Реквием. Книга первая Инициация (СИ) - Рави Ивар - Страница 22

— Дед, ты чего? Всего шесть утра, дай поспать.

В комнате слышалось мерное похрапывание — тембр Ашота был самый громкий.

— Так пока вы умоетесь, поедите, будет восьмой час. Я уже час как на ногах, чайник вскипятил, поставил борщ греться.

Поняв, что не отделаюсь от назойливого «будильника», рывком присел — этому научился на фронте. Если надо резко прогнать сонливость, надо сделать пару быстрых движений.

— Девок пора будить, если так будут спать, все хари отлежат. Вон Тонька, бабка твоя, с пяти утра на ногах даже в выходной. Давай чайку выпьем вдвоем, потом и товарищей своих разбудишь.

Но вдвоем посидеть не удалось — проснулся Виталий Семенович. Бывалый нос полицейского уловил запах еды, и он его не подвел — согревшийся борщ распространял невероятный аромат.

— Как спалось, Семеныч?

— Доброе утро, выспался как никогда, — потянувшись, Семенов сел на кровати. — Вот что значит чистый деревенский воздух.

— Тогда айда умываться и за стол, потом и молодежь разбудим.

Пока завтракали, я пересказал деду виденное по дороге.

— Мурмино и Листвянку выселили, там теперь опорный пункт дезинфекции, — проинформировал дед, медленно помешивая ложкой в тарелке. — Рязань как вроде бы сгорела, но туда не пускают, высокий уровень радиации. С западной и южной стороны — не знаю, но, по словам людей, и там кордоны в двадцати-двадцати пяти километрах от города. Сейчас за столицу области Спасск-Рязанский. Егор туда ездил, это наш лесничий, — пояснил собеседник, — так говорит, там как в концлагере: везде посты военных, документы требуют, дозиметром всех проверяют.

— А далеко от нас Спасск-Рязанский?

Дед проигнорировал мой вопрос:

— В соседних деревнях народу прибыло, раньше одни старики свой век доживали, а теперь яблоку негде упасть. Ижевское, Деревенское, Иванково почти все пришлыми заняты. Даже до Лакаша добрались, а это всего в пяти километрах от нас. Только Брыкин Бор и Папушево без чужих. Дорога сюда плохая, трудная, да и зона запретная, заповедник, как-никак. Вот и держимся пока.

— Что ты спрашивал, внучок? — вспомнил деде про мой вопрос.

— Далеко этот Спасск-Рязанский?

Я, конечно, мог и сам посмотреть по карте, но для этого надо было идти к Доджу.

— Километров шестьдесят будет, если по дороге, а напрямую — и вдвое короче, через леса.

Как дед и говорил, пока все проснулись, умылись и были готовы к отъезду, прошло почти два часа. Ниву решили оставить в деревне, дед сел к Ване в «Шишигу» и возглавил движение. Пришлось вернуться на пару километров, чтобы переехать мостик. Зимой лес даже красивее, чем летом: величественные сосны и ели стояли по бокам от дороги, облаченные в белый наряд. Местами дорога настолько сужалась, что ветви царапали по машине. В прошлый раз мы были здесь летом и доехали до Кудома за полчаса. В этот раз даже дорога до Нового Кудома, что в шести километрах от Старого, заняла полтора часа.

Следы Нивы были наполовину запорошены, что усугубляло и без того трудную езду. Переваливаясь на неровностях дороги, утопая в снегу, мы ползли как черепахи. Несомненным преимуществом было то, что и не любой любопытный забредет в такую даль. К Новому Кудому добрались лишь через час с хвостиком. Мы в прошлый раз сюда заезжали, это была основная база лесничества. Здесь хранили корма для подкормки животных, было построено пара домиков для лесников, несущих дежурство в глубине Окского заповедника.

Из одного домика навстречу спешил молодой мужчина. Несмотря на холод, на мужчине был только толстый вязанный свитер и тактические зимние штаны. Легкий ветерок шевелил русые кудри парня, который при ближайшем рассмотрении оказался совсем молодым.

— Сергеевич, будь здоров! А что за банда с тобой?

Тон парня мне не понравился, как и его взгляд, которым он окинул наши машины. Девушек он вряд ли заметил, но глазки его заблестели.

— Это мой внучок Олег, что купил тот домище на старой заимке, — дед притянул меня к себе, — а с ним его боевая команда.

— Так если боевая команда, война не здесь, — фальшиво рассмеялся русый.

— Ты это, Леха, не дури, за внука крестец могу помять, — шутливо погрозил дед, пожимая протянутую ему руку. Парень мне не понравился — он явно не вписывался в местный колорит. Слишком приторно-сладким был и он сам, и его наигранное поведение.

— Олег, знакомься, наш новый биолог с Москвы, приехал для своей кандидатской.

— Алексей, — протянул руку шатен.

— Олег, — ответил на рукопожатие, одновременно показывая на край, — это у вас пасека?

— Да, чистая популяция среднерусской, подвид темной лесной, — оживился ботаник или биолог, как его там. — Любите пчел?

— Люблю мед, — отрезал попытки продолжить разговор. Наличие пасеки меня обрадовало — неиссякаемый запас меда при правильном подходе. Среди книг, заранее отобранных во время длительной подготовки к апокалипсису, была одна и про пчеловодство. Ваня смеялся над моей библиотекой, демонстрируя свою флеш-карту от ноута:

— На этой флешке в тысячу раз больше информации, не считая того, что я закачал в ноут. Зачем ты собираешь макулатуру?

Объяснять было бесполезно, тогда ограничился знаменитой фразой «рукописи не горят». Ноут может сломаться, флешка может потеряться, да и будущее электричества тоже неясно. А книга, она вечная, если хранить ее от сырости и огня.

Дед с Алексеем ушли в домик, ждать пришлось недолго.

— Поехали, небось моя Тонька уже заждалась, — нас уговаривать не пришлось, всем давно надоела жизнь на колесах.

Когда минут через пятнадцать дорога вывела нас на Старый Кудом, Аннабель ахнула:

— Божечки, как же красиво…

На заснеженной большой поляне без деревьев, огороженный двухметровым забором, высился наш замок. Снежная шапка причудливо свисала по карнизам, а сам дом смотрелся словно из сказки.

— Действительно красиво, прям как из моего детства! Правда, тогда таких больших домов не строили, — согласилась Наталья Ивановна. Семенов лишь удовлетворенно крякнул, по-своему оценивая прелести Старого Кудома.

После вчерашних слов деда про невесту Аннабель избегала меня, но сейчас не сдержала эмоций, обняв сзади прямо в машине. И моментально отпрянула, словно совершила преступление. Вообще, эта девушка оставалась загадкой — в ней непостижимым уживались невероятная скромность и сексуальная притягательность. После того, как она безапелляционно отшила Ашота, я даже не пробовал флиртовать. На флирт и времени не было, каждый день был довольно насыщенным.

Нашу кавалькаду увидели — ворота открылись, когда мы только подъехали. Опережая бабушку, вперед выскочила мама:

— Олег, Олежка!

Подхватив ее на руки, закружил — это была наша фишка с тех пор, как я закончил школу.

— Поставь, дурачок, никак не повзрослеешь! — мама, смеясь, отцепилась от меня. Увидев Наталью Ивановну и Виталия Семеновича, посерьезнела:

— С приездом, добро пожаловать!

— Здравствуйте, тетя Люда, — по очереди поздоровались ребята. Мама всех знала, кроме Ашота, супругов Семеновых и Аннабель. В двух словах рассказал о них, и едва я закончил, как она потянула меня в сторону:

— Эта девушка, — мама показала глазами на Аннабель, — с тем чернявым?

— Нет, она сама по себе.

— Как это сама по себе, а мой сын что, не мужчина? — голос мамы даже взвился. — Нечего дурака валять, если она и как человек хороша так же, как красива, то такую нельзя никому уступать.

— Разберемся с этим, сейчас дела поважнее, — мягко отодвинув настойчивую родительницу, созвал парней:

— Ребята, давайте разгрузимся, а девушки будут опустошать баулы. По местам расставим потом, сейчас главное — разгрузить машины. Разговоры, воспоминания и переживания отложим на потом. У нас будет уйма времени налюбоваться природой и поговорить обо всем, еще успеем надоесть друг другу.

Возражений не последовало, освободив Виталия Семеновича и деда, принялись за работу. Баулы заносили в холл, где под руководством бабушки Аннабель и Маша выгружали содержимое. Мама ушла на кухню, прихватив с собой Альбину, готовить еду для нашей оравы. Гора предметов в холле росла, пришлось даже направить Ваню в подвал, чтобы некоторые вещи он начал складировать там.