Меч короля - Фокс Катя - Страница 35
- Предыдущая
- 35/121
- Следующая
Остаток дня Эллен провела в постели.
Клэр натянула веревку в мастерской и развесила одежду Эллен, чтобы та просохла. Вечер в теплой постели пошел Эллен на пользу, и она совсем не простудилась. Вот только тошнота с каждым днем становилась все сильнее, и однажды Эллен стало ясно: она беременна.
– Будь ты проклят! Да лишит тебя Господь мужской силы, и да не зародится семя в твоих чреслах. Да не сможешь ты обрюхатить больше ни одну женщину, никогда, никогда, никогда! – Эллен все время твердила про себя это проклятие.
Она знала только один способ, как можно было избавиться от ребенка: нужно было засовывать во влагалище корни петрушки и менять их каждые два дня. Собирая корни, она чувствовала угрызения совести. То, что она собиралась сделать, было грехом. Это было запрещено, но она не могла сохранить ребенка! Тибалт над ней надругался, и к тому же он был ее братом, а у брата и сестры не должно быть детей. Это тоже грех. Один Господь будет им судьей. Скрепя сердце, Эллен приняла решение, которое считала единственно правильным, и на следующую ночь проснулась от ужасных болей в животе. Ей не было так больно даже в тот момент, когда Тибалт бил ее ногами в живот. Чтобы не разбудить Клэр и мальчика и скрыть свой ужасный поступок, Эллен взяла свой сверток, вышла из мастерской и с трудом побрела в дубовый лес, который примыкал к деревне. Дорогу ей освещал слабый свет луны. Через некоторое время она упала от боли. Лишь страх, что ее разоблачат, удержал ее от того, чтобы закричать, когда судороги стали еще сильнее. «Ах, Роза, какой же ты была храброй», – подумала она. Мысль о бывшей подруге и их общей судьбе помогла ей сохранить спокойствие. Эллен вытащила пару старых, но чистых льняных тряпок из мешка и расстелила их у себя между ног. Застонав от боли, она почувствовала, что ее тело вытолкнуло окровавленный комок. Не решаясь взглянуть, что это было, она замотала комок в тряпку и, плача, закопала его. Бормоча про себя молитву, она чувствовала, как кровь стекает по ее дрожащим ногам.
– Элленвеора, прошу тебя, очнись! Бога ради, скажи мне, что произошло? – Клэр трясла ее за плечо, и в ее голосе явственно слышался страх.
Эллен пыталась повернуть голову, но ей это не удавалось сделать. Голова раскалывалась от боли. Девушка попыталась открыть глаза.
– Откуда у тебя кровь на рубашке? Пресвятая Дева Мария, сохрани Элленвеору! – молилась Клэр.
Ее голос, казалось, звучал издалека, и Эллен едва его слышала.
«Почему за меня должна заступаться именно Дева Мария?» – с удивлением подумала Эллен, но ее страх сменился теперь теплым чувством покоя. Она ощутила себя легкой, как перышко на теплом весеннем ветру, который нес ее в великолепный светлый край. «Должно быть, это рай, – подумала Эллен, совершенно счастливая. – Господь простил меня, он не отправит меня в ад!» И тут она начала плакать. Горячие слезы катились по ее холодным щекам, стекая к ушам.
– Эллен, прошу тебя, останься, – звала ее Клэр.
Затем Эллен почувствовала, как ей растирают руки и ноги, занемевшие от холода.
– Я на небесах, – прошептала Эллен, не открывая глаз.
– Нет, ты полумертвая лежишь в лесу, и если я не отведу тебя домой, ты умрешь. Так что соберись с силами. – Эллен услышала строгие нотки в голосе Клэр и слабо улыбнулась.
– Сейчас мне не больно, совсем уже не больно, – прошептала она.
– У тебя жар, – заявила Клэр, прикоснувшись к ее горячему лбу. – Нужно отвести тебя домой. Ты сможешь идти, если я буду тебя поддерживать?
Эллен по-прежнему была в предобморочном состоянии, но попыталась подняться. Клэр поддерживала ее за талию, положив руку Эллен себе на плечо. Им все время приходилось останавливаться.
– Я больше не могу. Оставь меня здесь и дай мне спокойно умереть, – попросила Эллен, когда они вышли из леса.
– Ничего, мы дойдем. Я отведу тебя домой и выхожу, и тогда ты расскажешь мне все: почему на тебя напали, почему ты по-прежнему ходишь в мужском платье и кто отец ребенка. Я доверилась тебе, хотя ничего про тебя не знала, так что ты должна будешь рассказать мне всю правду, не забудь об этом.
– Правда вам не понравится. – Эллен всхлипнула.
– Это уж я сама буду решать. Сперва нужно сбить жар, тогда ты выздоровеешь.
Следующие несколько дней Эллен была словно в тумане. Она была слишком слаба, чтобы есть, но, не сопротивляясь, пила все, что давала ей Клэр. Время от времени она проваливалась в беспокойный сон, полный ужасных видений. Лицо из мертвенно-белого стало красным, жар усиливался, и у нее начались судороги. На четвертый день она вскинулась от ужаса: ей приснилось, что за ней гонится Тибалт с искаженным от ярости лицом! Эллен была по-прежнему слаба, но уже осознавала окружающую ее реальность. Она осмотрелась. Клэр лежала на полу рядом с пей и крепко спала. Было темно и тихо, очевидно, была ночь. Предрассветные сумерки играли тенями на столе и стенах. Тибалт был лишь наваждением из кошмарного сна. Эллен с облегчением откинулась на мягкую подушку, на которой обычно спала Клэр. Волосы у нее на голове слиплись. Натягивая простыню до подбородка, она заметила, что лежит в постели голая, и только между ног у нее была сложенная льняная тряпка. Эллен с трудом попыталась припомнить, что же произошло, и перед ее глазами промелькнули чудовищные картины. Когда она все осознала, то от стыда готова была провалиться сквозь землю. Должно быть, Клэр положила ей между ног льняную тряпку, чтобы кровь не залила простыни. Обессилев, Эллен снова заснула. На этот раз сон был без сновидений. Температура у Эллен постепенно снижалась.
На следующее утро Эллен проснулась, ощущая аппетитный запах молочной овсяной каши. Она хотела сесть в кровати, но тут же застонала от боли.
– Ты как? – Клэр дружелюбно улыбнулась ей.
– Вы меня тут что, четвертовали? Почему у меня все так болит? – Эллен слабо улыбнулась.
– У тебя были судороги от жара. Временами мы думали, что ты не выживешь. Неудивительно, что у тебя все болит.
– Мы? Неужели Жак тоже знает, что произошло?
– Нет, не волнуйся, я сразу отправила его в замок. Я не знала, что делать, и послала его за госпожой. Она оставила его в замке. Жак думает, что остался там, чтобы научить ее сына резьбе по дереву. Он у меня умеет делать чудесные вещи, знаешь ли? Ему нужен только хороший нож, точильный круг и кусок сухого дерева. Это отец его научил. – Клэр почесала себе нос.
– О Господи, и что вы ей сказали?
– Ничего лишнего. Она ни о чем и не спрашивала, только помогла тебе. Если ты захочешь ей что-то рассказать, она тебя выслушает, но если это что-то противозаконное, то она тебя не пощадит. Думаю, поэтому она и не спрашивает – не хочет знать, была ли на то воля Господа или твоя. А вот я хочу выслушать все, без приукрашиваний, во всех подробностях. Пожалуйста, расскажи мне все с самого начала. – Клэр сказала это, улыбнувшись, но достаточно жестко, чтобы Эллен поняла, насколько серьезно она к этому относится.
Положив в тарелку горячей овсяной каши, она добавила туда меда.
– Мед тебе она принесла. Чтобы ты быстрее выздоравливала. – Клэр вдохнула аромат каши и протянула миску Эллен.
Эллен медленно, с наслаждением принялась есть кашу.
– Никогда еще не ела ничего вкуснее! – Она улыбнулась. Клэр улыбнулась ей в ответ.
– Вот, возьми! Она сказала, что ты в день должна выпивать по пять стаканов настойки. Нелегко было вливать тебе лекарство, когда ты была без сознания.
Выпив настойку, Эллен почувствовала, что мочевой пузырь полон, и оглянулась. Обнаружив ночной горшок, Эллен осторожно заползла под простыню, вытащила тряпки и натянула рубашку, лежавшую в изголовье кровати. Судя по всему, рубашка когда-то принадлежала мужу Клэр. Эллен поковыляла к горшку. Все вокруг нее кружилось, и даже дышать было трудно, словно ей на грудь давил огромный камень. Она осторожно села на горшок. Мочевой пузырь настолько раздулся, что ей было больно справлять нужду. Закрыв ночной горшок крышкой, она отодвинула его в сторону и поплелась обратно к кровати. Сажала ли ее Клэр на горшок, когда она была без сознания? Этого Эллен не помнила. Она снова закрыла глаза.
- Предыдущая
- 35/121
- Следующая
