Опричник Его Величества (СИ) - Глебов Виктор - Страница 27
- Предыдущая
- 27/53
- Следующая
Наконец, пришло время отправляться на ужин к родителям Софии. Переодевшись, я спустился, и мы с Падшими двинули в сторону особняка Голицыных. Располагался он, естественно, в Белом секторе. Проезжая по нему, я обратил внимание на обилие орудий, установленных буквально повсюду. Центр города словно готовился к осаде. Вероятно, так оно и было: император принимал меры в виду растущего заговора под главенством Неклюдова. И обороноспособность повышалась не только в Запретном городе, где обитал он сам, но и в остальных уделах Белого клана.
Добравшись до особняка, мы въехали в большие ворота и покатили по асфальтированной дорожке к трёхэтажному дому, больше похожему на дворец. Повсюду виднелась охрана, включавшая витязей и багатуров. Над парком парили дроны. Некоторые явно несли вооружение. Думаю, ракеты воздух-земля на них тоже имелись. Ничего удивительного, так-то: здесь жил Великий князь с семьёй. Иначе говоря, брат царя. Даже удивительно, что он позволил дочери поступить на службу в Шестой отдел.
Пока мы подъезжали к крыльцу, с двух сторон украшенному величественными статуями львов, я вертел головой, высматривая боевые машины кабаллистов, но ни одной не заметил. Видимо, Великий князь на такую роскошь не тратился.
Встретил меня слуга в белоснежной ливрее с вензелями на левой стороне груди. О том, чтобы мои телохранители зашли в дом, разумеется, речи не шло.
— Прошу за мной, Ваше Сиятельство, — с поклоном проговорил лакей. — Его Высочество желает познакомиться с вами перед ужином.
— Конечно, — ответил я. — Как Его Высочеству угодно.
Однако мы не прошли и тридцати шагов, как из левой арки анфилады богато отделанных комнат выскользнула София.
Одета она была в лёгкое светло-серое домашнее платье ниже колен и туфли без каблука. Из украшений — только тонкий золотой браслет, свободно сидевший на руке.
— Привет, Коля, — улыбнулась она. Но глаза смотрели настороженно. — Ты можешь быть свободен, Митя, — обратилась она к лакею. — Я сама провожу господина маркиза к отцу.
— Его Высочество ожидает в мраморной гостиной, — поклонившись, проговорил тот.
— Я знаю. Ступай.
Слуга отвесил ещё один поклон — на этот раз в мою сторону — и поспешно удалился.
София взяла меня под руку.
— Какого чёрта ты тут делаешь⁈ — тихо спросила она.
Мы двинулись дальше по коридору, но гораздо медленнее, чем шли до этого со слугой.
— Приехал познакомиться с твоим отцом. Он прислал мне механоида в качестве знака признательности за тебя. Милый пёсик.
— Я знаю. Почему ты решил познакомиться с папой?
— А что, ты против? Спрашиваешь так, словно мне нельзя этого делать.
— Коля, ты ведь не собираешься… что-то с ним сделать?
Я невольно рассмеялся.
— Конечно, нет. С какой стати?
— Откуда мне знать⁈
Тоже верно.
— Нет, не волнуйся. Просто навожу мосты.
— Честно? Посмотри мне в глаза.
— Мило, что ты считаешь, будто можешь по ним что-то определить.
Мы обменялись долгим взглядом. Наконец, София кивнула. Вроде, расслабилась.
— Ладно, я тебе верю. Не знаю, почему, но верю. Только имей в виду: если с отцом что-нибудь случится… я жизнь положу, но тебя достану.
— Мне нет никакой нужды его убивать. Тем более — знакомиться с ним перед этим.
— Угу, рассказывай! Не забывай, что я вращаюсь… в определённых кругах. И там ходят всякие слухи.
— Обо мне, что ли?
— Обо всех, Коля.
— Надеюсь, говорят только хорошее.
— Дело не в том, хорошее или плохое. Дело в том, что эти слухи, как правило, имеют основание.
— И что, ты слышала, что я убиваю всех подряд?
— Нет, конечно, — девушка вдруг дёрнула меня за локоть. — Слушай, как тебе вообще живётся? Прости, конечно, за такой вопрос, но у меня просто до сих пор в голове не укладывается: вот так с тобой идёшь, ты, вроде, обычный парень. Но стоит вспомнить, что тебя воспитывали с рождения как ассасина…
— Что, жутковато становится?
— Ну-у… Честно говоря, да. Немного. Я и сама… Ты в курсе.
— Я в курсе.
— Но меня к этому с детства не готовили.
— Понимаю, — мы вошли в длинный зал, уставленный статуями и увешанный картинами. Если тут есть подлинники, то Великий князь собрал весьма неплохую коллекцию произведений искусства. — Видишь ли, тут многое зависит от отношения к самому факту убийства. Оно ведь относительно, как и почти всё остальное.
— В каком смысле? — нахмурилась София. — Ты убиваешь людей. Какие тут могут быть… варианты?
— Да целая куча.
— Например?
Мы как раз проходили мимо скульптуры, изображавшей Авраама, занёсшего нож над своим сыном Исааком. Я указал на мраморные фигуры.
— Да вот, пожалуйста. Каин, убивший Авеля, своего брата, в качестве жертвы богу, был проклят и обречён на изгнание из племени иудейского. Что по тем временам считалось хуже смерти. А Авраам, которого ты видишь здесь, намеревался принести в жертву богу своего сына. Но он считается праведником.
Моя спутница обернулась и скользнула взглядом по скульптурной группе.
— Я знаю древнее писание, — сказала она. — Мне мать читала старую библию в детстве. Каин убил брата, чтобы показать богу свою гордыню. Он бросил ему вызов. А Авель собирался убить сына из-за покорности и смирения. И Исаак согласился стать жертвой, руководствуясь теми же соображениями.
— Конечно, разница есть, — согласился я. — Но в этом-то и дело. По факту, и там, и там — убийство. Но относишься ты к этим двум эпизодам по-разному.
— Ты-то убиваешь не из смирения. Скорее, наоборот.
— Дело совсем не в этом.
— Неужели? Объясни. Потому что я тоже убивала, но не ради личной выгоды. А по…
Ого, какие слухи ходят! Очень интересно. Кто это у нас такой догадливый?
— Необходимости? — перебил я. — По приказу?
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но мне… никогда не давалось это легко.
— А кто сказал, что это легко мне?
София внимательно заглянула в мои глаза.
— А разве нет, Коля?
— Я лишь хочу сказать, что убийство не есть нечто постоянное с точки зрения добра и зла. Суди сама. Если ты зарезал делового партнёра, чтобы прибрать часть его имущества, то ты преступник. Так?
— Само собой.
— А если убил того, кто напал на тебя с ножом, то уже нет. Рабовладелец, казнивший раба, тоже, с точки зрения закона и других рабовладельцев, не сделал ничего плохого. Был в своём праве. Идём дальше. Солдат, застреливший врага, — герой. Генерал, выигравший войну, — великий полководец. А царь, захвативший полмира, — историческая личность. Что уж говорить о богах! Они могут хоть всё человечество истребить и всё равно останутся правы.
— Ты про всемирный потоп?
— Например.
София вздохнула.
— Так-то ты прав. Вот только всё равно есть хорошие люди и плохие.
— Так я, по-твоему, плохой человек?
— Не знаю. Честно. Не могу понять. Но не будем об этом, ладно? Извини, что я вообще подняла эту тему. Просто…
— Удивилась, что я до сих пор тебя не прикончил и даже спас?
Девушка усмехнулась.
— А знаешь, да! Наверное, дело именно в этом. Я как-то привыкла думать, что люди бывают или плохие, или хорошие.
— Всё не так однозначно.
Моя спутница кивнула.
— Возможно. Или у тебя на меня планы.
— Какие, например?
— Не знаю. Давай, и правда, оставим эту тему. Мне не следовало начитать подобный разговор. Лучше расскажи, как прошло знакомство с Екатериной. Правда, что ты на ней женишься?
Глава 25
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
София фыркнула.
— Я тебя умоляю! Забыл, с кем говоришь?
— Ах, да. Вы же родственники.
— Именно. Катя — моя кузина.
— Это она тебе рассказала?
— Нет, конечно. Родители обсуждали. Да это не такой уж и секрет, как тебе, наверное, кажется. Происходящее во дворце вообще трудно утаить. По крайней мере, от родственников. И глав родов клана.
Ну, с Запретным городом у царя получилось. Или нет?
- Предыдущая
- 27/53
- Следующая