Босс навсегда - Белова Юля - Страница 11

– У вас снова деньги закончились? – спрашиваю я.

Я уже знаю, кто это – человек, чьё свидетельство о смерти я держала в руках несколько часов назад.

– Что? – переспрашивает она. – Деньги закончились? Очаровательно. Да разве ж они могут у меня закончиться, пока жив мой муж? А вот у тебя они, скорее всего, так и не начнутся.

Это Ирина Рыкова. Больше нет никаких сомнений.

– Рома, ну ты что, не рад что ли? Скажи хоть слово-то. Смотри, кто здесь со мной.

В это время к ней подходит высокий загорелый мужчина лет пятидесяти. Он худощав и лицо его кажется злым. Он бросает на Романа быстрый острый взгляд и отворачивается. Но этого мгновенья достаточно, чтобы заметить злобный огонь, вспыхивающий в его глазах, когда он пересекается взглядом с Рыковым.

– Ирина, – говорит он, – пойдём, сколько тебя ждать?

Он берёт её под руку и увлекает за собой. Она оборачивается через плечо и лучезарно улыбается:

– Скоро увидимся.

Рыков провожает их пристальным взглядом.

– Рома, – говорю я, – это она?

Он поворачивается ко мне:

– Да, это моя бывшая жена. Нам придётся уйти. Я должен сделать одно важное дело, и как можно скорее. Идём.

В этот момент к нам подходит Протоков.

– Роман Григорьевич, – легко склоняет он голову, – вы хотели поговорить.

– Извините, Эдуард Германович, я вынужден идти. Я не отказываюсь от разговора, но сейчас мне очень надо уйти.

Роман берёт меня за руку и я успеваю заметить, как Протоков несколько раз обескураженно хлопает глазами. Мы спешим к выходу, пробираясь сквозь толпу весёлых и беззаботных людей. Рома на ходу достаёт телефон и велит водителю подъезжать.

Мы пролетаем через большой бальный зал, оказываемся в фойе и спускаемся по лестнице. Выйдя через большие красивые двери, мы торопимся спуститься по мраморным ступеням крыльца. Я едва поспеваю и отчаянно стараюсь не оступиться и не наступить на подол платья.

Мы уже идём по дорожке и я вижу подъезжающий автомобиль, когда слышу за спиной мужской голос:

– Рыков! Рыков, не так быстро!

Дальнейшее происходит как в замедленном фильме. Я оборачиваюсь и в грузном бородатом человеке в смокинге узнаю Сурганова. Его глаза горят, а лоб закрывает пластырь. Его лицо искажается гневом и, как в дурной постановке, он начинает дико хохотать. В свете фонарей капельки слюны, вылетающие из его рта, кажутся похожими на безумный фонтан.

Он медленно вынимает руку из внутреннего кармана, и я вижу зажатый в ней пистолет. Его ствол направлен на Романа. Я поворачиваю голову, Рыков выглядит уверенно и спокойно. Он, так же медленно, выкидывает руку и задвигает меня себе за спину.

– Сдо-о-охни! – кричит Сурганов и его голос растягивается, как застрявшая магнитная плёнка.

Затем следует яркая вспышка, и он вдруг нелепо кренится и неспешно падает на ступени, и катится вниз. В тот же момент Роман дёргается всем телом и валится к моим ногам.

В моих глазах темнеет, ноги отказываются держать меня и последнее, что я вижу – это мелькающие огни и кружащийся, переломанный и искажённый мир.

Первое, что я вижу, когда открываю глаза, это обеспокоенное лицо Рыкова, склонённое надо мной. В памяти вспыхивают события вечера и мне становится страшно. Но вот же он, рядом… Значит, всё хорошо, значит он жив.

Я хочу заговорить, но язык не слушается. Может быть, мы оба умерли? Во рту очень сухо и страшно хочется пить. Рома угадывает моё желание и подносит к губам пластиковую трубочку, торчащую из стакана. Я делаю несколько жадных глотков и мне становится легче.

– Ты живой? – хриплю я.

– Ага, – кивает он. – Со мной всё хорошо.

– А со мной что?

Я поворачиваю голову и осматриваю помещение. Это больничная палата. К руке тянется пластиковая трубка капельницы.

– С тобой тоже всё хорошо. Ты упала в обморок. Нервы не выдержали. Но сейчас уже всё в порядке. Врач сказал, что мы сможем поехать домой сразу как ты проснёшься.

– А что мне капают?

– Просто физраствор.

Ладно. Значит Сурганов его не застрелил… Но я помню, что Роман упал после выстрела.

– Расскажи, что произошло.

Роман берёт меня за руку. Он сидит на краю моей кровати и держит меня за руку. Как мило.

– Этот идиот стрелял из музейного револьвера, но что-то пошло не так. Оружие взорвалось у него в руке и сам он получил серьёзные ранения. Сейчас лежит в реанимации, и шансы не очень высокие. Он, оказывается по психиатрии имел диагноз.

– Но ты упал, я помню. И кровь была.

– Да, от взрыва полетели осколки и один из них выбил кусок мрамора с крыльца. Этот кусок ударил меня по голове.

Роман поворачивает ко мне голову левой стороной и я вижу небольшой аккуратный шов.

– Ничего страшного. Главное, тебя не зацепило. Как ты себя чувствуешь?

Он наклоняется ко мне и легко и нежно целует в висок. Я закрываю глаза.

– Да хорошо вроде.

– Голова не кружится?

– Нет. Надо встать, тогда ясно будет.

– Погоди, не вставай пока, я схожу за врачом.

Он уходит и через несколько минут возвращается с доктором. Тот разрешает мне подняться, просит закрыть глаза и дотронуться кончика носа, проверяет пульс, мерит давление и, наконец, говорит, что мы можем уходить и что я в полном порядке.

Когда мы выходим из больницы, уже начинает светать.

– Ну и видок у тебя, – говорю я. – Сразу видно, вечеринка удалась. На голове шрам, бабочка на боку, смокинг весь в пятнах крови.

– Удалась, не то слово. Видела бы ты себя. Волосы всклокочены, платье перекручено, рука залеплена, но бриллианты на месте.

Мы начинаем смеяться, сначала тихонько, потом погромче и, наконец, хохочем во весь голос, глядя друг на друга.

– Нам сегодня ещё предстоит давать показания полиции, но это не сейчас, можно и позже.

– Куда ты так торопился вчера? – спрашиваю я.

– Да, – машет он рукой. – Поспешишь, людей насмешишь. Надо было проверить кое-что. Сегодня всё спокойно сделаю. Сейчас отвезу тебя домой и поеду на совещание, а потом и этим делом займусь.

– Ты что, меня на совещание брать не хочешь?

– Нет. Тебе надо отдохнуть, прийти в себя.

– Но я прекрасно себя чувствую.

– Нет. Я сказал, нет.

– Но без меня тебе будет гораздо труднее. Я все цифры в голове держу.

– Хватит. Я уже решил.

– А я решила иначе. Давай, рассказывай про жену свою. Где она?

– Не знаю.

– Начинается.

– Где она, я не знаю, а историю, с ней связанную, я тебе обязательно расскажу, только чуть позже.

– Блин, да сколько у тебя историй, связанных с ней?

– Надеюсь, это последняя.

Подъезжает машина и мы едем домой.

– Я поеду с тобой, – говорю я тоном, не терпящим возражений.

– Посмотрим, – отвечает он. – Ты точно хорошо себя чувствуешь?

Приехав домой, я принимаю душ и падаю в постель. Пара часов для сна у меня есть, надо отдохнуть. Не думала я, что вчерашний день вот так закончится. Планы были романтические, а действительность оказалась боевой, с выстрелами и ранениями…

Проснувшись, я чувствую себя довольно бодро. Ко мне заглядывает Роман.

– Как ты?

– Неплохо.

Он подходит, наклоняется надо мной и заглядывает в глаза.

– Не передумала ехать?

– Нет, конечно!

Он наклоняется ещё ниже и меня обволакивает его запах, тонкий и едва ощутимый, но такой волнующий и приглашающий. Я чуть раскрываю губы и Роман меня целует. Его поцелуй оказывается лёгким, но очень нежным, что я моментально зажигаюсь, включаясь в круговорот флюидов. Но сейчас не время. А когда уже будет время? Уже вон стрелять начали. А чего дальше ждать? Огнемётов, землетрясений или, может быть, конца света?

– Тогда бегом завтракать, – тихонько говорит Роман и проводит большим пальцем по моим губам. – Через полчаса выезжаем.

Роман сам садится за руль и мы выезжаем. Пока есть время, я набираю Бажакина, оставшегося за меня, чтобы узнать всё ли в порядке на фабрике. Хотя, если бы что-то случилось, он бы уже давно сам позвонил. У нас разница во времени три часа. У них уже день в разгаре.