Гарем-академия 6. Мать народа (СИ) - Мадоши Варвара - Страница 32

«Нет, — подумала Даари, — нет, Фая не интриганка, которая потихоньку управляет всем нашим мелким двором. Мне просто чудится, потому что у меня нервы. Мне не за что себя винить. За что? За то, что у меня всего один нейротипичный ребенок, и он мне ближе двух других? Я сама нейротипичная, это нормально. Почему я стесняюсь выражать ей свою любовь — потому что не могу так же ее выразить к Тайси и Юси? Но им ведь это не надо! Они ничего подобного не требуют, а Фаю я обделяю».

Даари продумывала эту мысль уже столько раз, что сейчас она просто мелькнула неразделимым клубком. Сегодня еще вся глупость этой спутанной мысли выступила особенно отчетливо на фоне сегодняшнего. Страшный враг на пороге — и он пришел в первую очередь за ее девочками! За всеми тремя, без различий между ними.

— Ах ты моя милая, — Даари присела и крепко обняла дочь. — Как же я тебя люблю, солнышко!

— Я тебя тоже люблю, мамочка! — шепнула Фая и засмущалась.

— Прошу прощения, госпожа, — Санара перешла по отмелям на их сторону и поклонилась Даари. — Я учила ее здороваться, но пока безуспешно. Но специалисты, которые с ней занимаются, говорят, что она делает успехи!

— Я очень рада, — сдержанно произнесла Даари. — Вы молодец, Санара. Но Тайси надо выловить из ручья. Пятый вариант мягкий, но время все-таки ограничено. Слуги уже собирают вещи.

Руки Санары, до сих пор лежавшие у нее на животе, сжали одна другую так, что побелели костяшки. Лицо ее побелело, его покинуло озабоченное «мамочкино» выражение, и стало видно, как она молода, моложе самой Даари.

— Да, госпожа, — сказала она торопливо. — Ничего, мы там недавно в пруду устроили… если она доплывет до сетки, то там теперь водопад, она попадает прямо в подвал, в бак. Оттуда чтобы выбраться, надо стать человеком. Она и станет. Она же умненькая. Вы знаете, на днях уже начинала чары плести! Ну, — Санара покраснела, — госпожа Гешвири мне так сказала.

Даари кивнула, потому что Гешвири и ей говорила. И это тоже беспокоило Даари: человеческие дети обычно не начинали чароплетствовать так рано. Кто его знает, не помешает ли искусство магии Тайси изучать другие, менее важные с ее точки зрения искусства — например, человеческую речь и навыки поведения за столом?

Впрочем, сейчас не время было думать об этом.

— Вы молодец, Санара, — повторила Даари. — И Тайси молодец.

— А Фая молодец? — спросила Фая, снова запрокидывая головку.

— Фая самая большая молодец, — Даари снова обняла и поцеловала дочь. — Ну, пойдем, заберем Юси — и во дворец.

…Когда на стене внутри свернувшегося в кольцо дракона появилось нечто, Тарик не сразу понял, что это такое. Просто какая-то мешанина пятен и полос, то ли масло в жидкости, то ли внутренности атмосферного вихря, то ли светомузыка на концерте чокнутого композитора. Но спустя несколько секунд фокус сместился, и он понял, что смотрит на драконью морду — только не живую, а как будто еще одно изваяние, материалом которого послужил то ли ночной туман, то ли звездное небо, то ли чисто магическая иллюзия.

«Отличный спецэффект, на том конце способный маг», — подумал Тарик. Но еще через мгновение понял, что перед ним никакой не спецэффект. Потому что морда открыла пасть, и зазвучали звуки.

Тарик не знал, с чем сравнить это; может быть, с хорошей звуковой иллюзией, когда пытаются передать чужой голос? Но нет, манипулируя звуком, изменяя его, большинство чародеев используют собственные голосовые связки. А тут — как будто музыкальный инструмент.

Да, точно. Давно, еще в детстве Тарик видел в Сети чей-то музыкальный номер, когда двое скрипачей пародировали, кажется, вокзал с его характерными объявлениями по громкоговорителю, вроде «Поезд отправляется». Согласных звуков, разумеется, скрипка передать не умела, но по интонациям инструмента все становилось понятно. Здесь же неведомый голос вполне воспроизводил все звуки до одного, но ощущение было такое же — как будто приходится угадывать или додумывать, как будто слово прозвучало неуловимо по ту сторону восприятия.

— НаШи тВаРи зАпУщЕнЫ, — вот такие слова в итоге Тарик то ли услышал, то ли додумал. — ГоТоВы Ли ТвОи?

— Да, — ответила Есуа. — И те, и другие. Плата?

— Не МоЖеТ бЫтЬ пЛаТы, ПоКа ДоГоВоР нЕ вЫпОлНеН.

— Мне нужна информация, — строго возразила Есуа, и Тарика вновь, словно в первый раз, поразило, насколько же величественно она выглядит в человеческой форме. — Я не смогу расставить маяки, если не буду знать, как создавать глубокие порталы. Вы что, боитесь, что я не выполню договор? Сдамся на милость предателю? — она усмехнулась с неподражаемой злой гордыней, острой, как бритва, жгучей, как фаерболл.

Неописуемая красота, неописуемая уверенность в себе, гордость, грация и что-то еще, о чем, наверное, в прозе сказать невозможно, и тем более описать кодом (раньше Тарику казалось, что языкам программирования поддается абсолютно все). Владыка так не выглядел никогда, даже в своем тронном виде. Просто какой-то желтоволосый мужик на троне. Перед Есуа же реально хотелось пасть ниц и рискнуть казнью только за то, чтобы поднять глаза — как сказал поэт про какую-то принцессу не то княгиню Эпохи королевств.

— БуДь По-ТвОеМу. ПрИеМнИк?

До сих пор Есуа стояла вполоборота к Тарику и Латону Вейкату, теперь обернулась. Тут же Тарик снова пожалел, что не сдвинул очки на глаза — и особенно это было обидно, что ведь догадывался, ждал какой-то подляны от Есуа! Его что-то схватило и поволокло — магия, которую он не мог видеть. Краем глаза он заметил вспышку: у Вейката хватило опыта и магической чувствительности, чтобы почувствовать атаку и попытаться защититься. Но особенно ему это не помогло. Тело Вейката пролетело мимо Тарика и тяжело шлепнулось, немного проехав по мраморному полу, словно мокрый тюк с бельем. Тарик тоже упал, настолько сильно его дернули невидимые путы, но удара почти не почувствовал. Не потому что Есуа как-то смягчила контакт с полом, а потому что слишком быстро и неожиданно все произошло.

Тарик оказался на одном уровне с Вейкатом, их взгляды встретились. На лице Латона ужас боролся с обиженным, почти детским удивлением: «Неужели это со мной⁈» Или даже: «А меня-то за что⁈» Потом глаза у него закатились, он дернулся и обмяк. Надо думать, Есуа его как-то вырубила. У нее в арсенале было много заклятий такого типа, причем умела она ими действовать быстро, как не сможет ни один маг-человек — тому надо все равно двигать руками или пальцами, хотя бы в астрал потянуться за приготовленной заранее плетенкой. Есуа этого не требовалось.

Нога Есуа в легком замшевом сапожке, расшитом бисером, — словно с выставки древних народных костюмов — пнула безжизненное тело. Латон Вейкат как минимум на голову превосходил Тарика ростом и тем более весом — все-таки не юноша-подросток, а взрослый мужчина. Однако легкий пинок Есуа заставил эту тушу отъехать прямиком к стене, будто тряпочную.

— Этот тебе подопытный экземпляр, — сказала она даже не презрительно, а спокойно и деловито, словно хозяйка, выбирающая, какого из двух петухов зарезать. — Можешь разобрать его на части, чтобы понять, как они тикают, и выпить досуха. А этого… — тут Тарик почувствовал, как уже его спеленутое тело заскользило ближе к экрану, — ты должен переписать.

«Что?!!»

Тарик попытался заорать, одновременно лихорадочно придумывая что-то умное, что заставит Есуа отменить ее слова, но ничего не вышло: и рот не открывался, точно его зажали чем-то, и мысли разбегались, как тараканы от включенного света. Он достаточно изучил Есуа за прошедшие годы, чтобы понимать: если она что-то решила, то переубедить ее можно только с позиции силы.

«Неужели я сейчас умру⁈ — тело сжалось от животного, неконтролируемого ужаса. Так страшно ему не было даже тогда, когда Есуа его похитила, и он очнулся в соляных пещерах под ее испытывающим взглядом. — Нет, не может быть, зачем она тогда спрашивала, доверяю ли я ей⁈ Так, стой, они что-то говорят…»