Ядовитый соблазн (СИ) - Адамс Эрика - Страница 10

Ничем неприкрытая откровенность его слов и горячее дыхание заставляли волноваться, поневоле млея от жаркого шёпота и запаха его парфюма, едва уловимого. Эмилия могла бы поспорить, что и сейчас он немного улыбается своим словам и её реакции на его близость, угадывая волнение без малейших сомнений. И что самое главное, она даже не пыталась скрыть этого, позволяя ему видеть и чувствовать, обольщать и обольщаться самому. Главное — не переступить черту, шагнув за неё слишком далеко…

За его словами повисла тишина, а мгновение спустя раздались первые аплодисменты. Эмилия словно очнулась от сна, понимая, что Анна, наконец, закончила играть и сейчас собравшиеся отдают должное её таланту. Она поспешила присоединиться к ним, отходя на пару шагов в сторону от Максимилиана. Достаточно… решила она.

Однако, похоже, что он не разделял её мнения, вновь становясь рядом с ней и не отходя даже тогда, когда она начала беседовать с кем-то из знакомых. Следовал за ней тенью, иногда позволяя себе вставить в разговор пару реплик. Подобная настойчивость явно не входила в её планы. Она хотела лишь немного раззадорить его и поддеть, но никак не создавать видимость тесного общения. И надо было избавиться от его постоянного присутствия. После пары десятков минут вновь заиграла лёгкая музыка и она обратилась к нему с улыбкой:

— А знаете, вы были правы. Мне по-настоящему нравится танцевать. Может быть, пригласите на танец? — лёгкая, призывная улыбка на губах и красноречивый взгляд. Максимилиан же отрицательно покачал головой:

— Увы, не танцую. Если только вы не желаете, чтобы моя третья нога отдавила вам пальцы.

Эмилия расстроено протянула:

— Жаль, — и тут же добавила вполголоса, — кажется, я понимаю, отчего умерла ваша жена. Она просто зачахла от тоски рядом с таким чёрствым и скучным мужчиной.

Глаза Максимилиана в ответ полыхнули негодованием, а пальцы, лежавшие на трости, стиснули её набалдашник так, что побелели костяшки пальцев. Эмилия развернулась и отошла от него, застывшего без движения.

— Говорят, вы неплохо танцуете? — мягкий голос Лаэрта донёсся сбоку. Голубые глаза были устремлены на её лицо, всё ещё полное триумфа.

— Не знаю даже, что вам ответить. Может для вас мои способности покажутся более чем скромными.

— И всё же я рискну.

Эмилия согласилась, и когда на талию легла рука Лаэрта, притягивая её к себе, едва не растаяла от радости. Вёл Лаэрт замечательно, в его умелых движениях чувствовался немалый опыт и то самое чувство ритма, которое знакомо не каждому. Не нужно было думать и заботиться ни о чём. Как там говорил Максимилиан? Ловить телом ритм танца, отдаваясь на волю этого пылкого любовника, единственного, кто волнует по-настоящему сильно? Она улыбнулась, прикрывая глаза и давая себе раствориться полностью в сладком вихре, в котором кроме музыки и неё не было никого, даже Лаэрта.

— Я хотел созвать гостей, — объявил Эдвард Тиммонс за завтраком, — был бы рад, если бы ты занялась рассылкой приглашений.

— Хорошо, отец. Может, обсудим список конкретных персон?

— Я уже составил его, моя дорогая. Пройдём после завтрака в мой кабинет и обсудим некоторые нюансы.

— Есть что-то необыкновенное? — удивлённо воздела брови вверх Эмилия.

— Нет, ничего такого, что мы не обсуждали с тобой ранее, — улыбнулся отец. Однако удивил её новостью: глава семейства Томпсонов, устроивший совсем недавно отличный приём, обмолвился парой фраз с Эвардом о возможном браке Эмилии и его старшего сына.

— Разумеется, нет, — отрезала Эмилия.

— Это всего лишь разговор, ни к чему не обязывающий. Но я бы посоветовал тебе присмотреться к Тому.

— Том Томпсон, — фыркнула Эмилия, — лучше не придумаешь. Нет, отец… Во-первых, начнём с того, что они всего лишь недавно поправили своё положение и нет никакой гарантии, что это не кратковременный взлёт. Хотелось бы тебе, чтобы потом я была женой обедневшего отпрыска рода Томпсонов?

— Ты преувеличиваешь. Мы достаточно состоятельны. Ты не останешься с пустыми руками в любом случае. К тому же Том сейчас подаёт надежды в политике. Кто-то даже пророчит ему вхожесть в кабинет при Парламенте.

— Мало ли других мужчин, добившихся подобных же высот? На самом деле, отец, я всего лишь пытаюсь сказать тебе, что желала бы видеть в супругах того, к кому тянется сердце…

— И я желал бы тебе того же, моя дорогая. Но всё же приглядись к Тому. Он человек достойный во многих отношениях, а в своей жене будет души не чаять.

Мне этого мало, отчётливо подумала Эмилия. Она и сама желала быть расположенной к супругу, а не только принимать знаки внимания. Глаза девушки быстро пробегались по списку, составленному её отцом. Надо же, про Лаэрта он не забыл… А вот Максимилиана в списке не было.

— А как же Хромой? — невольно вырвалось у неё.

— Эмилия, — строго одёрнул её отец, — негоже высмеивать физические недостатки. Это всё равно, что обозвать твою приятельницу — пышнотелой.

— Извини… Но мне казалось, я слышала, как вы собираетесь обсуждать с ним какие-то вопросы сотрудничества?

— Ровере? — усмехнулся отец и подался вперёд, — чем обусловлен твой интерес к его персоне, Эмилия? Неужели только моими делами? Значит, Томпсон тебе не по душе, а этого нелюдимого наглеца ты готова привечать в нашем доме?

Лицо Эмилии вспыхнуло от досады. Отец не знал об истинных причинах её интереса к нему и выдвинул свои.

— Не самый подходящий кандидат для тесного знакомства, — покачал головой отец, — слишком напорист и не считается с условностями. Он вдвое старше тебя, моя дорогая. Разумно ли увлекаться подобными мужчинами?

— Отец!..

— Погоди. Я не договорил. Дело даже не в его нарочито небрежном поведении. Не в его происхождении, уступающем нашему. Да, у него есть какое-никакое имя. И у него есть состояние, побольше нашего, хотя по нему и не скажешь. Дело в том, что он — чужак. О семье Ровере мало кто был наслышан до его появления в наших краях. Он пришлый и чуждый. А я, уходя на покой, хотел бы быть уверенным, что моя девочка находится среди людей, близких и понятных её натуре.

— Отец! Ты неверно всё истолковал. О Боже, нет. Я не заинтересована в сведении с ним близкого знакомства, но имела неосторожность ответить ему довольно резко. И всего лишь переживаю, как бы это не сказалось на твоих деловых отношениях.

— Вот это было крайне неразумно с твоей стороны, Эмилия. Держись подальше от подобных мужчин. Играть с ними опасно, как и позволять себе бросаться лишними словами.

Эдвард Тиммонс немного помолчал, ослабил шейный галстук и вымолвил:

— Хорошо. Пригласим и его. Составь приглашения и отдай приказ прислуге разослать их.

Приглашения были разосланы. На большинство из них ответили сразу же, не откладывая дело в долгий ящик. Пришло и письмо от Лаэрта, написанное столь изящным и аккуратным почерком, словно буквы и слова выписывала женская рука. Или будто бы Лаэрт долго упражнялся в искусстве каллиграфии, в котором добился успеха. Эмилия перечитывала раз за разом строки обыкновенно вежливого ответа, мало чем отличающегося от прочих других, отыскивая в нём малейшие признаки хотя бы какого-нибудь расположения. В то время как воображение рисовало фривольную картину. Кабинет, выполненный в бежевых тонах, залитый солнечным светом, голова с золотистыми локонами склонена над бумагой. Белая просторная рубаха расстёгнута на груди…

Эмилия вздохнула чуть глубже, откладывая письмо Лаэрта, и развернула непритязательный конверт из шероховатой, серой бумаги, без имени отправителя. Изящные пальчики девушки надрезали конверт острым лезвием ножа. Внутри него не было ничего. Какая глупая шутка!.. И вдруг она заметила на внутренней поверхности конверта надпись. Отправитель не удосужился даже вложить отдельный лист, схватил первый попавший клочок низкосортной бумаги, наспех набросал послание и отправил, запечатав кое-как. Кривые размашистые буквы, вдавленные в бумагу, гласили одно единственное «Нет», а ниже инициалы М. Р. Лицо полыхнуло краской стыда и недовольства. Нет? Что значит «нет»?..