Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 57

Немедленное же отступление — это катастрофа.

Стратегическая.

Ведь придется оставить с таким трудом доставленные сюда осадные парки и поистине огромный обоз. Да, вероятно это позволит войскам отойти в относительном порядке. Но эвакуировать магазин в верховья Уды вряд ли получится. Равно как и остановить наступление этой дивизии.

Что реально он может им противопоставить?

В поле — ничего. Если, конечно, советник не врет. А ему вроде, как и нет резона этого делать.

В маневренной войне? Ну… наверное что-то можно. Только здесь такой неудачный театр боевых действий, что все упирается в узкие перевалы и долины. А значит эта дивизия, просто продолжая наступать, будет выдавливать его войска. Отбрасывая. И огрызаться особенно то и негде. О том же, как работали эти пушки, которые он видел в зрительную трубу, генерал уже знал. По Удинску. Так что даже на возвышенностях особенно позиции и не займешь. Выкатят эти орудия да просто расстреляют. Все равно они бьют картечью дальше и луков, и его легких пушек…

— Это все какая-то бессмыслица… — покачал он головой.

— Я говорил об этом. Там. Но меня не слушали. Нам нет смысла воевать. Ради чего? Торговля ширилась год от года. Русские к тому прикладывали все усилия. И нам бы также…

— Может с ними поговорить?

— А у нас есть полномочия для этого? Обмануть можем. Но я их знаю. Второй раз слушать не будут. Посчитают уловкой. И будут правы. Ведь это не более чем уловка. Не так ли?

— В долине Амура у нас появится возможность.

— Ты вот их видишь? Видишь? — горько усмехнулся чиновник. — Они потрудились перебросить сюда на колоссальное расстояние столько лучших своих войск. Полагаешь, что в Амур наши корабли сейчас войти еще могу? После той злополучной битвы при Филиппинах сил деблокировать устье реки у нас нет. Да и если бы были — их никто бы не выделил для этого. Ямато оживились.

— Проклятье…

— Не удивлюсь что устье Амура перекрывать нам будут не русские корабли, а их. Впрочем, это все домыслы. Твердо я могу сказать, зная характер и нрав наследника — эти бойцы не могли появится тут просто так. Это просто не в его стиле.

— И что ты предлагаешь?

— Оставить заградительный отряд. Самых бесполезных. И остальными силами отходить.

— А обоз?

— Взять только самое необходимое, остальное бросить под защитой этих. Пусть хотя бы на день их задержат, а потом, как станет горячо, сдаются, чем обременят дополнительно русских. Нам же сейчас важно спасти армию, выведя ее в устье Амура. Там хоть какие-то возможности у нас будут для маневра. Здесь же возможностей для этого просто нет.

— А если ты ошибаешься? Если это не те? Или они нас вводят в заблуждение?

— Тебе решать, — пожал плечами чиновник, после чего развернулся и пошел к своей двуколке.

— Ты куда?

— Как куда? Ждать тебя с победой в более безопасном месте! — через плечо крикнул чиновник.

Сел в двуколку.

И действительно, возничий бодро стал ее направлять вдоль Уды на восток. К главным армейским магазинам.

— Проклятье… — прошипел генерал.

* * *

Алексей прожимал кнопки печатной машинки. Вслушивался в характерные такие щелчки. И смотрел как на бумаге почти каждое нажатие появлялся символ.

Это было странно.

Казалось, что он уже целую вечность не видел всего этого. Ведь там, в прошлой жизни, ему лет тридцать не приходилось давить клавиши. Во всяком случае — вот так. Из-за установки компьютера, который на порядки больше подходил на роль печатной машинки.

Быстрее. Легче. Удобнее.

Да и до того — именно что вот такими он не пользовался. Разве что всего несколько раз и то — из любопытства. Учреждение, в котором он работал, могло себе позволить приличные аппараты. Электрические. Которые не требовали именно что «давить клавиши», чтобы пропечатывать буквы.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

Нажал на рычаг, протащив каретку и переведя строку.

Снова начал щелкать.

Не его это дело. Текст набирать на машинке пишущей, но… он как ребенок втянулся. Словно какую-то дивную игрушку получил. Словно бы дитятке дали игровую приставку, и он не мог от нее отлипнуть.

Щелк-щелк.

Щелк-щелк.

Еще бы если не телевизор, то радио, чтобы жужжало где-то фоном. Хотя и с помехами, транслируя какой-нибудь радиоспектакль или рассказывая о погоде…

Московский механический завод, который все ж таки вырос из небольшой мануфактуры по выпуску железных печей, продолжал прогрессировать. Наравне с металлургическим, инструментальным и оружейным блоком это направление царевич курировал с высшим рейтингом приоритета.

Скорее даже по самому высокому.

Первое его предприятие, над которым он лично квохтал словно наседка. Что в первые дни, что потом. Персонал особой выучки. Но не со стороны, а преимущественно выросший здесь. Внутри. Ведь вокруг предприятия сформировался комплекс из целой сети начальных и средних учебных заведений нужного профиля. Ну и опытно-конструкторский блок, находившийся на стадии, близкой к оформлению в инженерно-технический ВУЗ. Маленький, но ядреный и очень продуктивный.

На этом заводе уже давненько железные печи хоть и выпускались, но были далеко не основной продукцией. Даже больше — под них построили еще один небольшой заводик в Суздале. Оставив тут только самые сложные и интересные модели.

В отличие от того же ТОЗ здесь была сделана ставка на индивидуальную квалификацию персонала. Особенно потоком ничего не гнали, разве что поначалу. Но потихоньку, год за годом от этого отходили. Работая больше через ассортимент. Уже в 1710 году ММЗ производил настольные керосиновые лампы и осветительные уличные, работающие на смеси древесного спирта со скипидаром. Самовары многих фасонов. Горелки разные и походные плиты — бензиновые, керосиновые, спиртовые. Мясорубки как ручные, так и педальным приводом. Небольшие холодильники, работающие на сменных блоках льда. Для того времени крайне прогрессивные и очень удобные.

Но на этом не остановились. И в 1711 году потихоньку наладили выпуск настольных арифмометров Лейбница. Доведенных. Способных выполнять четыре стандартные операции с довольно большими числами, в том числе и с плавающей точкой. Совсем понемногу делали. Буквально по несколько штук в месяц собирали. Сразу же направляя их в Счетную палатой и прочие заведения, ведущие большие расчеты. К маю 1713 года пошли первые аппараты с серийным номером, перевалившим за сотню.

Чудо не чудо, но однотипные вычисления они ускоряли. Что позволило расширить задачи, решаемые той же Счетной палатой. Она и раньше активно подключалась к всякого рода научным и прикладным вычислениям, в свободное от статистических работ время. Сейчас же, кроме фриков, способных проводить быстрые вычисления в уме, получилось сюда подкинуть и просто внимательных, собранных людей, со всеми вытекающими…

В 1712 году Вариньон смог закончить свой прототип швейной машинки. Компактной. В духе Зингера. Их изготовили десяток. И отдали на предприятие по пошиву военной формы. Где, впрочем, уже третье их поколение проходило широкие испытания, так сказать полевые.

Проблем хватало.

Но дело шло. И Алексею казалось, что еще немного, еще несколько месяцев и их доведут, наконец, до ума. Что позволит уже начать наладить их выпуск. С тем, чтобы серьезно поднять производительность труда в весьма непростом и кропотливом труда по пошиву одежды. Массовом. Хотя бы для начала армейской.

И вот — печатная машинка. Довел ее Ньютон, наконец. Первую партию изготовил и передал в секретариат царевича и царя. На испытания. Ибо документов через них проходило великое множество…

Теперь же весь «творческий коллектив», подкрепленный внешними специалистами, такими как Лейбниц, Ньютон, Вариньон, братья Бернулли трудились над механической статистической машинкой — табулятором. Достаточно сложной и громоздкой «железяке». Однако открывающей новые горизонты расчетов.