Командор навсегда (СИ) - Снегирёв Алексей - Страница 58

– Но…– опять попробовал высказаться король, указывая на парусник.

– Не беспокойся о паруснике. Это не «Крузенштерн», а «Владивосток». Он затонул в Пиратском заливе много лет назад, после битвы с флотом Крушителя. И мы знаем, где он лежит на морском дне.

– Но… – теперь уже я попытался спросить. Королева меня прервала.

– Разве ты не видишь, что это иллюзия? Командор, до этого мгновения я думала, что это ты показываешь свои пси-миражи.

Королева задумалась и посмотрела мне в глаза.

– Откуда тут этот мираж?

Я промолчал. Наверное, это было невежливо с моей стороны игнорировать прямой вопрос, но я опасался ответить что-нибудь не то. И еще больше опасался, что они узнают, что я сам ничего не понимаю. Королева же, не дождавшись ответа, двинулась дальше, обронив на ходу:

– Хорошо, пусть это останется тайной.

Мы направились во дворец, наша процессия прошла через весь город. Жители глазели на нас, никто ничего не понимал. Только что должна была быть кровавая баталия, а вдруг воцарился мир и ни у кого никаких претензий.

Пока мы двигались по улицам Сиртоса, королева улыбалась подданным, некоторым даже приветливо махала рукой. Было видно, что в городе её уважали и, возможно, любили.

Она была женщиной статной, далеко за двадцать. Хотя, зачем обманывать, за сорок. Этакая холодная красавица-блондинка с голубыми глазами, высоким лбом, вздернутым носиком и тонкими губами. Резкие скулы очерчивали лицо, делая его чуть высокомерным и строгим. Ну, не совсем красавица, но вполне милая. И вот эта «милашка» была экипирована в настоящие доспехи тяжелой кавалерии: массивная стальная кираса, наручи, латные штаны, металлические высокие сапоги, кольчужные перчатки. Наряд – совсем не женский, но для королевы, вероятно, его несколько приукрасили. На высоком шлеме, похожем на акулий плавник, блестели драгоценные камни, золотом был выведен морской узор – волны и корабли. На роскошной кирасе искусно выгравирован символ города – золотой компас, а зелеными изумрудами и желтыми сапфирами выложены основные цвета королевского двора. На солнце это все переливалось и сверкало.

Любой, посмотрев на королеву, мог быть уверен, что такая и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет», а главное – сделает это изящно, с грацией хищницы. В руке она держала меч, скорее, палаш, и всегда вертикально, ни на градус не меняя наклона. Очевидно, что это что-то значило, но я был не в курсе. А спрашивать не буду! Нельзя показывать свою неосведомленность.

Понятно, что на фоне королевы Сиртоса мы выглядели оборванцами и разгильдяями. Опять же мои малиновые штаны были еще туда-сюда, вещь стильная и почти новая. Но вот все остальное – ни в какие ворота, срочно нужно было чинить и отмывать. Хотя, кому я вру, штаны мои были ужасны. Про Ахмата вообще умолчу, он весь был в гари пороховых газов от ракетных установок. Доспехи Петра – просто как у неряхи, все грязные. Ведь вчера, пока шли, он пьяный раз двадцать упал. Мы его поливали водой, а он мокрый барахтался в придорожной пыли, пытаясь встать. Короче, позорище. И Марта была под стать нам: чумазая, босая, с разбитой кровоточащей коленкой, наверное, поранилась, когда залезала в седло или ударилась о доспех коня при бешеной скачке, парусиновое платьице было не первой свежести, волосы растрепаны.

В общем, это не мы такие – жизнь такая. Но Меланья, казалось, нашего вида ничуть не стеснялась и гордо вела нас по главным улицам, словно показывая всем, что никаких противоречий между нами нет. Лишь только раз с осуждением посмотрела, когда я невольно вырвался вперед в нашем строю. Я быстро отстал на полкорпуса, чтобы не нарушить чего-нибудь, чего нарушать нельзя.

– Вообще-то я хотел спросить не про миражи, – соврал я, когда мы с королевой поднялись по ступенькам широкой лестнице в зал для приемов её дворца.

– Да? И о чем же? – поинтересовалась она, и мне показалось, что в её голосе проскользнула ирония.

– Почему ты назвала Майорана капитаном, он же сержант? – спросил я первое, что пришло на ум.

– Для рирцев он капитан гвардии. Звание, которое присвоил ему ты, я расцениваю как временное, – она чуть напряглась, так как не знала, как себя вести дальше. Как я понимал, Домеником она крутила как хотела, а в каком тоне общаться со мной, еще не определилась. Я решил ей помочь и сразу расставить точки над i.

– Клятва Командора, – требовательно произнес я. – Если ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, что происходит.

– «Антийская звезда, на суше, на море, в воздухе и на святых небесах, и в преисподней мы несем волю человека, его право нести справедливость и порядок», – серьезно произнесла Меланья, прижав правую ладонь к компасу, выгравированному на доспехе прямо у сердца.

Её голос звенел в пустом огромном зале, и я опять подумал, что ничего такого яркого и божественного в этих словах нет. Я воспринимал их как простые слова, но каждый житель произносил их как молитву, как присягу на верность силам добра. В исполнении королевы это звучало еще и величественно, так как наверняка она – одна из самых богатых и влиятельных особ империи. Мне срочно нужно было что-то ей сказать, чтобы она действительно признала во мне Командора, а не просто игрока, который косплеит великого основателя Антийской империи.

– Сказочные времена требуют сказочных людей, суровые – суровых, – заговорил я, едва она замолчала, незачем было юлить, у меня сложилось впечатление, что женщина она проницательная. – Ты не найдешь во мне мудрости, Меланья, я не дипломат, а палач, пришедший за жизнями предателей.

Она при этих словах вздрогнула, но по-прежнему оставалась в приподнятом настроении, на её губах играла полуулыбка.

– Я не должен здесь быть, – продолжал я свою правду-матку, – я тут благодаря своей слабости. Я пришел забрать Аделаиду.

Она кивнула и спросила:

– А где ты должен быть, Командор?

– В Светлограде, уж кто и заслужил кровавой бойни, так это император с его двором, – я говорил, как думал, не скрывая, потому что чувствовал, что королева нарушила всё, что можно и нельзя и, надо полагать, со страхом смотрела в будущее. – Потом я должен решить вопрос с чужаками, которые отправляют файскую империю на войну с нами.

– Что ждет Сиртос? – она смотрела мне в глаза.

– Меня не интересует Сиртос, – по-честному так и было. – События, определяющие будущее жизни на планете, решаются не тут.

– Я подняла мятеж… – с печалью в голосе произнесла она. – Древние стены меня не спасут.

– Не беспокойся, – ответил я, как мне показалось, слишком беззаботно, что разительно отличалось от её эмоционального настроя, – я встречусь с императором и, если мы оба выживем после этой встречи, о мятеже никто не вспомнит.

– А если нет? – в её глазах появился интерес.

– А если нет, то это будет уже не важно. Начнется гражданская война или у вас будет другой император, – я только сейчас в разговоре с ней начал понимать, что мне нужно от императора. – В таком случае Сиртос гарантировано пострадает. Но я верю, что наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами!

Последнюю часть свой фразы я произнес по-русски. Глаза Меланьи широко распахнулись, казалось, рухнула стена между нами, и она совсем по-женски торопливо заговорила:

– Я знала, что ты настоящий Командор! Этот мелодичный язык с такими звуками был только у Командора и у Микки-морехода. Мы помним, как они говорили…

Потом она рассказывала мне про Сиртос и о том, как много зависит от этого города для всей империи. Так я узнал, что есть стратегические ресурсы, которые поставляются с архипелагов: сырье для производства пороха, взрывчатых веществ и удобрений, каменная пищевая соль, водоросли, ингредиенты для лекарств, редкие минералы, стекло.

– А стекло там в печах плавят из песка? – уточнил я.

– Там масса стекла просто рассыпана по берегам, – усмехнулась она. – Микки писал, что это осталось от антов, – последствия воздействия высоких температур их оружия. Мы очищаем его от примесей и делаем бутылки и оконные стекла. Очень доходное предприятие…