За легкой тенью лета - Горская Евгения - Страница 8

– Перед кем это будет некрасиво выглядеть? Перед кем?!

Тихон чуть не ляпнул, что перед ним самим, но вовремя сдержался. Вышло бы только хуже.

– Настя, я закончу все дела, и больше никуда от тебя не денусь. Потерпи.

– Ты меня любишь?

– Да.

Слава богу, она наконец сказала, что очень его ждет, и отключилась.

Тихон сунул телефон в карман. Он не понимал, почему еще недавно его так сильно к ней тянуло. Он от нее устал. Он больше не мечтал видеть Настю.

Он хотел понять, кто и зачем убил его жену.

Он не любил Лику. Он ей изменял. Единственное, что он мог для нее сделать, это найти убийцу.

Смородины на кусте было мало. Катя сорвала ягодку, положила в рот. Ягода была черной, а оказалась с кислинкой.

– Катя! – позвала ее соседка, остановившись у забора.

– Здравствуйте, Надежда Эдуардовна, – подойдя к забору, улыбнулась Катя.

Соседка была маленькая, кругленькая и совсем не менялась с годами. Только волосы стали совсем белыми.

Старая соседкина такса Буля уселась у ног хозяйки.

Катя улыбнулась собаке тоже и сказала:

– Привет.

– Лика Терехина утонула, слышала?

Терехиной Лика была до замужества. Катя не знала, взяла Лика фамилию Тихона или оставила свою.

– Да, – сказала Катя. – Знаю.

– Боже мой, какой ужас! Молодая женщина, ей бы жить и жить. Нельзя одной на пруд ходить! Человек существо хрупкое, станет плохо с сердцем, а позвать некого…

Катя промолчала.

– Вы траву скосили? – соседка оглядела участок. – Кто косил? Сами?

– Аслан.

– Он хорошо косит, – кивнула женщина. – И берет недорого. Только капризный очень.

– Да? – удивилась Катя. – Я не замечала.

– Капризный! Я его просила забор поправить, а он сказал, что нужно строителей звать. Нужно столб на цемент ставить.

– Так, может, действительно нужно столб на цемент ставить?

– Ну так сам бы и поставил! Строители такие деньги берут, что никакого забора не захочешь. Капризный парень! Я весной слышала, как Терехинский зять ему деньги предлагал, а Аслан отказывался. Они около магазина стояли. Меня увидели, замолчали. Аслан сердитый был, насупился. Радовался бы, что работу предлагают, а он капризничает. Тогда в поселке народу еще мало было, за любую работу должен был браться. А вы в этом году ничего не посадили?

– Ничего, – вздохнула Катя.

– Напрасно! – укоризненно покачала головой соседка. – Хоть бы зелень посадили! Кинула бы семена в землю! Пусть лучше укроп растет, чем сорняки.

Такса неуклюже поднялась, потянула хозяйку домой.

Катя прошлась по участку. Из дома вышел Миша, сел на ступеньку крыльца, уткнулся в телефон.

– Соседка Надежда Эдуардовна считает, что Аслан капризный, – подходя к мужу, улыбнулась Катя.

– Не замечал, – не поднимая глаз, отреагировал Миша.

– И я не замечала.

Она отошла на несколько шагов и села в шезлонг.

– Тихон предлагал Аслану работу, а тот отказывался. – Катя задумалась. – После смерти Всеволода Сергеича все изменилось. Раньше ни Лика, ни Тихон участком не занимались, да и Всеволод Сергеич тоже. Участком занималась только Александра.

– Какую работу Тихон предлагал? – неожиданно заинтересовался Миша.

– Понятия не имею. И Надежда Эдуардовна не знает, иначе обязательно бы поделилась. У нее талант все про всех знать. Мама этому всегда поражалась.

– Помнишь, в апреле Аслан меня к матери позвал?

– Помню.

– Мать у него умерла. – Миша положил телефон на ступеньку. – Лика ехала через деревню, и сын Аслана чуть не попал под ее машину. Или дочка. На глазах у матери Аслана. Вечером женщине стало плохо… И все.

– Откуда ты знаешь? – Катя выпрямилась в шезлонге.

– От Александры.

– И ничего мне не сказал!

– Не успел, – улыбнулся Миша.

– У Аслана был мотив, – подумав, вздохнула Катя.

– Кать, кончай! Ты мне плешь проела с этими мотивами.

– У тебя нет плеши.

– Ну так будет! – Миша снова взял телефон в руки.

Катя покачалась в шезлонге.

– Надежда сказала, что Тихон предлагал Аслану деньги. Надежда естественно предположила, что деньги за работу. Аслан был сердитый и взять отказался. Капризный. Миш, ты меня слышишь?

– Слышу.

– А про то, что Лику убили, Надежда не знает. Иван умеет держать язык за зубами.

Шмель, жужжа, покрутился около срезанной травы. Поживиться ему здесь больше было нечем. Катя шмеля пожалела.

– Мог Тихон предлагать деньги… ну… в качестве компенсации, что ли?

– Мог, – кивнул муж.

– Если Александра тебе про маму Аслана рассказала, она и от Лики наверняка не стала это скрывать. Она всегда строгая была. Мама называла это неласковая. Но Лику она любила. Я думаю, Александра тоже пытается вычислить убийцу.

– Бог в помощь. Теперь вас двое. Можно организовать следственную группу.

– Ты не знаешь, почему я тебя терплю? – задумалась Катя.

– Знаю. Потому что любишь.

Шмель все пытался отыскать что-то в постриженной траве. Впрочем, это мог быть другой шмель.

9 июля, воскресенье

После вчерашних поминок болела голова. Тихон посмотрел на висевшие над дверью спальни часы – начало шестого. Закрыл глаза, отвернулся от окна, за которым уже светило солнце, и понял, что не заснет.

Похороны вышли малолюдными. С подругами Лика его не знакомила, сообщить им он не мог, и получилось, что на похоронах были только он, Катя с Мишей, Павел Викторович, Александра и несколько соседей. Соседям о похоронах сказала Катя, Тихон с ними только здоровался и даже не знал, как их зовут.

Отчего голова раскалывается, он не понимал. Не так много он вчера выпил, чтобы мучиться от тяжелого похмелья.

Тихон посидел в кровати, держась за голову, неохотно поднялся, босиком и в одних трусах спустился на первый этаж. Лика сейчас скорчила бы веселую гримаску. Впрочем, при Лике он не позволял себе ходить по дому в таком виде.

Он включил электрический чайник, бросил в чашку два пакетика чая, подошел к кухонной полке, служившей ему баром. Бутылки стояли на полке неровно, не так, как он обычно их ставил. Коньяк немножко выдавался вперед. Наверное, Александра стирала пыль. Тихон взял бутылку, закрыл полку.

Содержимое бара было скудным: коньяк, который он сейчас держал в руке, непочатая бутылка водки и две нераспечатанные бутылки розового французского вина.

Вино он купил для Лики. Давно, еще когда был жив тесть. Они с ним по вечерам иногда выпивали по рюмочке, а Лика делала вид, что им завидует. К вину она не прикоснулась, сколько Тихон ей ни предлагал.

Вообще-то, зимой они тестя видели редко, приезжали сюда на выходные пару раз в месяц, не чаще. Да и летом не жили здесь постоянно. Лика не захотела отсюда уезжать после смерти отца. Тихон этому радовался, отсутствие жены в Москве давало больше возможностей видеться с Настей.

Мысли о Насте вызывали тоску. Как недавно он боялся сказать Лике, что хочет от нее уйти, так же сейчас не хотел говорить то же самое Насте. Она заплачет, будет страдать…

«Не решусь», – тоскливо понимал Тихон.

Чайник закипел, он поставил бутылку на стол, залил кипятком пакетики.

Настя задергала его звонками. Если позвонит сегодня, придется к ней поехать.

Если, конечно, он не решится сказать, что больше ее не любит.

По телефону сказать это легче, и Тихон всерьез подумал, не поступить ли именно так.

Решил, что не поступит. Он Настю соблазнил и теперь хочет бросить, отвечать надо по полной. Придется выдержать слезы и чувствовать себя законченным мерзавцем.

Вообще-то, кто кого соблазнил, большой вопрос…

Тихон достал рюмку, налил коньяк. Усмехнулся, он никогда не представлял себя опохмеляющимся по утрам.

Потом он искренне недоумевал, как заметил в коричневой жидкости белую крупинку, и почему та не вызвала желания подцепить ее чайной ложкой и выбросить. Он поднял бутылку, подошел к окну и принялся разглядывать ее на просвет.