Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна - Страница 24

Об этой части истории хотелось разузнать поподробнее, но ворох вопросов пришлось придержать. Спрошу слишком многое, и Люсьен рассказывать прекратит, преисполнившись подозрениями.

Отойдя подальше от дома Виргила, Люсьен остановил свободный наёмный экипаж, и мы до темноты катались по городу. Люсьен говорил, я слушала, иногда задавала уточняющие вопросы и смотрела в окно, стараясь ничего не пропустить. Королевская резиденция — Эссельский дворец — находилась на другом берегу Ассины. Поглядеть на монаршие хоромы, конечно же, можно только издалека и поэтому от предложения ехать к дворцу я отказалась сразу. Вообще был соблазн отправиться прямиком к Филиппу и потребовать объяснений его внезапного кляузничества, но, во-первых, точного адреса кошкожаба я не знала. Во-вторых, смысла в том нет — если и объяснит, что мне делать с бесценной этой информацией? Алишан передать? А ей какой с этого профит? И, в-третьих, не стоит тратить возможность посмотреть мир за пределами дома Виргила на визиты ко всяким маменькиным сыночкам. Не хочет идти ко мне в сочетаемые — и хрен с ним, скатертью дорожка.

Когда сумерки полностью завладели городскими улицами и зажглись фонари, Люсьен отвёз меня в… пожалуй что таверну. На ресторан, во всяком случае, походило заведение не особо, пусть и выглядело куда чище, опрятнее и симпатичнее того трактира на перепутье, да и публика тут поразнообразнее. В таверне мы поели, посидели немного и снова отправились в путь. Компания Люсьена не утомляла, не раздражала, не вызывала желания отделаться от него поскорее. Он охотно рассказывал обо всём, что видел из окна экипажа и что знал сам, и в то же время не трепал языком постоянно, давая мне возможность восторженно поглазеть на какую-нибудь диковинку вроде причудливо украшенного храма или высившуюся над рекой зубчатую башню Риджских часов, считающихся самыми точными во всём городе. Внимания на мои странности обращал по минимуму, явно устав удивляться моей неосведомлённости, руки держал при себе и не задавал лишних вопросов, ответов на которые вряд ли дождался бы.

Кататься в сгустившихся сумерках оказалось делом куда менее увлекательным. Фонарей на центральных улицах и в приличных районах хватало с избытком, но до привычной мне столичной иллюминации всё же далеко. Люсьен остановил карету и велел вознице ехать на набережную. Экипаж довёз нас до места назначения, где и высадил. Люсьен передал вознице несколько монет, и карета укатила прочь, оставив нас вдвоём.

Набережная Риджа не сильно отличалась от знакомых мне городских набережных. Широкая, мощёная, с рядом фонарей и серым парапетом, за которым тёмная вода осторожно трогала осклизлый гранит. В черте города изгибающаяся дугой Ассина не отличалась шириной, и дома на противоположном её берегу хорошо просматривались, то выныривая фасадами из кружева зелени вокруг, то растворяясь в её переплетениях. Множество высоких каменных мостов пересекали речную гладь, только на протяжении нашей поездки Люсьен перечислил не меньше пяти. Я ни одного названия не запомнила, но самим фактом наличия большого количества мостов впечатлилась.

Мы неспешно прогулялись по пешеходной части дороги. Верховые встречались редко, чаще мимо проезжали кареты, чёрные без опознавательных знаков, наёмные, привлекавшие внимание приметной красной завитушкой на дверцах, и с гербами, принадлежавшие людям состоятельным. Народу немного, на нас толком не смотрели, то ли из-за скромной одежды, то ли в принципе не интересовались другими прохожими. При всей своей простоте зелёное платье из багажа для бегства было куда удобнее нарядов из схрона, поэтому я при первой же возможности переоделась в него. И не прогадала. Как и с благоразумно прихваченным жакетом — вечером да у воды было прохладно.

— Если пройдём ещё немного, то увидим Эссельский дворец, — Люсьен махнул рукой в сторону моста впереди.

Подсвеченная фонарями каменная громада на удивление тиха. Не потому, что по мосту мало ездили, но потому, что шум, производимый конными экипажами, отличался от автомобильного. И самих экипажей, как ни крути, в разы меньше, чем машин в большом городе.

— Мы же вроде решили на дворец не смотреть, — напомнила я.

— Все впервые приехавшие в Ридж желают на него посмотреть. Или на короля.

— Я вот точно не желаю, — я помолчала и решила-таки задать вопрос, нет-нет да возникавший с момента второй встречи с Люсьеном. — Слушай, а зачем тебе всё это?

— Что именно?

— Я адара.

— Да, я что-то такое слышал, — усмехнулся Люсьен.

— И со мной как адарой бесполезно мутить… то есть подкатывать ко мне, встречаться… отношения строить, — я свернула к парапету, остановилась перед ним, глядя на отрезок набережной напротив. Чёрное зеркало воды неподвижно, лишь по краю дрожали жёлтые пятна. — Я имею в виду, каши со мной не сваришь. Ни потра… ни в постель не уложить, ни нормальные отношения не завести. Ещё и рискуешь, потому как Алишан эти несанкционированные свиданки не одобрит. Тогда зачем? Любовь с первого взгляда звучит мило, но я, уж прости, в неё не верю.

Люсьен встал рядом, облокотился о парапет.

— Поверишь, если я скажу, что хочу стать твоим сочетаемым?

Глава 8

Он хочет что?

Стать моим сочетаемым?

А-а, ну да, сейчас за брачным контрактом сгоняю, подпишем и добро пожаловать в гарем Варвары-султан!

— Что, прости? — переспросила на всякий случай.

— Хочу стать твоим сочетаемым, — серьёзно ответил Люсьен и уточнил: — Не веришь?

Почему же? В такое скромное желание поверить можно, только странно, что один от сочетания бежит, аж к своей матери за помощью обратился, лишь бы участи страшной избежать, а другой добровольно себя предлагает.

— Верю. Хотеть, как говорится, не вредно, вредно не хотеть. Но тебе, наверное, известно, как выбираются сочетаемые?

— Конечно.

— Кого свет мой зеркальце явит, тот в сочетаемые и пойдёт. Нити там всякие протягиваются, привязки и прочая хиромантия. А про добровольцев-энтузиастов я пока ничего не слышала.

— Адара — связующая, — Люсьен повернулся лицом ко мне, легонько постучал пальцем по тыльной стороне моей ладони, лежащей на шероховатой поверхности парапета. — Перемещаясь, она скользит по нитям, что с незапамятных времён соединяют домены, но и сама адара плетёт собственную сеть.

— И вплетает в эту сеть сочетаемого, — кивнула я. — Знаю.

— Сама плетёт, — многозначительно повторил Люсьен и подушечкой пальца по моей ладони провёл.

И Ярен что-то говорила о плетении новой сети, мол, что наплету, то и будет уловом. Чёрт, разобраться бы ещё, когда окружающие говорят метафорами, а когда в прямом смысле.

— Не врубаюсь… не понимаю, — помотала я головой. — Вот состоялось сочетание, зеркало показало сочетаемого, протянулась некая невидимая нить…

— Верно. Нить протянулась.

— Протянулась. К другому мужчине.

— И что из того?

— Ты сам хочешь вступить в мой гарем, по собственному желанию. А сочетаемый, как я понимаю, идёт в добровольно-принудительном порядке, как… ну как девица в брак по принуждению. И… — я помедлила, пока палец неспешно, будто без согласия хозяина, обрисовывал линии вен. Признаться, отвлекало немного. — И у меня есть знакомая адара, которая… влюбилась в мужчину, не являвшегося её сочетаемым. И была у них такая сильная любовь-морковь, что она решилась… сбежать с ним. Их нашли и вернули… а позже выяснилось, что они того… переспали. Я к чему клоню… тот мужчина, несмотря на всё, что между ними было, не стал сочетаемым Фе… моей знакомой. Она никуда его не вплела, он был просто…

— Так и есть, если речь идёт об обычном мужчине, — палец прогулялся до запястья, задел манжету жакета и перебрался к костяшкам.

— А есть необычные?

— Есть. Сыновья адар.

— У адар рождаются мальчики?! — я почему-то думала, что раз дар передаётся от матери к дочери, то сыновей у них нет априори.

— Рождаются, — вспышка удивления всё же отразилась во взгляде. — Я перед тобой.