Волхв пятого разряда (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 15

– Николай Михайлович, – спросил его корреспондент. – Как вы остановили террористов?

– Я их застрелил, – офицер пожал плечами.

– А после исцелили цесаревну?

– Ей понадобилась помощь.

– Нам сообщили, что великая княжна Екатерина успешно поправляется и в скором времени покинет госпиталь. Вы рады?

– Разумеется.

– По специальности вы волхв на медицинской службе. Как получилось, что вступили в бой?

– Я родом из Царицыно, а там любой мужчина – воин.

– Ордена, которые я вижу на мундире, получили за военные заслуги?

– За это тоже.

– Что думаете о покушении на цесаревну?

– Терроризм – оружие обреченных. Убийством мирных граждан невозможно выиграть войну. Теракты только сплачивают общество и пробуждают ненависть к врагу. Так произошло в Нововарягии. Шахтеры, сталевары, слесари, автомеханики и другие граждане республики успешно отстояли независимость своей страны, вдрызг разгромив многочисленную армию противника, которой помогала Германия и прочие варварские страны из Западной Европы…

Фон Штюрмер дослушал до конца и выключил телеприемник. Задумался. Он уезжает, но есть возможность испортить радость унтерменшам, посмевшим называть великую Германию варварской страной. Разведчик снял трубку телефона и набрал на клавиатуре нужный номер.

– Эдуард Аркадьевич? Фон Штюрмер говорит. Как вы, наверно, в курсе, я уезжаю из Москвы. Хотел бы попрощаться. Приглашаю вас в «Гостиный двор», где закажу отдельный кабинет. Немножко выпьем, вкусно поедим и вспомним молодые годы. Согласны? Очень хорошо. В девятнадцать вас устроит? Жду…

«Вот так-то будет лучше, – подумал, положив трубку на аппарат. – Пусть отработает аванс…»

[1] Персо́на нон гра́та (лат. persona non grata — «нежела́тельная персо́на», «нежела́тельное лицо́») – дипломатический термин, означающий иностранное лицо, которому властями принимающего государства отказано в одобрении (агремане), а также дипломатический представитель, которого правительство государства пребывания объявило нежелательным.

[2] Гекатомба – в Древней Греции торжественное жертвоприношение ста быков. В переносном смысле – огромные жертвы войны, террора и т.п.

[3] В современной православной церкви помолвку и венчание проводят одновременно, но несколько веков назад обряды были по отдельности.

5.

Москва Несвицкому не нравилась – как в этом, так и в прошлом мире. Огромный город, в котором чувствуешь себя песчинкой на асфальте. Что из того, что он князь? В империи их сотни, не считая графов вкупе с прочими баронами. Дворянский титул не дает здесь привилегий, а служит чем-то вроде украшения, приставкой для фамилии. Кто-то ей гордится, а кто-то, наплевав, работает и служит наравне с простолюдинами. Часть знати, сохранив свои богатства, наслаждается бездельем подобно предкам в предыдущую эпоху. У них свой круг общения, манеры и привычки. И что тут удивительного? В мире Николая после распада СССР мгновенно появился круг богатых нуворишей с его тусовками в Москве и в Куршавеле и в прочих избранных местах. Этих паразитов Николай не мог терпеть и раньше, а здесь его втащили в эту банку с пауками. Нет, были среди знати и порядочные люди – Борис, к примеру, Горчаков… Но в отличие от многих они служили империи. А остальные – биомасса.

Такие мысли приходили к Николаю после посещения приемов, балов, вечеров, устраиваемых местной знатью. Его с Мариной туда не просто зазывали – тащили чуть ли не силком. Юный князь Несвицкий и его невеста, «спасители цесаревны», стали модными в Москве. Все жаждали увидеть эту пару и выслушать из первых уст рассказ о покушении в Архангельском. Ими угощали своих гостей, как написал когда-то классик.[1] Фальшивые улыбки, неискреннее восхищение их «подвигом», а в глазах читаешь: повезло же этим выскочкам! Императору услугу оказали… Все это Николаю быстро надоело. Пытался отказаться от поездок в гости, но дед отговорил.

– Я знаю, что большинство на этих вечерах – пустые люди, – сказал в ответ возмущенную речь внука. – Но есть и дельные. Они тебя заметят и сделают закладочку в уме. Есть юный князь Несвицкий, который может быть полезным для империи в определенных обстоятельствах. И, когда нужда случится, вспомнят и попросят, а это дорогого стоит. Окажешь им услугу, и люди не забудут.

– Противно это!

– Так мир устроен, – адмирал пожал плечами. – Одних заслуг перед империей, бывает, не хватает. Завистники сожрут и не поморщатся. Хотя империя своих не забывает.

– Наслышан, – внук хмыкнул. – Волхва Оболенского, руководившего защитой Кунашира от нападения японцев, разжаловали в рядовые и выгнали из армии. Хотя он отстоял остров всего лишь с ротой пограничников, наголову разгромив полновесный батальон японцев, усиленный танками и артиллерией.[2]

– Кто это рассказал тебе? – сощурился Несвицкий-старший.

– Борис Касаткин-Ростовской в Царицыно. Он поначалу посчитал меня за Оболенского. Но Акчурин, который того видел, сказал, что я ни капли не похож.

– И это правда, – дед внезапно улыбнулся. – Князь Алексей Сергеевич годами старше, ростом выше и в плечах пошире. Лицо другое.

– Где он ныне?

– Подполковник Оболенский возглавляет центр по подготовке офицеров-волхвов для империи, где учит их как воевать.

– Его ж разжаловали!

– Спектакль для японцев, – отмахнулся дед. – Им нужно было сохранить лицо – князь оскорбил их императора, поэтому и сняли ролик, показав его по телевидению. Японцы успокоились, а князя втайне произвели в майоры из поручиков и наградили орденом Андрея Первозванного. Направили служить в закрытый центр, где он довольно быстро дослужился до начальника. Отличный офицер и сильный волхв.

– Волхвы, которые мне это рассказали, об этом ничего не знали и были недовольны тем, как поступили с Оболенским…

– Интересы государства порою требуют подобных жертв от поданных.

– Хорошо, что я служу Нововарягии.

– Кстати, почему? Коллизия довольно странная – имперский князь, де-факто являющийся подданным Варягии, а де-юре – нет. Тебе достаточно прийти в полицию, предъявить указ о возведении в княжеское достоинство и стать подданным империи.

– Зачем мне это, дед? – поморщился Несвицкий-младший. – Меня мгновенно пристроят где-то при дворе. Приказы императора не обсуждают. Я не собираюсь делать здесь карьеру.

– Но почему?

– Мне здесь не нравится. Нет, не с тобой, конечно, – добавил Николай, заметив, что старик нахмурился. – Вся эта шушера в столице, интриги, зависть, чинопочитание.

– В Царицино иначе?

– Да. Там как-то проще, по-домашнему. Другие люди, отношения… Среди них я всего лишь волхв, который служит в госпитале. Меня там уважают, ценят, любят. Огромный город – не мое, в таких я никогда не жил. Мне здесь все кажется чужим.

– Возможно, ты и прав, – вздохнул Несвицкий старший. – Но жизнь меняется. Твою Нововарягию империя признала и заключает с ней союз. Полагаю, ты прекрасно понимаешь, что произойдет попозже.

– Значит, решено? Задавим Славию?

– Тс-с-с! – адмирал коснулся пальцем губ. – Я этого тебе не говорил, как и о князе Оболенском. Подробности в Царицыно узнаешь. Я, к слову, тоже буду там, но присоединюсь к вам позже. Есть поручение от императора для нас обоих.

– Понял, – Николай кивнул. – Спасибо. Хорошо, что ты приедешь. Мы с Мариной решили обвенчаться, сам понимаешь, без тебя нельзя.

– Ну, ради этого я бы и на Кунашир прилетел, – улыбнулся дед…

Николай с Мариной собрались уезжать в Царицыно, поскольку дел в столице не осталось. С особняком Несвицких ознакомились, царя омолодили, спасли наследницу престола. Чем дальше заняться? Ходить по званым вечерам обоим надоело. Принимали их с почтением, но чувствовалось, что для знати они чужие. Ну, типа понаехавшие. Кому такое нравится? Дед попросил немного задержаться.

– Планируется награждение героев наступления в Нововарягии, – довел до внука. – Мероприятие пройдет в Кремле, в Георгиевском зале. Вручать награды будет лично император. Тебе с Мариной непременно нужно быть.