Подозрительная невеста дракона (СИ) - Коротаева Ольга - Страница 13

— Это лишь помолвка, — умерила его радость, — и то фальшивая. Уверена, стоит графу поправится, он поспешит отказаться от обязательств. И молитесь, чтобы господин Хартш не арестовал вас за мошенничество. Или вы забыли, кто он?

— Дракон Его Величества, — по губам отчима скользнула высокомерная усмешка. — Инспектор столичного ведомства, который приехал в глушь, чтобы познакомиться с бесприданницей, в венах которой течёт королевская кровь. Неужели ты, дурёха, так и не поняла, какую услугу я тебе оказываю?

— Так объясните, — потребовала я.

Он самодовольно улыбнулся и, прищурившись, вкрадчиво начал:

— Слышала, что у графа дом, в котором он не живёт? Как думаешь, почему он ночует в других местах?

Я растерянно моргнула, а отчим тихо рассмеялся.

— Вижу, что догадываешься. Захочется ли молодому, богатому мужчине лишать себя удовольствий? Вряд ли! Если господин Хартш свяжет себя узами брака с какой-нибудь избалованной столичной барышней, то придётся врать и изворачиваться, чтобы о его похождениях не узнала её семья. А ты прекрасно подходишь на роль ширмы. Достаточно родовитая, чтобы Его Светлость не уличили в мезальянсе, и весьма скромная, чтобы существовать тихой тенью в доме, где граф никогда не появится. Ты будешь жить в достатке и уединении, разве тебе не за что поблагодарить меня?

Я размышляла над его словами. Мне казалось, что господин Хартш не такой, как описывал отчим. Что он благороден и не стал бы так поступать. Произнесла в сомнении:

— Если так, то зачем ему жениться? Жил бы себе дальше, вольготно и свободно.

— Наверное, хочет выглядеть респектабельно, — господин Кустер пожал плечами и хитро глянул на меня снизу вверх. — Иначе, зачем бы он проделал такой путь, чтобы познакомиться с девушкой, жениться на которой не входило в его планы?

— Не поспоришь, — неохотно признала я. Как ни хотелось признавать, господин Хартш мог оказаться ходоком, который проводил ночи в спальнях столичных красоток, не обременяя себя обязательствами. И всё же было трудно смириться с этим. — Но…

В этот момент в дверь постучали, и в комнату проскользнула Панча.

— Барышня, господин Ризеган прислал к вам кого-то. Просят принять!

— Кого? — удивилась я.

— Их там много, — пожала служанка плечами.

Отчим поднялся и указал на одну из двух дверей:

— Там твоя спальня. Можешь принять гостей. Моя здесь…

Указал на противоположную дверь и неторопливо направился к ней.

— Но мы не договорили! — шагнула за ним.

— Тебя ждут, — осадил он и оставил меня наедине с Панчей.

— Человек десять, не меньше, — шептала служанка, следуя за мной в просторную комнату, где стояло несколько диванчиков, два столика и очень красивая шёлковая ширма, за которой скрывалась королевская кровать и медная сидячая ванна. — Велите пустить?

— Зови, — вздохнула я, тоскливо глядя ширму, что почти полностью скрывала кровать от посторонних глаз.

Именно такой вещью хотел обзавестись господин Хартш, женившись на провинциалке?

Арлета

Несмотря на то, что у нас в доме было две служанки, в основном я справлялась сама и с гардеробом, и с причёской. А так же помогала Тристе и учила сестрёнку, если ей в будущем достанется такая же незавидная доля, как мне. Ведь никогда не знаешь, в какой день и час накроет оборотом, и звериная суть вырвется наружу. Порой этого не сдержать, как ни старайся, поэтому единственная, на кого стоит полагаться, это только ты сама.

А ещё отчим был крайне прижимист и никогда не нанимал слуг больше, чем требовалось для уборки нашего дома, готовки и прислуживания за столом. Некогда он ещё держал камердинера, но тот просил за свои услуги слишком много (по мнению господина Кустера), поэтому был уволен, а его обязанности легли на плечи Шоллы. Панча считалась моей камеристкой, положенной мне по происхождению и возрасту, но по сути работала домоправительницей.

Поэтому, когда в мою спальню ворвались женщины разных возрастов, испугалась и не сразу поверила заявлению, что все они пришли, чтобы помочь мне приготовиться к скорой помолвке. Под таким сильным напором я сдалась и позволила им выполнять свою работу. Ощутила себя тряпичной куклой, когда меня раздели, вымыли, причесали и натёрли ароматным маслом, от которого кожа стала такой же мягкой и нежной, как лепесток розы.

Затем пришлось стоять, расставив руки, чтобы две модистки подогнали платье, щедро подаренное господином Ризеганом, под мою фигуру. Я с удивлением и затаённым ужасом смотрела на обильную пену кружев и дорогую вышивку золотыми нитями, сплошь покрывающую лиф. Даже в самых смелых моих мечтах, когда я ещё не совершила первый оборот и надеялась на нормальную жизнь и пышную свадьбу, не представляла себе ничего подобного.

— Передайте господину Ризегану мою благодарность, — тоскливо глянула на худую женщину с тяжёлым подбородком и поджатыми бесцветными губами. Домоправительницы тщательно контролировала действия слуг и модисток. — Но мне всё же кажется, что не стоит принимать столь щедрый подарок. О платье позаботится мой…

— Вам не о чем беспокоиться! — перебила она меня скрипучим, как калитка с проржавевшими петлями голосом. — Господин Ризеган проявляет к вам бескорыстную щедрость, ничего не требуя взамен. К тому же это возможность не выглядеть в глазах общества расточительным человеком.

— Что вы имеете в виду? — растерялась я.

Она дёрнула уголками губ — видимо, это означало улыбку, и пояснила, понизив голос едва не до шёпота:

— Господин Ризеган души не чает в своей дочери, поэтому заказал для помолвки два платья у лучших столичных мастеров. Одно из них барышне категорически не понравилось, она заявила, что оно её сильно полнит, и велела сжечь, но такой поступок осудили бы, поэтому…

— Я подвернулась очень вовремя, — тихо засмеялась я и искренне поблагодарила: — Спасибо, мне стало намного легче.

— Мало кто не возмутился бы, — домоправительница приподняла тонкие брови. — Неужели ваша гордость совсем не задета?

— Моя гордость страдает не в том случае, когда я кому-то облегчаю жизнь, — призналась я, — а в том, если кто-то усложняет мою.

— Мудрые слова для столь юной барышни, — она немного прищурилась, и у меня на душе потеплело.

Я только что увидела искреннюю улыбку этой женщины, — делала она это глазами. Когда модистки удовлетворились своей работой, меня освободили от жёсткого корсета и, наконец, оставили в покое. Я не стала будить Панчу, что прикорнула на стуле во время этого безумия, а расчесалась сама и пошлёпала в кровать.

Но заснуть никак не удавалось, потому что я снова и снова прокручивала в голове слова отчима. Переворачиваясь с боку на бок, я вздыхала, ощущая себя неуютно. Ведь поначалу его слова я приняла в штыки, но сейчас некоторые из них казались мне разумными. Долго скрывать вторую ипостась не выйдет, волчица выпрыгнет в самый неподходящий момент, когда слаб духом, подвержен эмоциям или воздействию полнолуния.

Я не могла рассчитывать на нормальную семейную жизнь, ведь она будет продолжаться лишь до того момента, пока муж не узнает правду, и тогда я окажусь на месте моей мамы. Она искренне любила господина Кустера, и его реакция на её тайну оказалась чудовищным ударом, который, должно быть, и свёл её в могилу.

Брак с графом по сути был бы фиктивным. Столичному ловеласу, которого радушно встречают в любом доме самые красивые женщины, не нужна серая мышка из провинции. Возможно, он действительно запрёт меня в своём пустом доме, чтобы в глазах общества казаться респектабельным господином.

Но даже учитывая всё это, не могла смириться с тем, что придётся становиться невестой дракона нечестным путём. И тревожило, что господин Хартш в любой момент может отказаться от помолки, или, что хуже, заявить, что мой отчим воспользовался его болезнью, а меня обвинить в распутстве, обрушив репутацию нашей семьи.

Этого нельзя было допустить! Пока жива надежда, что зелья остановят превращение моей сестрёнки, я буду молиться за её счастливое будущее без страха, что любимый однажды посмотрит на неё так, как господин Кустер на маму.