месте производила безошибочно», — рассказывает Троцкий, который называет своего заместителя «человеком исключительным». Луначарский пишет, что это «один из центральных мозговых узлов огромного организма».

Склянский обладал выдающимися способностями и всюду оказывался среди первых. Гимназию он окончил с золотой медалью, медицинский факультет университета с отличием, после февральской революции его — военного врача, офицера, да к тому же еще и еврея — солдаты выбрали председателем сначала дивизионного, а потом и армейского комитета. Внимание Троцкого молодой человек привлек своей распорядительностью во время октябрьского переворота и с тех пор стал ближайшим сотрудником вождя. С марта 1918 года двадцатипятилетний Склянский занимался строительством Красной Армии, и все основные достижения — привлечение «военспецов», мобилизационная система, логистика управления — основывались на его идеях. Он работал по 18 часов в сутки, год за годом.

Командарм Буденный в своих мемуарах простодушно проговаривается о тогдашнем положении Сталина, когда описывает их совместный визит к всемогущему зампреду в 1920 году: «Мы доложили Склянскому о недавнем заседании Реввоенсовета армии, о выводах, к каким пришел Реввоенсовет. Склянский одобрил наши рекомендации, чему, конечно, мы были очень рады». Сталинский секретарь Бажанов уже в двадцатые годы пишет: «Сталин ненавидит Склянского (который во все время гражданской войны преследовал и цукал Сталина) больше, чем Троцкого».

Когда после смерти Ленина в большевистском руководстве начнется борьба за власть, первое, что сделает Сталин — добьется отставки Склянского и настоит на отправке его подальше за границу, в Америку. Там Склянский вскоре погибнет при весьма подозрительных обстоятельствах (утонул в озере). Без своего надежного помощника Троцкий долго не продержится.

Из невоенных вождей на первое место следует поставить председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета Якова Свердлова (1885–1919), то есть формально главу советского государства, президента, при котором Ленин являлся премьер-министром. Пока жил Свердлов, должность председателя ВЦИК имела первостепенное значение — это был тот случай, когда «человек красит место»; потом, когда «место» досталось тусклому Калинину, оно превратилось в декорацию.

Высший в республике пост 32-летний Свердлов занял сразу после Октября — по настоянию Ленина, в орбиту которого попал совсем недавно, всего полгода назад. Недоучившийся гимназист, опытный подпольщик, ветеран тюрем и ссылок, Свердлов заслужил доверие вождя исключительными организаторскими качествами и редкостной работоспособностью. Вскоре он стал ведать расстановкой партийных кадров и координацией связей между ЦК и периферийными комитетами. По всем вопросам, во всех дискуссиях этот человек держался ленинской позиции. Одним словом, у Троцкого был Склянский, а у Ленина — Свердлов.

После июльского фиаско Свердлов устроил переход Ленина на нелегальное положение и в дальнейшем был связным между Разливом и Петроградом. Руководитель ВЦИКа был сторонником самой жесткой линии, враги прозвали его «черным дьяволом» — и не только за всегдашнюю черную кожаную тужурку. Он стал одним из инициаторов разгона Учредительного Собрания. Считается, что именно Свердлов отдал распоряжение екатеринбургскому большевику Голощекину уничтожить царскую семью (и Екатеринбург впоследствии получил имя Свердловск). «Красный террор», объявленный после эсеровских терактов, тоже был введен Свердловым, который после ранения Ленина исполнял должность председателя Совнаркома и должен был остаться на ней, если бы вождь не выздоровел.

Судьба, однако, распорядилась иначе. Ленин поправился, а его предполагаемый преемник в марте 1919 года умер от испанки. Если бы этого не произошло, этот том, вероятно, назывался бы «Ленинско-свердловская эпоха».

После смерти Свердлова ключевой фигурой советского тыла и главным невоенным помощником Ленина сделался Феликс Дзержинский (1877–1926), создатель системы насилия и страха, обязательной для всякого диктаторского режима.

Дзержинский начинал как активист польско-литовского марксистского движения и долгое время воспринимался как «национальный элемент», представитель польской социал-демократии. В гимназии у Феликса по русскому был «неуд», до конца жизни он говорил с акцентом, а писал с ошибками. В отличие от Ленина и Троцкого, это был настоящий, многолетний тюремный «сиделец», к моменту революции проведший за решеткой треть своей взрослой жизни. От каторги его освободил только Февраль.

В момент октябрьского переворота Дзержинский не входил в большевистскую верхушку. Его взлет начался только в декабре 1917 года, когда Ленин поручил вчерашнему каторжанину возглавить временный (как предполагалось) орган по борьбе с саботажем — Чрезвычайную комиссию. Эта организация, много раз менявшая название, переживет все другие советские государственные учреждения. Она станет хребтом тоталитарного государства.

Подобно военному руководителю Склянскому, Дзержинский был безжалостен к себе и неутомим. Его тоже называли «машиной», а Роман Гуль окрестил «думающей гильотиной». Он пишет: «Самостоятельность мысли в Дзержинском отсутствовала. Его ум ограничен, знания брошюрочны, росшее в тюрьме мышление безжизненно и только сектантски-искривленная душа сильна тупой верой в непреложную святость партийной программы. До 1917 года за эту программу он отдавал свою жизнь, а с 1917 года начал отдавать чужие».

Все отмечают в Феликсе Эдмундовиче искренность убеждений, цельность натуры, железную волю, аскетизм. На философа Николая Бердяева, которого глава ЧК лично допрашивал (и не расстрелял, а выслал из страны) Дзержинский произвел впечатление «человека вполне убежденного и искреннего». «Думаю, он не был плохим человеком и даже по природе не был человеком жестоким. Это был фанатик. По его глазам он производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое».

Современный британский исследователь Дональд Рейфилд рассказывает о Дзержинском так: «В отличие от Сталина, Дзержинский был педантически строг. Он выбросил блины, приготовленные сестрой, только потому, что она купила муку у спекулянта; уволил племянницу и того человека, который дал ей работу на железной дороге, за то, что она злоупотребила их фамилией. Только раз в жизни он посетил выставку картин — и в ужасе убежал, прикрыв лицо руками. На концертах он не бывал, и его единственным чтением были марксистские трактаты и романтическая польская лирика. Единственным фильмом, который он посмотрел, была заказанная им самим лента о похоронах Ленина. Своего сына он отдал на воспитание в рабочую семью, «где легче сохранить и обогатить душу». Любовь, красоту, правду он видел только в своей работе».