Горький вкус Солнца (СИ) - Мишарина Галина - Страница 30

— Нам нужен кто-то, хорошо знающий город и тех, кто там живет, — проворчал Марк, сжимая мои пальцы.

— У меня есть такой друг, и я уже написал ему. Он нас встретит в порту.

— И кто же это? — спросил Смайл.

— Лорд Маир Арнэ.

— Хорошо, — кивнул Смайл. — Тогда пусть каждый ещё подумает над планом, и постепенно отшлифуем его до мелочей.

— На месте будет ясно, — сказал Марк. — Всем доброй ночи.

Мы зашли в каюту и сразу легли. Почему-то я утомилась больше обычного, и Марк, нежно меня обняв, тихо сказал:

— Подождем с проявлением чувств, Габриэль. Тебе нужно поспать. Не против?

— Только если ты не против голодать, — слабо улыбнулась я. Казалось, на корабле будет не слишком приятно спать, но покачивания, наоборот, настраивали на сонный лад.

— Спи, котенок.

— Мое солнце, — отозвалась я, закрывая глаза. — Добрых снов.

…Зимний лес, голые сосны как струны. Я иду против ветра и не могу разглядеть, что ждет впереди. Ни тропы, ни направления. Только я, снег и черные деревья. Холодно. Я иду босиком и глотаю снежинки. Тело прикрыто тонким хлопковым платьем, ни шарфа, ни шапки… И волосы обрезаны, я совсем их не чувствую.

Вот он, край. Я останавливаюсь, зная, что дальше пропасть. И путаю шаги, не понимая, сколько их нужно до гибели в белой пелене. А потом впереди появляется призрачный след и возникает дом. Он похож на Солнечное поместье, но разрушен и заброшен. Не ведая страха, я шагаю по воздуху вперед, и пурга несет легкое промерзшее тело навстречу будущему…

Северное крыло полностью разрушено, да и от южного мало что осталось. Восточное скукожилось и уменьшилось в размере, и лишь в западной части торчит покосившийся шпиль зимнего сада. Я вздрагиваю — Агна! Она тихонько касается моей руки, и я, поглядев сестре в глаза, точно знаю: это не злой призрак.

— Идем, — шепчет девушка белыми губами.

Мы шагаем-парим, и вскоре Агна устало опускается у порога.

— Иди, Габи. Это теперь твой дом. Спаси его. Верни жизнь Солнцу.

— Я не могу тебя бросить!

Её зеленое платье порвано, волосы спутались и висят унылыми безжизненными прядями. Ей плохо. Она давно мертва.

— Должна. Мне сейчас легче. Скажи ему, чтобы больше не звал. Я с мамой в лучшем мире, но, каждый раз возвращаясь в этот, чувствую прежнюю боль.

— Но почему? Разве Атра обижает тебя?

— Не она. Она.

Я резко поворачиваюсь, и вижу жуткую черную фигуру, но она тотчас исчезает, разорванная белым солнечным лучом. К дому медленно идет Марк. Ему тяжело, и я с воплем кидаюсь навстречу — любимый ранен. Красное пятно расползается под рубашкой как раз там, где должно стучать сердце. Я обнимаю его, трясу, что-то кричу…

— Прости, — шепчет он. — Прости меня, Габ… Лучше я, чем ты. Всё правильно. Теперь я с ней.

Агна встает ему навстречу, и слезы превращаются в сосульки, делающие её лицо ледяной страшной маской.

— Не-е-ет, — тянет она, словно замерзая внутри себя. — Ты не мертв ещё. Габриэль все исправит. Она изменит судьбы. Она сможет.

— За тебя жизнь не отдал, отдам за неё, — шепчет он, и вдруг падает лицом вниз.

Я бросаюсь к нему, пытаюсь повернуть, но снег засасывает тело Марка, становясь красным.

— Вернись в дом!!! — вопит Агна, и я бросаюсь вперед, чтобы успеть повиснуть на ступенях до того, как проваливается прозрачно-белая земля. И Марк, и сестра исчезают, зато черный призрак остается стоять вдалеке. Я бросаюсь вперед, лезу через развалины, и с каждым шагом чувствую, что слепну. Вот уже иду на ощупь, напарываясь на все подряд, и понимаю, что если не поспешу — умрут все.

— Габ, — вдруг говорит тихий голос. — Держись.

Я вскрикиваю — кто-то берет меня за руку.

— Кто это?

— Твой брат.

— Который?

— Ты не знаешь меня, но я знаю тебя. Идем.

— Доверяешь? — шепчет кто-то. — Доверяешь мне?

Потом мою ладонь подхватывает другая — широкая и теплая.

— Дочка, — говорит ласковый голос. — Не бойся. Я с тобой.

— Папа! — всхлипываю, тянусь к нему, но на объятья времени нет.

— Смотри… — шепчет незнакомый голос, и ко мне возвращается зрение.

Один-единственный росток — как раз там, где я поливала обильней всего. Зеленая крошка, могущая погибнуть от холода в любой момент. Я дую на листики, закрываю ладонями, но понимаю, что он умрет все равно, и знаю, что, когда скукожится и пожелтеет растеньице — замерзнет и моя любовь.

— Не умирай, не умирай… Пожалуйста. Не умирай, Марк!

Кровь течет по пальцам, но она холодная и темная.

А потом жуткий свистящий звук, и я вижу сквозь стеклянные стены, как летит прямо мне в лицо стрела… но он уже рядом — мой любимый, мое верное и единственное солнце. Он здесь, чтобы закрыть меня и то растение, что мы спасали вместе. Росток любви. Росток нежный и сильный.

— Не умирай!!!

Я подхватываю его, задыхаюсь от тяжести тела, но ничего не могу поделать.

— Прощай, котенок, — говорил Марк, и кровью заливает стены сада…

— А-а-а! — заорала я и проснулась. Оказывается, супруг уже держал меня за плечи, к тому же сильно встряхивал.

— Не умирай, не умирай! Пожалуйста! — заревела я, уткнувшись в грудь Марка лицом. — Не уходи!..

— Габ, котенок! Успокойся, маленькая! — пробормотал Марк, но я от ужаса не понимала, что творю. Хваталась за него ногами, руками, губами… Дышать толком не могла от рыданий, и повторяла только одно на разные интонации. Умер. Во сне он умер. Умерла Агна, мой папа, нерожденный брат… И Марк уйдет. Это судьба.

— Не умирай… Пожалуйста! Я сделаю что угодно, чтобы ты жил!

Понимая, что слова не помогают, он принялся целовать меня. Я отвечала невпопад, мы стукались носами и даже слегка кусались, но потом дыхание мое наладилось и я, видя, что вцепилась в плечи Марка ногтями, зашептала слова извинения.

— Прости, Марк! Я не хотела делать тебе больно!

— Тихо, котенок. Всё хорошо. Я с тобой и никуда не уйду.

— Сон… Это всё сон… — бормотала я. — Не верь кошмарам, только сладким грезам…

— Ты видела смерть?

— Да. Погиб и ты, и наш Солнечный дом. Там была Агна, она пыталась помочь… А ещё мой отец, брат… Марк, я не хочу так!

Он поцеловал меня, не давая снова расплакаться. Мял мои губы напористо, до тех пор, пока я не сосредоточилась на ласках и не перестала всхлипывать. И тогда Марк заговорил.

— Мне снится море — черное, как смола. Я иду по узкой косе, а вокруг бездна. И медленно приближается суша — тот самый Арочный пляж. Ты знаешь, там цветной песок: у самой воды белый, чуть дальше желтый, а после розовый. Так вот в моих снах он бледно-голубой. Всё лазурное и бирюзовое — скалы, небо, деревья. Словно кто-то выбрал разные оттенки синего, и акварелью расписал мир. Только воды темные и неприветливые… Она стоит возле скал, — едва слышно сказал он мне на ухо. — Агна. И её зеленое платье как кусок летнего леса. Я произношу её имя всегда, даже если точно знаю — исчезнет в следующий миг. Она никогда не говорит со мной, мы просто смотрим друг другу в глаза. Мне хочется проститься ещё раз, сказать, что эти сны мучают нас обоих, но я не могу. Кажется, если произнесу «Прощай!», сделаю ей только хуже.

— Она просила отпустить, Марк, — прошептала я. — Говорила, что ей больно возвращаться из-за призрака.

— Значит, пора, котенок. Всем нам. Тебе — поверить в то, что я рядом навсегда. Мне — отпустить прошлое. Агне — обрести покой.

— Я верю, но всё равно боюсь. Поэтому лезу к тебе, хочу постоянно быть рядом. Я всегда боялась, Марк, но справлюсь со страхом, если ты немножко поможешь мне…

Я судорожно вздохнула, и мужчина вытер мои щеки.

— Ты нужна мне, Габриэль. Теперь куда больше, чем прежде, — пробормотал он. — Пожалуйста, сядь ближе. Нет, Габ. По-другому.

Я все поняла, только почувствовав его внизу.

— Сейчас?..

— Самое время вернуть тебе веру в жизнь.

— М-м-марк… — выговорила я, чувствуя, как он кончиками пальцев проводит по моей спине, добирается до затылка и ласкает волосы. Мурашки сновали туда-сюда, и я вздрагивала от каждого нового прикосновения.