Тринадцатый Койот (ЛП) - Триана Кристофер - Страница 44

"Кто вы, черт возьми, такие?" потребовал Джаспер. "Только не говори мне, что ты вроде как констебль, такой щеголь, как ты".

Мужчина с трудом поднялся на ноги, поскальзываясь и ворча.

"Ах ты, паршивый ублюдок!" - сказал он. "За это я получу твою шкуру".

Джаспер достал "железо" - длинноствольный шестизарядный револьвер с коническими шариками, способными пробить дерево. У законника даже не было при себе оружия. Все, что он смог сделать, это поднять руки вверх, когда увидел направленный на него пистолет. Койоты засмеялись, но Бирн отвернулся, смутившись за этого человека, так как узнал его лицо. Когда Бирн видел его в последний раз, законник был еще молодым парнем, сыном пастуха и членом большой католической семьи. Охрана города оказалась более сложной задачей, чем охрана простого стада.

"Как тебя зовут, дорогой?" спросил Джаспер.

Челюсть мужчины сжалась. "Шипман Маккейн".

"Ирландец, да?"

"Американский ирландец".

"Вы, ирландцы, - брючное пятно на наших великих штатах, не меньшая помеха, чем индейцы и другие подобные черномазые".

Бирну это замечание показалось странным, поскольку некоторые из его братьев Койотов были ирландцами и людьми разного цвета кожи. У них было три мексиканца и даже два делавара, но все они погибли в перестрелке с банковскими охранниками, которая стоила Койотам восьми человек. Сам Бирн был наполовину навахо, хотя люди не часто догадывались об этом. Никто из его товарищей никогда не говорил об этом, включая Джаспера. А Лерой был африканского происхождения, раб, сбежавший на запад Канады в 1841 году и вернувшийся в штаты после того, как жизнь в северной стране оказалась слишком тяжелой из-за дискриминации. Несмотря на то, что британские колонии отменили рабство за семь лет до этого, расизм в Канаде был неприкрытым, а городские уставы не допускали чернокожих к честной работе. Вольфены, однако, принадлежали не к одной расе, а к одному виду. Тем не менее, Джаспер Терстон был раздражительным человеком, провокатором, не склонным к более добрым эпитетам.

"По крайней мере, индейцы уже были здесь, когда пришел белый человек", - сказал Джаспер. "Вы, иммигранты, вторгаетесь на землю хозяев".

Маккейн встал, подняв руки вверх. "Хоупс-Хилл - мирное место, сэр. Хороший, христианский город. Мы не терпим издевательств и не потерпим их. Было бы разумно с вашей стороны признать меня как представителя закона и оказать мне должное уважение".

Койоты посмотрели друг на друга, а затем разразились смехом. Бирн был единственным, кто остался неподвижен, когда Джаспер выстрелил Маккейну в живот. Законник повалился на землю, но остался на месте, дрожа, как новорожденный щенок.

Джаспер сказал: "Вот что мы думаем о кровавом законе, милый".

Маккейн опустился на одно колено, из уголка его рта текла струйка крови. Очки упали с его лица. Корбин достал свою железку, чтобы закончить работу, но Джаспер поднял руку.

"Нет", - сказал он. "Пусть он подумает об этом. Пусть наслаждается".

"Хорошо, босс".

Они поехали дальше, пока Маккейн плакал по своей матери через горло, наполненное кровью. Двери уже закрывались, горожане слышали выстрелы, некоторые из них видели убийство. Бирн опустил край шляпы, ему было стыдно так, как никогда раньше. Еще больше лиц он узнавал, еще больше знакомых глаз смотрели на него, когда гасли огни внутри. Мог ли он просто бездействовать на этой бойне? Он усомнился в собственной извращенной морали. Почему жизни этих людей стоило спасать больше, чем жизни всех остальных, убитых Койотами? Это было правление террора, наследие жестокости, и Бирн ездил с ними с подросткового возраста, брал все, что хотел, питая свои самые темные мечты гедонистической, эгоистичной жестокостью. Он грабил, насиловал, убивал и занимался каннибализмом. Но по мере взросления он начал понемногу укрощать зверя, используя учения Джаспера против их цели. Вместо того чтобы управлять своей ликантропией, чтобы использовать ее в качестве оружия, он делал это, чтобы вернуть то, что осталось от его человечности. Он хотел быть хозяином своей судьбы, становиться оборотнем только по своему усмотрению, вместо того чтобы двигаться вместе со стаей или быть рабом луны и планет. Он сожалел о том, что произошло в последнем городе, о том, как он потерял контроль. Возможно, возвращение домой было следующим шагом к освобождению. Но сможет ли он освободиться от стаи? И хочет ли он этого?

Они отвели лошадей к месту стоянки, Лерой и Бирн остались караулить, а Джаспер и Корбин направились в салун. Хотя ветерок был прохладным, Бирну пришлось вытереть пот с лица.

В улыбке Лероя не хватало нескольких зубов. "Ты выглядишь усталым, брат".

Бирн хотел умолять Лероя, говорить, что Койоты зашли слишком далеко, что они становятся слишком злыми. Дикость - это часть волчьего рода, но есть разница между ограблением банков и попыткой превзойти самого дьявола. Но Лерой отнюдь не был худшим из стаи, он наслаждался свободой, которую давала банда, независимо от того, насколько жестоким был путь к ее сохранению. Вместе с Оки Джаспер дал понять потенциальным раскольникам. Койоты были пожизненным обязательством. Как только ты вступал, мирного выхода не было.

"Что, если он найдет ее?" сказал Лерой. "Думаешь, эта штука действительно даст Джасперу ту силу, о которой он говорит?"

"Думаю, да".

"А что, по-твоему, он собирается с ней делать?"

Бирн наблюдал за салуном, ожидая.

"Эволюционировать", - сказал он.

Здание взорвалось выстрелами. Из окон посыпались стекла, раздались крики и треск дерева. Джаспер и Корбин выскочили из дверей, за которыми продолжали стрелять, а когда они обернулись, Корбин поджег тряпичный фитиль бутылки, которую держал в руках, и швырнул его в окно. Он делал эти грубые бомбы из лампового масла и пороха. Когда они срабатывали, то быстро распространяли пламя, и эта сработала. Раздался громкий грохот, затем крики, и из салуна выскочили люди, стреляя в Койотов. Бирн узнал Зика Оттомана, уже постаревшего, но такого же уродливого, миротворец, который он держал под стойкой бара, выпал у него из рук. Пистолеты полыхали в кулаках ковбоев, вооруженных, чтобы отбиваться от агрессивных диких животных во время перегона скота.

Лерой вступил в бой, доставая свой пистолет и быстро взводя курок свободной рукой. Ковбой получил пулю в руку, но даже не вздрогнул. В ответ он выстрелил, снес Лерою ухо. К дружинникам присоединилась девушка из салуна, вытащила спрятанный "Дерринджер" из прорези корсета и выстрелила Корбину в лицо. Койот упал навзничь. Джаспер зарычал, оскалив длинные клыки, как саблезуб, а когда у него закончились пули, он бросился к седлу за своими седельными ножнами, и тут заметил Бирна.

"Почему ты просто стоишь здесь, как немой?" сказал Джаспер. "Давай сюда свою задницу!"

Бирн вышел из оцепенения, задаваясь вопросом, на чьей он стороне. В тот момент, когда ковбои покинули крыльцо, его пистолет очистился от кожи, но он не выстрелил, и его нерешительность стоила ему пули в бедро. Пуля вошла в кость, Бирн споткнулся, а винтовка Зика выстрелила снова, пробив череп Бирна и попав в лошадь Лероя. Все еще привязанная к сцепному столбу, она ударилась о другого коня, и все лошади закричали и взбрыкнули. Оружейный дым сделал серый свет еще более серым, и Бирн выстрелил сквозь туман, свалив одного из ковбоев. Кровь мужчины хлынула на лицо девушки из салуна, она вскрикнула, но продолжала вставлять новый патрон в свой "Дерринджер", рыча, словно она тоже была волчицей. Прядь светлых волос рассыпалась и закрыла ей один глаз, и, возможно, именно из-за этого она не смогла прицелиться, потому что пуля вылетела, дав Лерою возможность подняться из-за дождевой бочки и выстрелить ей в плечо. Она отлетела назад и перевалилась через подоконник, падая обратно в пламя салуна и в осколки стекла.