Упрямая девчонка - Фокс Элайна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/75
• Следующая

— Да ты, я смотрю, успела неплохо его изучить! — с лукавой улыбкой воскликнула Фелисити.

— Я провела с ним наедине целую ночь! — Мелисанда снова вскочила, пылая от возмущения. — Разве этого мало? — Она нарочно упомянула об этом, полагая, что уж теперь-то ей удастся разозлить миссис Кастербрук настолько, что ее праведный гнев обрушится на голову злосчастного американца.

Но вместо этого Фелисити как ни в чем не бывало ответила:

— Да, он упоминал об этой ночи.

— Что?! — Мелисанда так и подскочила на месте. — Упоминал? И как он тебе ее описал?

Фелисити небрежно повела плечом и снова сосредоточилась на вышивке.

— Он говорил всего лишь о том, что одну ночь вам пришлось провести рядом.

— Но между нами ничего не было! — У Мелисанды так горели щеки, что казалось, еще немного — и вспыхнет пожар. — И что бы он тебе ни наплел про тот поцелуй — он случился по ошибке! Это он ошибся, а не я! Я тут вообще ни при чем, я тогда спала!

Фелисити подняла на нее взгляд, полный удивления. От нехорошего предчувствия у Мелисанды упало сердце. Она сердито поджала губы, уставившись на тетку, и шепотом спросила:

— Он ничего не рассказал о поцелуе, верно? Фелисити покачала головой.

— О-ох! — вырвалось у Мелисанды. Не в силах больше выдержать спокойный взгляд Фелисити, она метнулась в дальний угол гостиной. — Что же он тогда сказал? — снова спросила Мелисанда, резко обернувшись.

— Только то, что вы спали бок о бок полностью одетые. Он нарочно уточнил, что ты даже не снимала плаща.

— И так оно и было! — отчеканила девушка, тыча пальцем в пол.

— А как же поцелуй? — поинтересовалась Фелисити с преувеличенно безмятежной улыбкой.

— И ты еще улыбаешься?! — Мелисанда чуть не лопнула от возмущения. — Как ты можешь относиться к этому так… равнодушно?

— Ну, прежде всего потому, что теперь это уже не имеет значения, ведь вам предстоит пожениться. — Фелисити снова взялась за рукоделие. — Значит, если я не ошибаюсь, он тебя поцеловал?

— Это произошло по ошибке! — повторила Мелисанда. — Я еще не успела проснуться, а он, судя по всему, принял меня за другую, — с отвращением добавила Мелисанда.

— За кого же мог тебя принять? Надеюсь, не за свою жену? — Кажется, Фелисити все же проявляла некоторое беспокойство.

— Нет, он никогда не был женат. Он сам не знает, кто ему пригрезился. Просто другая женщина. Не я. Скорее всего какая-нибудь потаскушка.

— Это было приятно? — спросила Фелисити, немного успокоившись. — Тебе понравилось с ним целоваться?

Мелисанда не сомневалась, что щеки ее горят как маков цвет. И не только щеки, а все тело от макушки до пят. Тогда как ее тетка как ни в чем не бывало продолжала вышивать, являя собой воплощенную добродетель.

— Как мне могло понравиться?! — гневно произнесла Мелисанда, резко повернувшись и отойдя к двери. — Это было… это случилось совершенно неожиданно, без какого-либо поощрения с моей стороны, можешь мне поверить!

— Вряд ли это можно считать вразумительным ответом.

— А ты представь себя на моем месте! Тебе бы самой это понравилось? — Мелисанда отважилась повернуться к собеседнице, надеясь, что от двери ее предательский румянец не так бросается в глаза. Возможно, тетка отнесет его на счет праведного гнева… Ведь на самом деле она покраснела от стыда… ей было стыдно признаваться самой себе, что поцелуй ей понравился — пусть даже на какое-то мгновение.

— Это все слишком абстрактно, не забывай, что я замужняя женщина. И меня может целовать только мистер Кастербрук.

— Ты снова издеваешься надо мной! — не выдержала Мелисанда.

— Милая, я всего лишь хочу подтолкнуть тебя к мысли о том, что на самом деле замужество может оказаться не столь уж отвратительной вещью, как тебе угодно считать. Конечно, это не то, на что мы все надеялись. К примеру, это не сравнится с той роскошью, которая окружала бы тебя как герцогиню. Но он довольно милый молодой человек… и довольно приятен на вид. Да, он беден и ведет себя немного странно, но согласись, что у людей бывают куда более серьезные недостатки!

Как, например, твердая вера в то, что он попал сюда из будущего! Мелисанду так и подмывало выложить всю правду. Но ей даже думать не хотелось о том, что придется выйти замуж за лунатика!

— Твоим родителям такой поворот событий вряд ли придется по вкусу, но это все же лучше, чем стать женой заурядного преступника. Подумай хотя бы о тех представителях простонародья, с которыми иногда приходится встречаться на улице. И постарайся взглянуть правде в глаза. Все могло быть намного хуже. И я уверена, что в итоге твои родители будут присутствовать на свадьбе, так что ты можешь не сомневаться в их согласии.

Стоило подумать о том, с какими глазами она встретит родителей, и Мелисанде стало совсем плохо.

— Но если они явятся на свадьбу, разве это не будет доказательством того, что мы не обручились в Гретна-Грин?

— Мы не будем говорить, что они явились на свадьбу. Назовем это просто приемом в их честь. Я уже написала преподобному Вилли и попросила его провести церемонию. Ты можешь положиться на его умение хранить чужие тайны.

— И все же меня не устраивает, что я до конца дней останусь прикованной к совершенно чуждому нам человеку.

— Согласись, это все же лучше, чем быть прикованной к одру болезни!

Мелисанда сердито фыркнула и снова села на стул возле двери.

— Ты обо всем успела позаботиться, — заметила она, понимая, в каком неоплатном долгу находится перед теткой. — И я тебе очень благодарна. Спасибо тебе за то, что помогаешь мне, несмотря на всю боль, которую я тебе причинила. — Каждое слово давалось ей с трудом, однако девушка считала своей обязанностью поблагодарить Фелисити как положено.

— Единственная боль, причиненная тобой, связана исключительно с опасениями за твое будущее. Твои родители могут смотреть на вещи по-другому, но вряд ли у них найдутся возражения против нашего плана выдать тебя замуж за мистера Патрика. Я уверена, что они согласятся.

«Выйти замуж за мистера Патрика!» От одних этих слов Мелисанду продирал мороз по коже!

— Разве у них есть выбор? — тоскливо промолвила она. — Разве он остался хоть у кого-то из нас?

— Выбор есть у мистера Патрика, — мягко напомнила Фелисити. — Однако он согласен жениться.

Флинн сидел на диване и рассеянно следил за игрой языков пламени в камине. Этот живой огонь был единственным источником тепла в комнате. Флинн был обут в высокие кожаные сапоги до колен. Свежий крахмальный воротничок, как и положено, натирал ему шею, а камзол из шерстяного сукна был явно сшит по последней моде и стоил немалых денег.

За окном, выходившим на улицу, царили тишина и спокойствие. Не шумели моторы машин, не бороздили небо самолеты, не доносились отзвуки телепередач из соседней комнаты и не звонили телефоны.

Окружавший его бредовый мир делался все реальнее с каждым днем, и это не могло не внушать опасений. Все выглядело слишком основательно и добротно. Все казалось слишком настоящим. Из чего явствовало, что он действительно попал в девятнадцатый век.

Девятнадцатый век. 1815 год. Черт побери, да ведь у них где-то идет война с Наполеоном! Флинн резко выпрямился. Как ему до сих пор не приходило это в голову? Наполеон еще жив! Нет, это не укладывалось в голове!

Он вздохнул и снова уставился на огонь, опираясь локтями на колени и спрятав подбородок в ладонях. Вот он уже битый час разглядывает этот камин, а от него могло и камня на камне не остаться! И тем не менее Флинн общается с людьми, умершими почти за сто лет до его появления на свет!

Пока он считал, что все это ему снится или является плодом галлюцинаций, он находил утешение в том, что воспринимал это как шутку, затянувшийся розыгрыш. Пусть жестокий и глупый, но все же розыгрыш. И Флинн относился к своим приключениям как к игре: бегство на украденном жеребце, путешествие в Лондон, перепалки с Мелисандой. Он мог позволить себе оставаться собой и нарочно шокировал окружающих своими манерами, говорил им все, что взбредет в голову, и даже выложил правду о том, как он здесь оказался. Он не воспринимал себя как часть этого мира и смотрел на его обитателей свысока.

• Предыдущая
• 47/75
• Следующая