Ненужная дочь (СИ) - Брай Марьяна - Страница 39

— Пара кварталов и поверните направо, - женщина с хорошо уложенными волосами показывала рукой, куда нужно идти, когда выйду. Потом принялась объяснять мне что-то еще, но я перебила ее:

— Если без меня придет господин Лоуренс, передайте, что я вернусь после обеда.

Я закрыла дверь и, не оборачиваясь, поспешила спуститься по лестнице. Меньше всего мне хотелось сейчас встретиться с Лео.

Улица только-только начинала вбирать в себя людей, которые нехотя вываливались из домов то тут, то там. Проходов между домами практически не было, если не считать узеньких арок, в которую еле проходила телега. И двери открывались одна за одной. Совершенно разномастная публика спускалась с высоких крылец и выныривала из нижних дверей, приспособленных специально для слуг.

Там, где я нашла первую обувную мастерскую, рядом нашлось еще три. Закрыты были все, но в момент, когда я хотела уже пройти дальше по улочке и осмотреться, двери открылись. Сухонький мужчина лет пятидесяти с лихо подкрученными усами окликнул меня:

— Мисс, вы, вероятно, ко мне? – он смотрел на меня, схватившись пальцами обеих рук за выемки жилета с разных сторон, и напоминал Ленина. Я улыбнулась.

— Скажите, вы продаете готовую обувь? И можете ли мне набить нестандартный каблук? – я решила, что надо сразу переходить к делу.

— Есть кое-что. Если вам не для бала, думаю, подберу, - он открыл дверь и жестом пригласил внутрь.

Я вошла и моментально вдохнула запах кожи, клея и мыла. В мастерской было аккуратно, но темновато. Низкие окна и слишком близко расположенный дом напротив не давали свету проникнуть в это помещение. Мужчина зажег спичку. и два фонаря заиграли веселыми огоньками, трепещущими на сквозняке.

— Есть ботиночки на шнуровке, но это для более сырой погоды. И есть туфли, - он посмотрел на мои ноги, торчащие из-под подола. – Думаю, обе пары будут в самый раз, - он поставил обувь на стол, и я поняла, что она ношеная.

— У меня тут вот что, - я сняла свои ботинки, которые после работы на дороге больше походили на кирзовые сапоги. И хоть я их мыла, чистила, натирала, как могла, выглядели они, как моя жизнь: потрепанными и никчемными.

— Вижу. Надевайте сначала туфли, - он поставил туфли на красивой застежке-пуговице передо мной. Я надела сначала одну, потом другую, встала. Не давило, не было велико. Но стоило, конечно, пройтись, чтобы оценить их.

— М-ммм, - промычал он и посмотрел на каблук моих поношенных ботинок. - Я думаю, вам нужно нарастить оба каблука.

— Но зачем? – удивилась я. На туфлях был каблук. Сантиметра три, не меньше.

— Чтобы разница не так бросалась в глаза. Застежка хорошая, и вы в них сможете даже бегать. Видели, юбки становятся короче! – он поднял палец чуть вверх. - Разрешите? — он взялся за подол моей юбки. Я кивнула, и он приподнял подол так, что стала видна щиколотка.

— Думаете, станет еще короче? – меня смешило то, с каким важным видом он демонстрировал свои познания в моде.

— Уверен. Посмотрите на улицу, - он указал на окно, которое открывало вид на ноги пешеходов на другой стороне улицы.

— Да, согласна. Делайте. Сколько я буду вам должна за туфли? – я надела ботиночки и поняла, что их мне придется носить с носком, а может и с двумя, но холода не за горами, а сани, как говорится, нужно готовить летом.

— Двенадцать долларов за обе пары, - уверенно сказал он, и по его глазам я поняла, что это хорошее предложение. Но чтобы закрепить, он продолжил: если возьмете пару, то отдам за восемь.

— Беру две. Делайте каблук, - я обулась в свои «черевички» и направилась к выходу под заверения мастера, что всё будет готово через пару часов. Значит, у меня было время, чтобы осмотреться в городе.

Прогулочным шагом я дошла до парка, где нашла скамью и присела. Сейчас я пожалела, что не купила ничего съестного. Голод подбирался, и я вспомнила, что ела последний раз вчера в обед.

Большое красивое здание я рассмотрела не сразу. Парк упирался в площадь, на которой оно располагалось. Я перешла на другую скамью, поближе к зданию, и принялась наблюдать за людьми, торопившимися к нему. Мне стало любопытно, что это. Походило на большую контору или университет, а может даже банк. Я не сильна была в архитектуре.

Минут через пятнадцать, когда мне уже стало скучно, я увидела Лео. Он вышел из этого красивого здания с мужчиной лет пятидесяти или чуть моложе. Тот был крупным, но не толстым. Широкоплечий, широко расставляющий ноги, когда они останавливались, обсуждая что-то. Лео энергично жестикулировал, что-то доказывая своему собеседнику.

— Значит, ты решил с раннего утра обрадовать батюшку? – прошептала я и, встав с лавки, ушла за деревья. Они шли как раз в мою сторону. Благо Лео был так возбужден, что не видел вокруг ничего. Да и ствол дерева был достаточно объемным.

Собеседники прошли мимо. Я подождала немного и, пристроившись за стайкой девушек, похожих на студенток, а на деле, наверное, посыльных, пошла по аллее. Лео продолжал что-то объяснять мужчине. Когда они в очередной раз остановились, и мужчина развернулся лицом ко мне, я поняла, что он точно не может быть его отцом. Просто не может и все. Они были настолько разными, что родись у него Лео, он бы точно не принял его за сына.

Дождавшись, когда они пройдут дальше, я нашла калитку, через которую прошла в этот парк, и вернулась в улочку мастеров. Там уже пахло свежеиспеченным хлебом. Соблазнённая ароматом, я купила кофе с булкой и хорошенько перекусила в ожидании обуви.

В голову вдруг пришло понимание, что Лео прав. Наш брак решит все вопросы, и ко всему прочему, он мне не противен. Я поймала себя на мысли, что больше не боюсь Оливию. И дело здесь именно в Лео: я была уверена в нем, как в самом настоящем надежном тылу. А любовь? Моя бабушка говорила: «Стерпится, слюбится».

Лео встретился мне прямо на входе в гостиницу. Он вышел каким-то растерянным, задумчивым, а когда увидел меня, просветлел.

— Ну и где ты пропадала?

— Вот, - я показала сверток. – Те, что на мне, порядком поистрепались. Негоже идти в них к твоему отцу.

— Так ты не против? – он искренне обрадовался моему ответу. Видимо за ночь эмоции поугасли, и теперь он переживал о моем ответе.

— Ты прав, Лео. Нам обоим это поможет. Только у меня одно условие: ты не мешаешь мне работать, не…

— Я согласен с любым. Идем, - он, не дождавшись ответа, потащил меня к коляске, которая, по всей видимости, ожидала его.

— А как же туфли? Я быстро. Только переобуюсь, - запротестовала я, планируя сменить еще и платье . До их уровня мне все равно не дотянуться, но выглядеть нищенкой я не собиралась.

Мое самое красивое, как выразилась Элоиза, платье было темно-синим, с белой оторочкой на груди и высоких лацканах. К нему прилагалась небольшая милая шляпка. Я надела новые туфли, которые уже примеряла в мастерской, оценив работу мастера. В них было куда удобнее, чем в ботинках. А визуальная разница в каблуках, как точно подметил мастер, терялась благодаря лишним сантиметрам.

Я показалась себе стройнее, хотя и так имела теперь достаточно тонкую талию. Довольная вышла из гостиницы.

— Отец, мама, это Виктория, моя невеста. Мы хотим обручиться как можно скорее, - выпалил Лео, как только слуга проводил нас в гостиную, где отец сидел на диване с газетой, а матушка поливала цветы, коих было так много в комнате, что казалось, они занимают все плоские поверхности, кроме кресел и диванов.

— Виктория, это мои родители: Альфред Лоуренс и Елена Лоуренс, - успел Лео представить его родню, когда железная лейка выпала из рук женщины. Отец опустил газету, и я увидела, что возле рта он держит трубку.

Дом был не просто богат, он был сказочно богат. Лео, которого я знала, как аскета, ценящего не мирское, а знания, науку и дружбу, никак не вязался у меня с этой роскошью.

— Я рад, что ты объявил нам об этом не после обручения, сын, - отец, темноволосый и, как мне показалось, крашеный, подтянутый, светлоглазый, как Лео, излучал уверенность и незыблемость. Как и этот дом. Он отложил газету и улыбнулся. Усики, делавшие его похожим на Ретта Батлера из «Унесенных ветром» могли служить неким барометром настроения и сейчас двигались вместе с улыбкой.