Другие грабли (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 11

— Ты бы всем не рассказывал, что я вернулся, — сказал я.

Судя по его реакции, в этом мире я вел себя примерно так же, как и в прежнем, и это значило, что многие на меня затаили. Чем позже они узнают о моем возвращении, тем лучше.

— Ты чего несешь, Чапай? Пацаны будут рады тебя видеть даже если тебе и на самом деле пить нельзя. Давай в пятницу на нашем месте, да?

— Лучше на неделе пересечемся и уточним, — сказал я.

— Да чего тут уточнять? И где тебя искать-то? Ты сейчас где живешь?

Я сказал.

— А работаешь где?

— В двадцать седьмой.

— У Коляна там брат в восьмом классе учится, по-моему. Или в девятом, я точно не помню.

— Угу, — сказал я.

— Непременно зайду, — пообещал он. — Надо же своими глазами это увидеть и всем потом рассказать, а то не поверят… Обалдеть же можно, Чапай вернулся и теперь он физрук!

На следующий день я надел на работу спортивный костюм. В этом тоже присутствовала некоторая опасность, поскольку на нем была эмблема «адидас», и, насколько я мог судить, пошит он был оригинальной фирмой, а не китайскими подростками в грязном подвале, но, с другой стороны, я же физрук и такова моя униформа. Под костюм я нацепил белую футболку, вместо кроссовок — старые, изрядно поношенные, но довольно чистые кеды.

Надежда Анатольевна при встрече одарила меня одним из своих фирменных неодобрительных взглядов, но ничего не сказала. Ирину ни в учительской, ни в кабинете французского я не встретил, возможно, сегодня она работала удаленно.

Работы, как таковой, еще не было. Школа готовилась к первому сентября, и меня, как мужчину и молодого сотрудника, то и дело припахивали таскать какие-нибудь тяжести, двигать какие-нибудь столы и вешать транспаранты, и я начал понимать, почему Виктор предпочитает вообще не выходить из своей каптерки.

Мне нужно было ознакомиться с подготовленными Виктором учебными планами, но сделать это в школе не было никакой возможности. В одноместной каптерке безвылазно сидел старый физрук, а в учительской мне все равно больше пяти минут покоя никто не давал. Так что после обеда я прихватил бумаги и отчалил домой.

По дороге я заскочил в магазин, и, о ужас, другого сорта пива там не было. И даже вчерашнего «жигулевского» там тоже не было. Наверное, разобрали.

Надо было вчера больше брать…

Я припарковал машину во дворе и обнаружил перед подъездом бородатого соседа, который возился со своим «Иж Юпитером-5». Периодически он пытался его завести, яростно долбя ногой по педали. Мотоцикл отзывался ревом, выпускал из выхлопной трубы клубы дыма и практически сразу же глох.

— Добрый день, — вежливо поздоровался я, проходя мимо. Сегодня на бородаче плаща не было, была футболка, которую человек обычного размера мог бы использовать в качестве шатра.

И ствола тоже не было, разве что он его в сумке с инструментами хранил.

— Привет, сосед, — сказал он. — Слушай, ты в мотоциклах разбираешься?

— Ну, у них два колеса, и с них можно упасть, — сказал я.

— Так, сука, и я разбираюсь.

— Свечи проверял?

— Да что я уже только не проверял, — вздохнул он. — Не хочет, и все тут, и такая ерунда с ним постоянно случается. Мне иногда кажется, что он меня испытывает. И иногда — что он хочет просто выбесить меня к хренам!

Последнюю фразу он буквально выкрикнул, и я сделал вывод, что у мотоцикла получается.

— Техника… — неопределенно сказал я.

— Туды ее в колено, — сказал он. — Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса. Мне на работу скоро, а он выкаблучиваться решил.

— Бывает, — сказал я.

— Придется машину брать, а я в эту консерву как-то не слишком хорошо вписываюсь, — он обтер грязную руку о штаны и протянул мне. — Александр.

— Василий, — чувак он был здоровенный, но пытался этим не злоупотреблять. Рукопожатие у него было аккуратное, словно он боялся сломать мне руку.

— Лучше Сашка, — сказал он. — Не люблю этот официоз.

— Лучше Чапай, — сказал я.

— Почему Чапай?

— Потому что Иванович.

— Логично, — согласился он. — И как давно ты Чапай?

— С того момента, как соседские пацаны фильм посмотрели, — сказал я.

— Тоже, сука, логично, — сказал он. — Ты не обращай внимания, что я все время ругаюсь, просто работа у меня нервная.

— А где ты работаешь? — из любопытства спросил я.

— В ОБХСС, — сказал он.

— За неуставную бороду не шпыняют?

— Пытались, — сказал он. — Но я слишком ценный, сука, сотрудник, так что могу себе позволить быть немного эксцентричным. А ты, я смотрю, служил?

— Служил, — у меня что, на лице написано? — Но сейчас уже на пенсии.

— По ранению или аппаратные разборки?

— Длинная история, — сказал я.

— Понял, потом как-нибудь расскажешь, — согласился он. — Посидим, пивка попьем. Ты к пиву как относишься?

— Хорошо отношусь, — сказал я.

— Ну слава богу, — сказал Сашка. — Я к непьющим, знаешь ли, с опаской… Странные они люди, как правило, скрытные, нервные и, сука, подозрительные. А сейчас прости, сосед, мне перед работой надо руки помыть.

Мы вместе вошли в подъезд. Сашка жил на втором этаже, так что проводил меня до половины пути. Потом мы снова обменялись рукопожатиями, и он отправился приводить себя в порядок перед очередным раундом борьбы с расхитителями социалистической собственности, а я пошел к себе, дабы заняться учебными планами.

Но сначала я пообедал, пропылесосил обе комнаты, помыл полы и запустил стиральную машинку. Ну, то, что в это время называлось стиральной машинкой.

То есть, стирать-то оно стирало, но полоскать потом надо было вручную. И выжимать. И потом еще на балконе развешивать, благо, там и бельевые веревки были прибиты. Хорошо хоть, не зима и к проруби тащиться не надо.

Разобравшись с первой порцией дел, я включил телевизор как раз к дневному выпуску новостей. В рамках разрядки отношений Венгерская Народная республика открыла границу с Австрией. Американский космический корабль «Вояджер-2» приблизился на минимальное расстояние к планете Нептун и ее спутнику Тритону. Пилоты внутренних авиалиний Австралии объявили всеобщую забастовку, требования пилотов внутренних авиалиний Австралии не уточнялись, но наверняка они протестовали против какой-нибудь военщины и выступали за мир во всем мире… Работники колхозов средней полосы готовятся к битве за урожай.

В Багдаде все спокойно, в общем.

Заниматься учебными планами категорически не хотелось. Хотелось выйти на улицу, прыгнуть за руль, открыть окно, врубить музыку погромче и посмотреть, на что была способна восьмая модель на заре производства. Ну или еще какую-нибудь глупость сделать.

Я сел за стол, разложил перед собой бумаги и попробовал погрузиться в чтение.

Что-то ведь надо будет решать с Тимуром и его командой. Наверное, мне таки стоит с ними встретиться, прикинуться ветошью и не отсвечивать где-нибудь в углу, пока они будут вспоминать старые добрые времена. Глядишь, разживусь какой-нибудь ценной информацией о своем прошлом. Хотя это, наверное, не та часть моего прошлого, которой следовало бы гордиться.

И еще тот тип с дачей и телефоном… и телефоном на даче. Кем надо быть, чтобы у тебя на даче был телефон в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году? А кем нужно быть, чтобы выйти на пенсию в тридцать с небольшим?

Или меня таки из-за каких-нибудь аппаратных игр в отставку вышибли? Или я генералу какому-нибудь нос на сторону свернул, так, что он у него из уха стал торчать?

Зная себя, ничуть такому варианту не удивлюсь.

Стул был не слишком удобный. Я поерзал, пытаясь найти более комфортное положение, и тут у меня под ногой что-то скрипнуло. А на полу, надо заметить, лежал линолеум, который по своим характеристикам скрипеть вроде бы не должен.

В рамках дальнейшей прокрастинации я встал со стула и полез под стол, чтобы посмотреть, а что это там скрипит.

И сразу же нашел что-то подозрительное. Для того, чтобы посмотреть на подозрительное поближе, мне пришлось отодвинуть стол и отогнуть часть линолеума, под которым оказался тайник.