Опричник Его Величества (СИ) - Глебов Виктор - Страница 51

— Притормози, — сказал я Дмитрию, который ускорил шаг. — Дадим твоей подружке время порезвиться.

— Она не моя подружка, господин маркиз.

— Не называй меня так. Я тут инкогнито. И никаких Сиятельств. Понял?

— Так точно. Вам бы и остальных стоило предупредить.

Тут он был прав. Ну, да ладно. Успеется. Хотя, конечно, мог бы и сообразить. Похоже, я до сих пор не привык к своим титулам. Вот ведь хохма.

— Ладно, вперёд, — кивнул я.

Дима вошёл в магазин первым. Я — сразу за ним.

— Всё в порядке, — проговорила Катя, стоявшая у двери с надписью «Только для персонала».

Дима заглянул за прилавок.

— Чисто, — сказал он мне.

Это означало, что продавец мёртв и никого уже ни о чём не предупредит.

— Ты что, меня проверяешь? — спросила Катя.

— Ни в коем случае. Просто убеждаюсь. Ты ж меня знаешь. Я параноик.

— Дурацкая привычка. Оскорбительная. Я ни разу не подводила.

— Ну, однажды было.

— И что, теперь мне нет доверия⁈

— Ну, прости!

— Как будто у тебя не было осечек. Прямо никогда!

— Так, народ! — вмешался я. — Давайте не отвлекаться, ладно? Пошли, — я указал на дверь.

Катя тут же открыла её и рванула вперёд. Дима — за ней. Раздались звуки затворов и хлопки выстрелов. Вопреки распространённому среди зрителей боевиков мнению, глушители не полностью подавляют… Впрочем, я об этом уже говорил.

В подсобке, служившей складом, лежали два тела. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что они уже не поднимутся. Ликвидаторы, и правда, знали своё дело.

Дима осматривал стеллаж, заставленный бытовой техникой.

— Мне кажется, дверь должна быть за ним, — проговорил он, водя рукой по стенкам. — Надо только нащупать кнопку или рычажок…

— Не утруждайся, — сказал я. — Станок наверняка под землёй.

— С чего вы… То есть, почему вы так думаете?

— Потому что вот это очень смахивает на люк, — ответил я, сдвигая стол, на котором были разложены приборы. — Поднимай. Я войду первым.

— Но… Вы уверены?

— Не трать моё время. Делай, что велено.

— Слушаюсь.

Дима поддел утопленное в пол кольцо и потянул наверх, открывая вход в подвал. Внизу было светло, так что виднелись ступеньки. По ним я и отправился, скастовав вокруг себя силовое поле.

— Эй, какого хрена⁈

Так себе приветствие, но я и не ожидал каравая. В общем, не обиделся. Просто синхронизировался с Бером. «Аз есмь Ярость! Яз есмь Гнев!»

От грохота автоматов заложило уши, но видеть противников мне это не помешало. Все они были здесь. Четверо стреляли, остальные тянулись к оружию.

Я пустил струю кислоты, обливая тех, кто уже открыл огонь, одновременно использовал ускорение, чтобы переместиться в центр подвала. Оказавшись между врагами империи, я заработал когтями. Бер рассекал тела, как масло, кровища брызгала во все стороны! Кипы отпечатанных листовок быстро покрылись красным. Сзади застучал автомат. Это Дима присоединился к зачистке. А следом за ним огонь открыла и Катя. Не прошло и трёх минут, как помещение оказалось завалено телами. Я заглянул за громоздкий типографский станок. А вот и зассавшие. Скрючились на полу, трясутся от ужаса. Кажется, один даже обмочился. Схватив их за шкирки, вытянул на свет Божий.

— Берите этих и ведите наверх, — велел я ликвидаторам. — Будут петь, как соловьи.

Опричники скрутили пленников и потащили по лестнице. Я же свернул техники, чтобы не тратить Живу, и осмотрелся.

Урожайно, что уж говорить. Демон алчно заворочался, предвкушая трапезу. Я начал поглощать кровь убитых, претворяя её в магическую энергию. Закончив, поднялся из подвала и почти столкнулся с Андреем.

— Мне ничего не досталось, — проговорил он сокрушённо. — Никто не пытался сбежать.

— В другой раз повезёт, — ответил я. — Мне нужно вызвать машину, чтобы забрали станок.

Выйдя на улицу, я поманил Катю и Диму.

— Везите пленников в Канцелярию. Степан Николаевич собирается их допросить.

— А вы?

— Я своим ходом. У меня тачка поблизости.

Задерживаться в магазине я не стал. Хотелось поприсутствовать на беседе с подпольщиками. Когда прибыл в Канцелярию, допрос ещё не начался.

— А, вот и вы, — кивнул Голицын, встретившийся в коридоре. — Отличная работа. Впрочем, я и не сомневался. Иду колоть языков.

— Могу поприсутствовать?

— В этом нет необходимости. Вы своё дело сделали.

— Они могут быть связаны с Неклюдовым.

Начальник Канцелярии притормозил. Задумался.

— Что ж… Ладно, если хотите, идёмте.

Отлично!

Мы спустились в подвал, где были оборудованы не только камеры, но и комнаты для допросов. Обоих пленников уже подготовили: пристегнули к железным креслам. Выглядели революционеры жалко: бледные, испуганные, трясущиеся. Почему-то их поместили в одну комнату. Меня это удивило: я бы допрашивал подпольщиков по отдельности.

— Итак, господа, кто желает облегчить свою участь, сотрудничая со следствием? — проговорил Голицын, едва взглянув на обоих. — Кому угодно сохранить свою жизнь? — он поднял папку, которую держал в руке. — У меня тут приказ о помиловании. Уже подписанный. Осталось только имя добавить. Правда, всего один. Так что придётся вам, парни, побороться. Кто желает начать?

— Грязный пёс режима! — клацая зубами, выкрикнул один из арестованных. — Прислужник царизма! Мы ничего не скажем! Можешь хоть до смерти нас запытать!

Голицын театрально всплеснул руками.

— Господа! — воскликнул он обиженно. — За кого вы меня принимаете⁈ Мне, право слово, оскорбительно такое слышать! Пытки? Что вы, право? Я лишь хочу вам помочь. Вам и вашим семьям. Которые, я уверен, ни в чём не виноваты. Подумайте о них!

— Нет у нас никого! — проговорил второй. — Только борьба за правое дело! — добавил он с вызовом.

Я вздохнул. Видно было, что бравады надолго не хватит. И Голицын тоже это прекрасно понимал.

Он опустился в кресло напротив арестованных. Мне один из жандармов придвинул другое.

— Ах, господа, господа, — сокрушённо покачал головой Голицын. — У вас превратные представления о том, чем мы занимаемся.

— Палачи! — выкрикнул первый подпольщик и тут же съёжился, словно сам испугался того, что сказал.

— Вот и нет, — отозвался Голицын. — Мы вовсе не собираемся вас казнить. Это не наше дело. Суд определяет наказание. Только он. Каждый подданный Его Величества имеет право на справедливое делопроизводство.

— Тиран! — вякнул второй, глядя в сторону.

— И на помилование, — как ни в чём не бывало, добавил Голицын. — Я рассчитываю на ваше сотрудничество со следствием. Уверен, вас обманули. Ввели в заблуждение и использовали. Что, разве я не прав? Вы ведь, если подумать, жертвы. Верно говорю?

Повисла пауза. Арестованные переглянулись.

— Вижу, что прав, — сказал Голицын. — Вы не первые, кто попал под влияние врагов империи. Я честных людей сразу распознаю. Опыт, господа. Возможно, мне даже удастся сделать помилование для вас обоих. Но вы должны доказать своё раскаяние. И никаких лживых лозунгов! Мы тут одни, ваших знакомых рядом нет, и некому вас упрекнуть в том, что вы решили вернуться в число верноподданных Его Величества. А милость императора велика. В этом можете не сомневаться. Пусть вы оступились, ещё не поздно всё исправить. Итак, готовы загладить свою вину? У меня всего несколько вопросов. Уверен, вы легко на них ответите. Давайте начнём с вас, — Голицын указал на того, что сидел справа. — Кто забирал отпечатанную продукцию? Только, чур, не юлить! Помните, у меня опыт? — и он улыбнулся, широко и доброжелательно, как родственник-благодетель.

Допрос длился долго. Больше часа. Не потому что пленникам было много, что рассказать, а потому что Голицын выпытывал у них всё на разные лады, проверяя и пытаясь подловить. В общем, любо-дорого было полюбоваться на работу профессионала. Думаю, ему удалось выжать их досуха. По крайней мере, когда мы уходили из камеры, было ощущение, что Голицын извлёк максимум информации. Но выглядел он недовольным.