Мажор. Недетские игры (СИ) - Белова Дарья - Страница 39

Первый раз за последние дни чуть усмехаюсь. Папин тон пропитан переживанием, когда я так боялась услышать разочарование в его голосе.

– А того парня я найду, Сань. Он получит у меня по заслугам.

Папа говорит о Рамиле. Странно, что у меня нет на него ни злости, ни ненависти. Все направлено на Аверина. К Раму я чувствую только жалость вкупе с тотальным равнодушием.

– А Стас, он… – начинаю говорить.

– С этой минуты в моем доме я запрещаю упоминать имя этого человека! – выкрикивает.

Вжимаю голову в плечи.

– Ни имени, ни фамилии. Его не существует. Ясно? – обращается ко мне.

Выдерживаю отцовский взгляд. В каком-то смысле имеет право. Мои родители меня защищают, обрубая опасный элемент.

– Ясно.

Оставшись в комнате одной, даю волю слезам. Последний раз. Дальше нужно быть сильной.

Больше непозволительно раскисать и показывать слабость. Я Белинская Александра, никакая не лисица. И в животе у меня растет Белинский… Арсений. Почему-то кажется, что там мальчик.

И я справлюсь, правда. Мы справимся.

Беру телефон, чтобы посмотреть время, и вижу непрочитанное сообщение. Режим без звука.

Кожу ладоней покалывает, будто я держу письмо, написанное его рукой. Сердце еще по привычке бьется быстрее обычного. Найти бы способ успокоить его.

«Встретимся?»

Перечитываю несколько раз. Строчкой выше тридцать три дня назад тоже одно лишь слово – скучаю.

Как из прошлой жизни.

«Встретимся», – отвечаю. Экран не гаснет. Тут же приходит адрес парка. Ждал?

Мы в этом парке часто гуляли весной. Хорошее место. Наше.

«Не опаздывай, у меня будет мало времени»,– летит следом.

Теперь ненависть ускоряет сердечный ритм, а не влюбленность. Что ж, хорошее топливо, чтобы иметь силы жить дальше.

Глава 38 Стас

Глава 38 Стас

И не бойся упасть с высоты, упадешь – я тебя подниму.

«Океан и звезда»

Кватро

Потираю разбитые костяшки на руке, а потом тру виски. Из-за дождя за окном голова чугунная. Затылок тянет назад. Чертов август со своими перепадами температур.

Соскальзываю с подоконника, благо они в моей квартире широкие, и бросаю взгляд на собранную сумку. Из нее торчат документы и моя форма. Символично.

Грудная клетка ноет до сих пор. Врач твердит об ушибах, а я сваливаю на случившееся месяц назад дерьмо.

Тошно сидеть здесь одному, тошно подчиняться отцу, тошно без лисицы. До ломоты в теле тошно и одиноко. Выть готов.

– Вещи собрал? – только стоило взять трубку, отец повелительным тоном спрашивает.

Слышимость хорошая, и эти два слова врезаются в ушную раковину как острое длинное лезвие.

Проглатываю очередной комок ненависти, даже не давлюсь. И тем не менее прочищаю горло и прочесываю языком зубы.

Ненавижу!

– Собрал.

– Выезжаем завтра в обед, чтобы к вечеру быть в Питере.

Молча киваю, хотя отец и не спрашивает ничего. Констатирует.

– У меня встреча еще важная. Завтра, – без эмоции говорю.

Шумный выдох в трубке раздражает слуховые рецепторы до натянутых жил во всем теле.

– Без сюрпризов, Стас.

Прикрываю веки и затылком стучусь о стену несколько раз. Резкая боль затягивает весь череп, пытаясь расколоть мозг как орех.

Без сюрпризов… Все нутро сопротивляется, а выход найти не получилось.

– Сделай так, чтобы она в твоей жизни больше не появлялась. Никаких звонков, сообщений и встреч. Оттолкни ее и забудь.

Она… ее… Кричать хочется, что у нее есть имя – Саша. Лисица. И я пока представить не могу, чтобы сделать ей больно. Проще язык себе вырвать с корнем.

Немые не говорят и не причиняют зла своими словами.

– Ты же знаешь женщин. День-два, и она будет интересоваться и спрашивать, что случилось. Снова будет маячить в твоей жизни.

– Не будет, – прерываю, скрывая раздражение.

Лисице не позволят. В этом уверен так же, как в моем завтрашнем отъезде.

Без вариантов.

Отец меня прогнул. Жестко. Не вырваться, не поставив под удар ту, ради которой своей свободой и пожертвовал.

Он говорил что-то про мою мать в тот день. Я бы тоже сбежал. Поэтому и нисколько не виню ее. Жалко только, что единственный, кто меня любил – это Саша. Сейчас ненавидит, лисица моя. Может, и к лучшему.

Места себе не находил, пока отец, а потом и Исаев-старший искали Рама. Тот затаился на квартире своего брата, когда люди отца его нашли. Лисицу вытащили оттуда и отвезли к родителям. Больше мне ничего не известно. И как бы ни упрашивал рассказать детали, ответ был один:

– Ты просил ее найти. Я выполнил. Больше Белинская тебя не касается.

Его слова жестко приземлились мне в сознание и укоренились как сорняки.

Но вчера я смог встретиться с Рамом. Хотя не так. Я подкараулил его. Избил. Это же не соревнование по жестким правилам.

Мудак харкал кровью и ржал. Такие вещи мне рассказывал, что я орал, а этот урод все говорил и говорил, пока я дыхалку надрывал, сердце из груди вытаскивал. От непереносимой боли оно, как сухой сук, трескалось.

В день отъезда выхожу на улицу рано. После дождя, который шел всю ночь, все равно парит. Духота жуткая.

Говорят, в Питере такого нет. Хоть один плюс в моем херовом положении.

До парка доезжаю без пробок и паркуюсь вдали от центрального входа, хотя спокойно можно было бы встать ближе.

Зачем? Хочу посмотреть на нее издалека. Не опоздает. Уверен. И точно придет.

Секунды отсчитываю про себя. Они перерастают в минуты, а я все жду. Верный пес, решивший укусить своего хозяина. За это пристреливают.

Лисица появляется спустя час. На ней красивое летящее платье какого-то розового оттенка. По-любому есть название для этого цвета, и Сашка мне бы его назвала. Я бы забыл или подшутил над этим. Белинская бы недолго дулась, а потом смеялась.

Сашин смех вообще очень красивый. Мне нравилось его слушать. Про себя просил ее смеяться больше.

Закрываю глаза, стараясь вспомнить его.

И ничего. Пусто. Опасно глухо, как будто барабанные перепонки выбили.

Я сглатываю, пока наблюдаю, как лисица остановилась у ворот и посмотрела по сторонам. Волнуется. Она ведь еще и злостно опоздала.

Худенькая, лицо бледное. Я вижу это издалека. И руки трясутся, стоило посмотреть на них.

В голове заготовленная речь, после которой ей будет больно. Настолько, что я бы приготовил пластырь, останавливающий кровь из сердца, если бы он существовал. Такого нет. Да и боль эта фантомная, от нее не умирают. К счастью.

С Сашкой все будет хорошо. Она забудет меня, встретит нормального парня, снова влюбится. Он женится на ней, и у них будет двое детей. Мальчишки, а потом лисица родит девочку. И все у них будет замечательно. Я этого очень хочу. Я желаю ей счастья. Искренне.

С заднего сиденья беру бутылку воды и делаю несколько глотков. Тяну время, потому что после того, как поговорю с Белинской, наши пути разойдутся. Навсегда.

В глазах резь. Как дорожная пыль попала.

Снова завожу двигатель и подъезжаю уже к воротам.

Сейчас для нее я снова стану мажором. Последний раз.

Прости меня, Саша.

Глава 39. Саша

Глава 39. Саша

– Но ты не такой. Я знаю. Уже знаю, Стас.

Просто не отпускай меня, хорошо?

Саша.

У главных ворот парка никого нет.

Я сильно опоздала, потому что не могла собраться с мыслями. Не каждый же день встречаешься с тем, кого мечтаешь вычеркнуть из своей жизни черным нестираемым маркером, когда еще несколько недель назад он был для тебя целой вселенной.

Влюбленность…

Господи, да я полюбила Стаса Аверина всем сердцем. Открыто, честно, казалось, безоговорочно.

А потом все чувства вспыхнули, как сбрызнутые бензином, и сгорели. Тлеет что-то еще на дне моей души, но в каждом уголке тела лишь мутная ненависть.