Когната (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 3

— Хорошо, — сник Константин, — от меня теперь нет толку. Буду только под ногами путаться. Но почему тогда проводника одного не отправить с ней через Зеркало? Он, судя по всему, давно подтвердил свою лояльность и гуманность. Сколько он с чужими детьми уже хороводится, нареканий не было, насколько понимаю? Что он, кстати, за человек, кто он такой? Где во время войны был? Или это секретная информация?

— Нет никакого секрета! — охотно ответил Дмитрий Нилыч, погасил окурок и сел не в свое начальственное кресло, а на стул напротив Константина, там, где обычно располагался кто-нибудь из подчиненных во время совещания.

Напольные часы пробили пять. Тело Константина поерзало силою привычки, что уже пора домой.

— Он проверен и перепроверен раз десять, — сказал полковник. — Он бывший учитель биологии. Или физики? Нет, вроде биологии. Но не суть. Его ранило в начале войны, эшелон с ним и другими драконы сожгли, жена у него тоже когда-то тогда погибла, тоже в самом начале, детей у них не было, почти всю войну он на дальнем фронтире куковал, коллеги и ученики подтверждают, а когда драконы Зеркало поставили, ему первый ребенок оттуда попался. Он его отвел обратно и вернулся. Второго ему уже подсунули, потому что у него первый раз получилось. Ну и теперь живет тут в нашем квартале, у милиции, пожарных и у нас, конечно, его номер телефона имеется. Вот, даже телефон ему провели! Все как бы чисто абсолютно. Кроме одной детали, разумеется, которая так и бросается в глаза. Если он ни разу не пересекал границу между нами и драконами, а всегда находился по нашу сторону, то какого же дьявола он может в Зеркало ходить?

— Вот тоже хотел спросить, — вмешался Константин.

— Его и спрашивали. А он говорит, что не знает, как так получается. Но, я так думаю, пока его ответ просто всех устраивает. Настанет момент, когда его спросят построже. Но пока он исправно работает, на карту Зеркала кое-что наносит, об активности драконов, бандитов и бандитского подполья докладывает, так что от него одна только польза. А кто он там был, сейчас не так и важно. Иначе его бы обязательно спросили: «Ну-ка, товарищ, доложите нам, как это понимать, что обычный ботаник с педагогическим образованием, рядовой пехтуры, почти без боевого опыта, рассекает по территории Зеркала там, где настоящие ветераны войск специального назначения пропадают бесследно? Как вы это объясните, уважаемый?»

— А он такой, — так внезапно озарило Константина, что он перебил полковника: — «А как вы объясните, что мои портреты несколько раз печатали в газетах, но не нашлось ни одного человека, который опознал бы меня как другого?»

— И отпечатков нет в архивах, — грустно добавил полковник, — но вот это как раз объяснимо. Много что горело и пропадало тогда. Вон, до сих пор детдомовцы родителей находят спустя столько лет, и родители — детей, которые в детдома попали. Голод, смерть, ужас, столько бед. Иногда супруги друг друга не с первого раза узнают. А тут фотография в газете. У меня однажды портрет сына напечатали за победу на олимпиаде по математике. Портрет, конечно, в рамочке висит, но вот так бы мне его дали, среди других портретов, я бы не узнал в этих точках родное дитя, честное слово.

— Меня соседка не узнала, когда я до дома добрался после плена и детдома, — поддакнул Константин, — да и мать с отцом, честно сказать, косились, присматривались, что ли. И от себя не отпускали, даже погулять, и в то же время поглядывали как на чужого.

Полковник понимающе кивнул, потер подбородок, словно проверяя, насколько отросла щетина за время их разговора.

Кажется, они оба вздрогнули от длинного телефонного звонка.

— Ну что, Костик, — подмигнул полковник, — вечер перестает быть томным? Сейчас выясним.

Он взял трубку и стал серьезно слушать собеседника, задумчиво потирая подбородок. Наконец спросил:

— Как ее зовут?.. Что говорите?.. Грубит? Отвечает: «Как надо!»? Ну, ладно. А одета во что?

После этих слов полковник издал несколько одобрительных «Угу», поблагодарил собеседника за службу и приказал дождаться товарища Земцова.

— Надеюсь, еще раз предупреждать о секретности… — произнес Дмитрий Нилыч, — Да, да. ЗЕМ-ЦОВ. Зем. Как «земля».

Полковник положил трубку одного телефона, но тут же схватил другую, при этом глядел на Константина, но будто уже не видел его:

— Товарищ майор, она в Приречном РУВД. Давайте-ка ее сюда, ага. Только сами, шофера не дергайте, пускай сидит кукует.

Видимо, у майора возникли какие-то вопросы, потому что в живом глазу мелькнул интерес и любопытство. Дмитрий Нилыч негромко прочистил горло, кивнул:

— Разрешаю…

После того как он выслушал майора, на его лице появилось едва уловимое ироническое выражение, и он сказал:

— Да переживет как-нибудь одну ночь на диване. И тушенки поест — не облезет… Да. Выполняйте.

После телефонной беседы он некоторое время сидел, глядя в одну точку и, казалось, совсем забыл про Константина, жевал губами, также о чем-то размышляя, потом воздел указательный палец, протянул:

— Та-а-а-а-ак.

Показал на Константина, будто выбрав его из толпы других офицеров, так что тот едва удержался, чтобы не оглянуться — мало ли кто еще тихо стоит в углу у него за спиной. Полковник же твердым голосом отчеканил:

— Ты! Марш домой. Есть. Спать. Завтра в полшестого сюда. С тревожным чемоданчиком. Форма одежды… — Дмитрий Нилыч невесело усмехнулся, — «прогулка по лесу». Батарейки для стилета проверь.

— Будет сделано, товарищ полковник, — отвечал Константин.

— Обязательно проверь, — повторил Дмитрий Нилыч, выделив голосом слово «обязательно», — а то вроде все взрослые, со званиями, а хватишься — какие-то маши-растеряши, честное слово. Можете идти, товарищ старший лейтенант.

Константин оперся на трость, осторожно поднялся, сделал несколько шагов, пытаясь казаться вполне здоровым. Дмитрий Нилыч не выдержал и окликнул его:

— Подожди секунду. Может быть, тебе лучше машину подогнать сейчас и завтра с утра? Как думаешь?

— Товарищ полковник, я справлюсь, — как можно более убедительно произнес Константин.

На это Дмитрий Нилыч только и смог, что махнуть рукой.

— Тогда убирайся с глаз моих! Или с одного глаза? В общем, убирайся, герой, чтобы я тебя сегодня больше не видел.

Вечерняя коммуналка встретила Константина привычными запахами кипятящегося на кухне белья, готовящейся еды. Дежурные по квартире соседи домыли пол в коридоре, еще не высохшие доски отдавали хлоркой. В ванной шумела вода и кто-то молча плескался под душем. Пахло табачным дымом. И все было обыденно и спокойно, однако знание того, что в город попала маленькая девочка-дракон, о которой нельзя было говорить, осознание, что он может сюда и не вернуться больше, придавало всему оттенок глупой ностальгии. Снова поверх обычных обязанностей у него возникло секретное дело, гораздо более важное, чем перебирание бумажек, отчего у симпатичного Константину мира появилось что-то вроде подложки, на которой этот самый мир и держался, как поделка из пластилина. Юная соседка болтала по телефону в прихожей, пока Константин вытирал ботинки о коврик, озорно стрельнула глазами, но это заигрывание предназначалось вовсе не Константину, а телефонному собеседнику. Ее имени Константин не успел запомнить, только был в курсе, что она поступила в институт и родители сняли ей комнату в коммуналке, чтобы студентка не отвлекалась от учебы в общежитии. Она болтала и не догадывалась, что завтра опять может начаться война. И начнется война или нет, отчасти зависело и от Константина. Девушка не имела понятия об этом и щебетала, а Константин вполне понимал, во что могут вылиться сегодняшние события, и находился в прострации, имея отчетливое представление: случись в Зеркале что-то по-настоящему опасное, требующее напряжения всех сил, внимания, быстроты, — он вряд ли вывезет и надежда только на проводника.

Как только телефон освободился, Константин позвонил родителям и сказал матери, пусть она его не теряет, друзья на работе позвали на рыбалку, а у него как раз накопились отгулы, так что примерно неделю он проваландается на природе, вдалеке от суеты и дел.