Тринадцатый Койот (ЛП) - Триана Кристофер - Страница 50

“Как тебя зовут?” - спросил тощий мужчина.

“Верн Пипкин, друг”, - сказал он, выдавив улыбку. “А ты кто?”

“Меня зовут Хайрам. Хайрам Зейндлер. И я кто угодно, только не твой друг.”

У Верна похолодело внутри. Другой мужчина вышел из темноты кладбища, его длинные черные волосы были как у женщины, но тело напоминало тело лесоруба. Он принюхался к Верну.

“Это был ты”, - сказал он. “Я все еще чувствую твой запах на его трупе”.

”Прошу прощения?"

“Сердце. Ты раскопал здесь могилу Джаспера Терстона.”

Верн не смог сдержать дрожь в голосе. “Боже мой, сэр. Что здесь подразумевается?”

Хайрам потянулся к нему так быстро, что Верн не понял, что происходит, пока не упал со своего пони. В него летели камешки, когда Хайрам тащил его, кричащего, на кладбище, остальные мужчины шли рядом. Они вошли в круг, и когда Верна уронили, он сел и увидел двух других мужчин с такими же бакенбардами. У их ног стояли молодые женщины, одетые только в шаровары. Они были покрыты синяками и порезами, на шеях у них были веревочные поводки, как у привязанного скота.

Из кустов позади них донеслось лягушачье кваканье, и когда из тени высунулось бледное лицо, Верн ахнул, узнав доктора Крейвена. Взгляд смерти был устремлен на доктора. Кожа Крейвена в свете луны была похожа на алебастр, если не считать гнилостной гнили, которая почернела на его руках, на которых теперь не было пальцев. Гниение продолжалось на его теле черными варикозными венами. Его губы разложились и отпали некоторое время назад, зубы превратились в неподвижный риктус болтуна. На нем была только расстегнутая блузка, и, так же как и на губах, его гениталии отсырели от разложения, оставив зияющую дыру из солоноватых сухожилий там, где когда-то качалось его мужское достоинство.

Верн закричал, а доктор захихикал — нежить, сумасшедший.

“Господи!” - сказал Верн. “Юрия, что с тобой случилось?”

Хайрам поднял Верна за воротник. “То же самое, что случится с тобой. Если только ты не хочешь рассказать нам, что привело тебя сюда в первую очередь.”

“Я не знаю, что—”

Удар в живот лишил Верна дыхания, и он упал бы на колени, если бы Хайрам не держал его. Тот, что с длинными волосами, подошел и схватил лицо Верна рукой. Его глаза светились в темноте, красные, как у аллигатора-альбиноса.

“Как ты взял сердце, не отравившись им?” - спросил он. “Ты что-то вроде мастера белой магии?”

”Нет, сэр".

“Ни один простой смертный не может носить его в своих руках”.

“Я никогда к нему не прикасался!”

- Значит“ ты признаешься, что украл его из могилы?

“Нет... э-э... Я имею в виду... О, хорошо. Я взял его, но я не думал, что я, так сказать, ворую, и я точно не охотился за сердцем какого-то мертвеца. Это была та капсула, которую я хотел.”

Мужчина отпустил лицо Верна. “Капсула?”

“Да, сэр. Она был сделана из золота, так оно и было. На нем были всевозможные мистические гравюры, действительно очень красивая вещь. Это того стоит. Тот человек в могиле, конечно, в этом не нуждался.”

“Где находится эта капсула?”

Верн посмотрел вверх и в сторону. “Я продал ее”.

”Дерьмо собачье".

“Я не лгу вам, сэр”.

“Ты бы солгал своей матери на смертном одре, Пипкин. Исходящее от тебя зловоние лжеца перевешивается только миазмами твоей трусости. А теперь я спрошу тебя в последний раз. Где капсула?”

Верн захныкал. Если бы его снова ударили в живот, он мог бы просто напортачить. Судя по виду этих людей, они не остановятся перед очередным ударом по телу. Их было бы много.

“Подожди”, - сказал он. “Это верно... Теперь я вспомнил. Я собирался продать его, но продавец в универсаме не предложил справедливой цены. Да, да, она у меня в гостиной. Я владелец похоронного бюро в Хоупс-Хилл, понимаете? Должно быть, я что-то перепутал в том, что я сделал с капсулой, сэр. Я только что совершил ошибку.”

“Я скажу, что ты это сделал”.

Мужчина кивнул остальным, и внезапно они набросились на Верна с веревками. Он извивался и брыкался, опасаясь, что вот-вот повиснет на конце петли, но веревка была не одна, и петли были завязаны на его запястьях и лодыжках. Его протащили через кучу свежего помета, оставленного одной из лошадей, и когда фекалии заполнили его глаза, он не мог видеть, что происходит, пока не стало слишком поздно. Он слышал разговор мужчин, шарканье лошадиных копыт. Он почувствовал, как каждая из веревок затягивается все туже вокруг его запястий и лодыжек, а затем он оторвался от земли, вытягивая конечности.

”Нет!" “ закричал он. “Пожалуйста, Господи!”

Когда ему удалось сморгнуть говно, он увидел, что четверо мужчин были на своих лошадях, каждый держал в руках одну из веревок, привязанных к рогам их седел. Каждая лошадь смотрела в разные стороны — на север, юг, восток, запад.

”О, милостивый Боже!"

Единственным человеком, не сидевшим на коне, был вожак с багровым взглядом. Он стоял в стороне с кнутом в руках, его неуклюжее тело было бездушной тенью, призраком кромешной тьмы, внутри и снаружи.

”Бог не может тебе помочь", “ сказал мужчина. “Никогда не было такого”.

Верн начал всхлипывать.

“Хей-яа!”- крикнул вожак, щелкнув кнутом.”

Лошади на полном скаку разбежались в разные стороны, и когда его руки оторвались от плеч, а ноги оторвались от бедер, Верн все-таки потерял контроль над своим мочевым пузырем. Его лишенное конечностей туловище закружилось в ночи, когда он упал обратно на землю. Кровь хлынула из него артериальными гейзерами, и как раз перед тем, как он потерял сознание, главарь подошел к нему и пнул ногой, перевернув лицом вверх. Главарь достал из кармана пальто что-то большое и мясистое и поднес к лицу Верна, и когда смолистая черная жидкость потекла ему в рот, Верн понял, что это было.

***

Они использовали повозку пони похоронного бюро, чтобы вывезти труп Джаспера с кладбища.

Рядом с трупом лежал сам гробовщик, бледный от потери почти каждой пинты крови, но все еще живой или, по крайней мере, нежить. Доктор Крейвен, спотыкаясь, шел за своей веревкой. На других поводках были девушки из салуна, которых использовали для удовлетворения потребностей койотов на тропах, не давая им останавливаться в борделях или насиловать жителей деревни. На такие вещи не было времени. Эти удовольствия были тривиальны по сравнению с тем, что ждало их впереди.

Койоты и их пленники двинулись вниз по склону горы, кавалькада чудовищ и белых рабов, путешествующих, как ядовитые паломники, по зазубренным скалам, их лошади цеплялись, как козы, за скалы, которые они изо всех сил пытались разглядеть, когда грозовые тучи закрыли луну. И во главе этой адской процессии шел Гленн Амарок. Он ехал верхом на Велиале как аристократ самого темного колдовства, зомби-сердце его наставника было спрятано в его плаще и горячо пульсировало у него на груди, рассказывая ему все, что ему нужно было знать.

Хайрам подошел к нему.

“Все еще удивлен, что мы смогли ступить на эту святую землю”, - сказал он.

Гленн затолкал табак под нижнюю губу. “Это была магия сердца. Без него мы, возможно, никогда бы не попали на кладбище.”

“Почему тело Джаспера, босс? Это тоже волшебство?”

“Это величайшее приключение койота на сегодняшний день. Мы в долгу перед боссом в последний раз.”

Но это не было истинной мотивацией Гленна взять с собой тело Джаспера. Он чувствовал, что если сердце было таким мощным, то, возможно, тело еще пригодится.

Как и та золотая капсула.

ГЛАВА XXIII

ВОЛКИ ОКРУЖИЛИ ДЕЛИЮ.

Она бежала, прижимая к груди своего маленького брата, но с каждым шагом земля становилась мягче, затягивая ее за пятки, как зыбучие пески. Когда волчья стая приблизилась, она закричала и уронила малыша Леонарда, пожертвовав им, чтобы спастись.

Она проснулась в холодном поту и подавила крик. Даже ее подсознание не позволило бы ей забыть, не позволило бы ей простить себя. Она не отдала своего брата на расправу, когда пришли Койоты, но и спасти его тоже не смогла, и именно его смерть задела ее больше всего. Она была старшей сестрой. Леонард был беспомощным младенцем. Она подвела его больше, чем остальных членов своей покойной семьи.