История США от глубокой древности до 1918 года - Азимов Айзек - Страница 97

После того как страна организовала свою жизнь, у нее наконец появилось время заняться своими границами. Война за независимость закончилась, Великобритания признала независимость Америки, но британцы с Северо-Американского континента не ушли. Они во множестве оставались в Канаде, вдоль всей северной границы Соединенных Штатов. И, признав независимость Америки, британцы отнюдь не желали разрешить юным Соединенным Штатам набрать силу. Сильные Соединенные Штаты могли со временем вступить в борьбу с Великобританией за всю Северную Америку, как это когда-то сделала Франция.

В связи с этим Великобритания проводила политику тихого вредительства. Британцы всячески старались мешать американцам жить. Например, Великобритания подстрекала и вооружала индейцев на северо-западе и оставила за собой укрепленные форты на американской территории, хотя по мирному договору и обязалась вернуть их американцам. Благодаря этим оставленным за собой фортам британцам удавалось получать огромные прибыли от торговли мехами, которую беспомощные американцы считали своей по праву.

Британцы остались не только в форте Майами, но и в Детройте, расположенном на несколько километров севернее, и в форте Микиллимакинак у пролива между островами Гурон и Мичиган. Восточнее они удерживали форты в штате Нью-Йорк, в том числе Ниагару и Осуиго, плюс несколько фортов на реке Святого Лаврентия и озере Шамплейн. (От этого озера они инициировали беспорядки в Вермонте в те годы, пока он еще не стал штатом.)

Во всем этом британцы находили себе оправдание, поскольку Соединенные Штаты также нарушали свои обязательства, принятые по мирному договору. Пока действовали Статьи Конфедерации, отдельные штаты отказывались выплачивать свои долги Великобритании, возникшие в ходе Войны за независимость, а конгресс не мог принудить их это сделать. Конгресс также не мог обеспечить либеральное отношение к лоялистам, которое было обещано Соединенными Штатами в договоре. Лоялистское имущество подвергалось конфискации, самих лоялистов преследовали и, во многих случаях, вынуждали покинуть страну.

Однако в этом обмене нарушениями перевес был явно на стороне Британии. Великобритания по своему произволу ограничивала американскую торговлю и обращалась с американскими кораблями с моряками крайне презрительно. Британские корабли спокойно позволяли себе задерживать в море американские корабли и проводить на них обыски в поисках людей, которые были бы родом из Британии. Этих похищенных людей затем силой заставляли служить на британских кораблях, что называлось «импрессмент» — насильственной вербовкой.

Иными словами, действия британцев наносили ущерб благополучию американцев и унижали их чувства. А подстрекая индейцев, Британия подвергала опасности жизни американцев.

И все же, несмотря на все это, в 90-х годах XVIII века в Америке усилились пробританские настроения. Во-первых, Война за независимость уже закончилась и ее ветераны благополучно находились у власти. Они не желали новых пертурбаций, а события, начавшиеся в Европе, превратили Великобританию в оплот консерватизма, сдерживавший революционный ураган, который бушевал во Франции.

Кроме того, несмотря на все препоны и проблемы, которые Великобритания создавала для американской торговли, она шла достаточно активно, чтобы обеспечивать Америке процветание, и продолжение этого процветания теперь зависело от доброй воли Британии (если ее можно назвать доброй).

Из этого следовало, что федералисты, которые выражали интересы промышленников и коммерсантов, были настроены пробритански. Как это ни странно, Новая Англия, которая была фанатично антибританской до и во время Войны за независимость, а также в первые десятилетия американской независимости, теперь все больше склонялась к пробританским настроениям — вплоть до фанатичности.

Гамильтон воспользовался нарастанием пробританских настроений, чтобы начать переговоры по урегулированию неразрешенных разногласий между Соединенными Штатами и Великобританией. Это необходимо было делать очень осторожно, конечно: раны, нанесенные Войной за независимость, еще не зажили окончательно. Например, сам Гамильтон эти переговоры вести не мог (хотя и хотел бы), потому что о его пробританских настроениях было слишком хорошо известно и он имел слишком много врагов. Вместо этого он убедил Вашингтона направить Джона Джея, председателя Верховного суда, в Лондон. Джей был столь же пробритански настроен, сколь и сам Гамильтон, но об этом было известно меньше.

19 апреля 1794 года Джей высадился в Англии и 19 ноября заключил с британцами Лондонский договор, который в Соединенных Штатах чаще называют Договором Джея.

По этому договору Великобритания пошла на некоторые уступки. Вопросы о насильственной вербовке и британской помощи индейцам не поднимались. Британцы согласились только пообещать, что северные форты будут оставлены, а некоторые ограничения на американскую торговлю будут сняты. Однако если учесть слабость Америки и силу Великобритании, то даже эти уступки были заметными и их не сделали бы, если бы Великобритания не начала к этому времени втягиваться в войну на Европейском континенте и не желала бессмысленных конфликтов в Северной Америке.

В ответ Соединенные Штаты согласились на арбитраж в отношении долгов штатов — и в итоге федеральному правительству пришлось выплатить Великобритании больше двух с половиной миллионов долларов.

С самого начала миссия стала поводом для политической борьбы. Пока шли переговоры о мирном договоре, демократические республиканцы во всеуслышание заявляли о том, что пробританские федералисты планируют предательство. Как только условия договора были опубликованы, они закричали, что это действительно предательство. В Виргинии, где долги Великобритании были очень большими, создавалось впечатление, что штату придется пойти на жертвы для того, чтобы их выплатить, и там возмущение было самым сильным.

Джея поносила вся страна, а когда Гамильтон попытался публично выступить в защиту договора, его забросали камнями. («Раз вы решили пользоваться столь весомыми аргументами, — сказал он едко, — я уйду».)

Однако в конгрессе по-прежнему было сильное федералистское большинство. Четвертый конгресс, избранный в 1794 году в тот момент, когда в Америке росло отвращение к событиям во Франции, федералистское представительство в Сенате выросло с 17 до 19 человек, которым противостояли 13 демократических республиканцев. Что до палаты представителей, где в Третьем конгрессе большинство было за демократическими республиканцами, то в Четвертом перевес снова получили федералисты (54 к 52).

Пользующийся огромным авторитетом Вашингтон также решительно высказался в пользу договора. Он был ратифицирован ровно двумя третями голосов, оговоренными конституцией, и Вашингтон подписал его 14 августа 1795 года.

Однако это было еще не все. Чтобы различные пункты договора вступили в силу, необходимо было ассигновать на них деньги. Законодательная инициатива в финансовой сфере была уделом палаты представителей, а хотя демократические республиканцы и лишились в ней большинства, они сохранили сильное представительство и были решительно настроены блокировать любые ассигнования.

Однако 28 апреля 1796 года представитель Массачусетса Фишер Эймс (род. в Дедхэме 9 апреля 1758 года) встал на защиту билля. Он был федералистом, перешедшим на ультраконсервативные позиции после восстания Шейса. На этот раз он красноречиво указал на то, что без договора неизбежными станут война с Англией и уничтожение Соединенных Штатов. Он убедил достаточное количество голосовавших, чтобы решение о необходимых ассигнованиях было принято.

В целом договор оказался гораздо более удачным, чем казалось. Во-первых, британцы действительно ушли из северных фортов, так что Соединенные Штаты наконец стали хозяевами на собственной территории. Во-вторых, хотя договор этого и не требовал, британцы перестали вооружать индейцев, так что на северо-западе стало спокойнее и появилась возможность продолжить его освоение. Торговля мехами перешла в руки американцев, а условия доходной морской торговли с Вест-Индией улучшились.