Пётр Романов. Второй шанс - О.Шеллина (shellina) - Страница 6

– Да, Назарова, что ты хотела узнать? – он тут же перестал похлопывать себя по голенищу и посмотрел на неё с надеждой. Наверное, думал, что сейчас то всё наладится и хоть что-то начнёт происходить.

– А как найти лошадь, которая тебе предназначена? – робко спросила она.

– Назарова, ну как вы её найдёте, если ещё никто для себя коня не выбрал? – чуть ли не простонал Андрей Иванович, а конюхи начали едва слышно посмеиваться.

Значит, нужно просто подойти и выбрать? Я опустил руку в карман. Сам не зная зачем, услышав про выездку, машинально сунул в столовой в карман несколько кусков сахара. А ведь я даже не знал, что здесь такое мракобесие будет происходить.

– Так, Шедров, ты первый, – после очередной молчаливой заминки снова подал голос наставник. Пока я решил всех, кто ведёт занятия называть наставниками. Там потом разберёмся, кем они действительно являются.

– Почему я? – я повернулся в сторону приятеля Агушина, который не спешил выходить из нашего строя, после того как его позвали.

– Потому я решил начать по алфавиту и с конца, если у нас все смелые на перемене остались в коридорах, – рявкнул Андрей Иванович.

– Гордиться должен, если наставник выбрал его для такого дела, – повернулся я к Дмитрию, который стоял вальяжно. Страха в нём я не видел, но и энтузиазма он особого не проявлял.

– Шутишь, что ли? Да он лошадь на картинке даже не видел, мажор столичный, – практически сплюнул Карамзин, злобно косясь в сторону неуверенно шагающего к конюхам парня.

– А ты видел? – я усмехнулся, начиная понимать, что лошадь в этом месте не является средством передвижение, а чем-то, что статус всадника определяет. Похоже, что иметь лошадь и уметь правильно на ней ездить чем-то из ряда вон выходящим и доступным только избранным.

– Нет, с тобой точно что-то не так, – Дмитрий повернулся ко мне, пристально вглядываясь в глаза. – Мой отец владеет конюшней элитных скаковых жеребцов. И ты прекрасно об этом знаешь.

– Знаю, – не стал я отнекиваться, стараясь уйти от скользкой темы. – Но это же не говорит о том, что тебе доверили на них ездить. Максимум – пони. И то, пока не обогнал ее по росту.

– Романов, ты козел, – резюмировал Карамзин, поворачиваясь в сторону вопля, раздавшегося с той стороны, куда Щедров направился. Я с любопытством посмотрел в ту же сторону.

– Куда ты руки тянешь? Нет, это ни в какие ворота не лезет. Всем в строй, смотрим и запоминаем базовые правила общения с лошадью, если вы не удосужились прочитать то, что я задавал вам на лето, – завопил наставник. – А ты куда смотрел? – конюх только пожал плечами, перевязывая руку гренадера странного вида тряпкой.

Решив, что терять время просто глупо, я поднял руку и вышел вперёд, направляясь к конюхам. Не дойдя до них несколько шагов, скинул сумку на стоящую неподалёку скамью, решительно сделал несколько шагов вперёд и протянул руку к поводу вороного красавца.

– Как звать его? – спросил я у конюха, а тот только покачал головой и весело произнёс.

– А справишься? Цезарь норовистый, он не подходит для новичков.

– Зачем же ты тогда его вывел? – я осмотрел жеребца. По всему виду трёхлетка. Прекрасно выезжен, да и на норовистого непохож.

– Так, распоряжение Огнева, – конюх кивнул на наставника. – Решил, видимо, на Цезаре мастер-класс показать. – Я не понял последнее выражение, но забрал повод и молча, под недоумёнными взглядами конюха и Щедрова, находившегося недалеко от нас, отвёл жеребца в сторону.

– Ну давай знакомиться? – погладив коня по морде, я вытащил сахар и скормил ему кусок. Жеребец был хорошо воспитан. Угощение взял очень осторожно бархатными губами. Да уж, норовистый, ага. Вот однажды араба мне привезли в подарок, так я его сам объезжал, вот то норов, так норов был. Он меня едва не выбил из седла, едва тогда удержался. А этот красавец просто чудесен.

Цезарь словно понял, что я им любуюсь и тихонько заржал, явно красуясь. Я усмехнулся, скормил ему ещё один кусочек, осмотрел копыта, проверив подковы, а потом принялся седлать. Вёл себя Цезарь хорошо. Живот не раздувал, позволил подпругу как надо затянуть. Времени у меня ушло совсем немного, я же сам частенько лошадей седлал, особливо, когда на дальнюю да долгую охоту уезжали. И себе седлал и Лизке, мотнув головой отогнал соблазнительный образ тётки, которая, тварь такая, даже попрощаться не соизволила, гадина.

Потрепав жеребца по шее, я довольно легко вскочил в седло, всё же неприятно удивившись тому, что далось мне это привычное во всех смыслах усилие с некоторым трудом. И только после этого я посмотрел на всё ещё стоящих поодаль учеников и наставника. Они смотрели на меня круглыми глазами, а у Агушина ещё и челюсть отвисла, как у Ванечки юродивого, что у Успенского собора милостыню всегда просил. Неужто никто из них не может сделать то же, что и я? Бред какой-то, как есть бред. Дворяне среди них есть как пить дать, если с дедом моим общение ведут. А мне всегда казалось, что дворян на пони садят ещё только из утробы матери вытащив, вместо колыбели. Всё чудесатее и чудесатее.

Тронув Цезаря пятками, я шагом подъехал к наставнику и натянул поводья.

– Э-э-э, Романов, – он сумел взять себя в руки. – Если рысью и галопом проедешься, я тебе зачёт поставлю и освобожу от занятий до конца года. – Теперь уже я уставился на него. Учиться верхом ездить целый год? – Ну, так что?

– Да я ещё и не так смогу, – я пожал плечами и тут почувствовал, как в башку с кровью дурость ударила молодецкая. Отпустив поводья, я резко свесился вниз и, подхватив ту самую Назарову, втащил её к себе в седло. Девка вскрикнула, но я подобрал поводья, отчего она оказалась зажата моими руками с двух сторон, я прошептал куда-то в рыжеватые волосы. – Тихо, а то уроню. – Она замолчала и вцепилась в луку седла, да так, что костяшки пальцев побелели. – Н-но, пошёл, родимый, – Цезарь сразу же перешёл в неспешную рысь, всё больше увеличивая скорость. Уже через несколько мгновений я летел, чувствуя, как ветер остужает горящее лицо. Хоть что-то привычное было среди всего этого мракобесия. Сделав круг вокруг конюшен, уже возле наставника перешёл на шаг. Соскочив с коня, подхватил зажмурившуюся девушку на руки и спустил её на землю.

– За такую выходку надо было бы тебе бал скостить, но не буду, – покачал головой Андрей Иванович. – Назарова, ты поняла, что такое в седле держаться?

Я же, не глядя больше на девушку, повёл Цезаря на поводу к конюшне.

– Где я могу коня распрячь и обиходить? – спросил я у того конюха, который его привёл.

– Да не нужно. Всё одно Цезарь наш уже поди застоялся. Огнев его выгуляет как следует, и сам обиходит, – конюх взял из моих рук поводья, я же потрепал коня по шее и скормил последний кусок сахара.

– Романов, можешь гулять. В душ сходить не забудь, а то потом конским от тебя разит, – Огнев, проорав последнее слово, тут же потерял ко мне интерес и повернулся к остальным. – Ну, долго вы ещё мяться будете?! Быстро к коням! Сегодня только знакомство. Да на поводу с ними походите, чтобы в обморок при виде лошади больше не падать. Живо!

Показав Карамзину жестом, что буду ждать его в комнате, я пошёл туда, где очнулся сегодня утром. Нужно было разобраться с тем, как этот самый душ принять, да немного мысли успокоить, которые как мураши в башке вертятся. А потом с Карамзиным идти уже в зал, с Долговым заниматься.

За той дверцей, откуда Карамзин вытащил утром мне одежду, находился шкаф, в котором висели кое-какие вещи, да и на полках что-то лежало. С омовением я всё-таки разобрался, попросту закрыв глаза и позволив рукам самим всё делать так, как надо. Но вот когда я вымылся, появилась другая проблема, я понятия не имел, что на себя надевать, простояв довольно долго перед полками. Ещё одна проблема заключалась в том, что я не знал, какие именно из вещей принадлежат мне, а какие моему соседу, если этот шкаф общий. В конце концов, плюнув на это дело, решил у Дмитрия спросить, когда он вернётся. А можно и не спрашивать, а снова подсмотреть, как он сам оденется, ведь в этот загадочный зал вместе пойдём.