Командор навсегда (СИ) - Снегирёв Алексей - Страница 36

– Мне не нужна обуза, в доходности которой в условиях войны я совершенно не уверен. Это все труха, которая может завтра сгореть бесследно. Мне нужно другое, и ты знаешь что! – я добавил в свой голос твердости и буквально чеканил слова.

В глазах у банкира появилась обреченность, он хорошо понял меня и, вероятно, вспомнив наше прошлое общение, начал уже без обиняков:

– Я уполномочен предложить долю в управлении всем Имперским банком, с правом продажи и передачи по наследству. Но ты гарантируешь, что не будешь пытаться вернуть свиток?! – он сильно разволновался и мне показалось, что это его последний аргумент.

– Двадцать пять процентов! – я кивнул ему одобрительно.

– Десять! – буквально завопил он, как вопят обычно жертвы: «Грабят, убивают».

– Двадцать!

– Двенадцать!

– Пятнадцать!

– Пятнадцать, – вдруг покладисто проговорил он, – отличное предложение. Это несколько миллионов золотых монет…

– А поточнее, сколько именно? – я заинтересовался, что же в итоге я получаю.

– Ну, наверное, тридцать миллионов, – уже вкрадчиво продолжал он, – а ведь такой суммой нужно уметь управлять! У тебя есть кандидатура банковского представителя? Ведь это должен быть человек, хорошо знающий банковское дело и канцелярские вопросы империи.

– Да! У меня есть такой человек, – я решил его потроллить, сам не знаю зачем.

– И кто же он? – спросил Мот дрогнувшим голосом. На лице банкира я увидел всю гамму эмоций, его буквально разбило ощущение потери, он по-настоящему расстроился, потому что явно предполагал на эту должность себя.

Я задумался с напускным видом, как будто перебираю варианты, а когда Мот уже был совсем на грани отчаяния, рассмеялся и хлопнул его по плечу:

– Вот хочу предложить эту должность тебе! Мы же друзья, будем вместе работать, вместе побеждать!

Банкир расцвел. Мот был не просто доволен, он прямо упивался своим триумфом, как будто с должности заведующего заштатного филиала бедной провинции вошел в совет директоров самой могущественной финансовой корпорации этого мира.

– Вот скажи мне, Мот, – я пристально поглядел ему в глаза, – что это за свиток, если за него готовы отдать «полцарства»?

Мот напрягся, даже, как мне показалось, напугался. Я видел, что он знает, да и сам банкир понимал, что я чувствую это, но молчал и мучительно соображал, вероятно, как уйти от ответа.

– Скажи мне, друг, – я смотрел ему прямо в глаза, – ты ведь не хочешь посеять зерно сомнения в нашу дружбу?

– Но это не мой секрет, – тяжело вздохнул Мот. Только мгновение назад его распирало от собственной значимости, а сейчас он выглядел как несчастный и обреченный человек.

Внезапно у меня опять начались видения, я ясно увидел полупрозрачный черный куб, с диагональю примерно в человеческую ладонь. Он возник над нами, на высоте метра и словно отделял нас друг от друга, возникло ощущение бесконечного расстояния между нами.

Пока я глазел на сие чудо или галлюцинацию, греша на пиво, выпитое вместе с рирцами, Мот наконец решился, в его глазах появилась та самая искорка – «да будь что будет, два раза не убьют» – и заговорил:

– Это очень опасный для элит империи свиток и все хотят от него избавиться. Выучить его не может никто, кроме псионика, но многие хотят. Мудрому человеку он даёт безграничную власть как в Античной империи, так и за её пределами…

– Мы про свиток «Пси обнаружения»? – перебил я его с неподдельным скепсисом, но он сделал останавливающий жест и продолжил.

– Это не обнаружение, а скорее, чтение мыслей… Владелец понимает, как настроен к нему любой человек в некотором радиусе действия, друг это или враг, он способен понять его скрытые желания и мотивы. Причем, понимает многое даже о намерении третьих лиц, которые используют его собеседника «втемную». Убийце не получится подослать к псионику человека, который заведет его в глухую подворотню для убийства. Ментальный след врага будет распознан!

– Дружище, а такой был у Командора Светлова? – сразу понял я.

– Да, именно так, – кивнул мой «дружище», – был, поэтому мы и предполагаем его свойства на основании событий, связанных с Командором.

– Грёбушки-воробушки… Машина! Враг Командора был роботом, – пробормотал я, потрясенный догадкой, ведь умысел любого человека Светлов бы распознал. Мот ничего не понял, потому что я произнес свою догадку по-русски. Но вздохнул я даже с некоторым облегчением: если свиток не помог Игорю, то и мне не нужен.

– Ты не сердишься, что я уговариваю тебя отказаться от него? – осторожно поинтересовался Мот.

– Нет, – я махнул рукой, – он бесполезен в этой войне с файцами. А вот гражданскую войну у нас вполне может спровоцировать. Это правильно, что император спрячет его поглубже. Для моей же безопасности.

– То есть я могу передать эти твои слова некоторым людям? – поинтересовался Мот.

– Ну, если тебя не убьют за то, что ты открыл мне тайну, то передавай, – я ему серьезно кивнул. Он же прикусил язык, поняв, что никому не сможет ничего сказать и у меня на него теперь есть компромат. Мот сделал ошибку, которую ему сильные этого мира не простят. Ни император, ни секретная служба, ни совет банкиров.

Я тем временем налил себе компота, разложил бумаги и начал подписывать гусиным пером, с удивлением отметив, что пишу по-латыни, хотя сами тексты документов были совсем на другом языке, нечто среднее между ивритом и арабским. В договоре я указал Мота Семаса как моего законного представителя, оказалось, что этот скромник имеет фамилию, а значит, из благородных.

– Поздравляю! – протянул я руку Моту.

– Благодарю! – его рукопожатие было твердым, а вот в глазах расплескались тоска и грусть. – Мы теперь связаны этим договором. Ты ведь не доведешь старину Мота до виселицы?

– Не боись! Если надо будет, и в столице порядок наведем!

Банкира мои слова совершенно не успокоили, он так и продолжал оставаться погруженным в свои печальные мысли. Лишь когда я собирался уходить, он окликнул:

– Леонид, я же совсем забыл сказать про армию Калькадоса!

– А что с ней? – я остановился в дверях.

– Долгая история, – Мот приглашающим жестом указал на кресло, – кое-что произошло, пока тебя не было.

И банкир рассказал мне интересную историю событий, которые происходили в лагере врага, осаждающего нашу крепость. После нападения с применением «Ментального шторма», файский заградотряд частично уцелел, но был небоеспособен. Оставшиеся файские офицеры пытались заставить армию Калькадоса отправиться за нами в погоню, но бойцы отказались, так как своими глазами наблюдали последствия псионической атаки с гибелью более семидесяти процентов файцев. Генерал Рокс заявил, что его подразделения не готовы к войне с сильным псиоником и любая попытка реванша превратится в катастрофу. Между файцами и калькадосцами возник конфликт со взаимными обвинениями в трусости. В итоге файцы открыли огонь в спину удаляющейся с военного совета группе офицеров. Сам генерал Рокс выжил, а вот его офицеры пали, в том числе старший сын короля Калькадоса. Но самое печальное, что погиб единственный сын генерала, он умер от смертельных ранений прямо на его руках. Армия Калькадоса несколько дней была в официальном трауре, а потом выставила файцам ультиматум – выдать виновных в предательской атаке. Файцы отказались, и тогда генерал повел войска на штурм файского лагеря. Остатки заградотряда были с позором разгромлены, но небольшая группа бежала на юг. Видимо, это был как раз тот файский отряд с множеством раненых, которых мы видели на военной дороге спешно отступающими в Северную пристань.

– Откуда ты знаешь такие подробности? – спросил я Мота.

– Мои охотники выходят из крепости в западные леса, – невозмутимо ответил он. – Кавалеристы Калькадоса их поймали, потом отпустили с посланием. Генерал хочет перейти на нашу сторону.

– Это почему? – я удивился, так как мы тоже попили кровушки калькадосцам.

– Потому что файцы его казнят за мятеж, а король – за потерю сына. С нами у него есть шанс уцелеть, а там, глядишь, и семью свою спасет. Его жена и дочери остались на родине.