История США от глубокой древности до 1918 года - Азимов Айзек - Страница 94

Теперь Гамильтон предложил, чтобы правительство выплатило все старые долги полностью — и спекулянты ликовали. А все те фермеры и другие люди, оказавшиеся в тяжелом положении и вынужденные продать свои сертификаты, остались бы ни с чем. Это же они имели дела с правительством и ждали выплаты — а теперь эти выплаты пойдут совсем другим людям.

Это казалось несправедливым, и многие влиятельные члены правительства высказывались в защиту бедняков. Они предложили, чтобы полные выплаты были произведены только первым держателям сертификатов, а чтобы спекулянты получили меньше.

Гамильтон был против этого. Он выражал интересы преуспевающих торговцев, которых считал деятельными и ценными членами общества. Если бедняку не хватило веры в правительство, чтобы сохранить его долговое обязательство, то разве не он сам в этом виноват? А если правительство будет проводить дискриминацию различных держателей, то это будет не по-деловому и отрицательно скажется на финансовой репутации страны.

Этот вопрос вызвал раскол в партии федералистов. Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон считали, что основой страны являются фермеры, а не бизнесмены, и они стремились помешать концентрации богатства и влияния в руках немногочисленной группы. Тогда как Гамильтон (которого поддерживал Вашингтон, очень сильно восхищавшийся своим более молодым коллегой) желал, чтобы Соединенными Штатами правили «лучшие люди», Джефферсон и Мэдисон придерживались демократических взглядов и хотели, чтобы Соединенными Штатами управлял весь народ.

Джефферсон и Мэдисон также были против предложенного Гамильтоном повышения пошлин. Поднимая цены на товары, произведенные за границей, Гамильтон надеялся заставить Соединенные Штаты обратиться к таким же товарам, изготовленным внутри страны. Это поддержало бы американскую промышленность за счет фермеров, которым бы пришлось платить более высокую цену за менее качественные изделия. Гамильтон считал, что в отдаленной перспективе это окупится — когда Соединенные Штаты станут промышленной страной, однако Джефферсону и Мэдисону хотелось, чтобы Соединенные Штаты остались страной мелких независимых фермеров, считая, что только в этом случае удастся сохранить гражданскую доблесть и не допустить разврата, который несут большие города и большие системы управления.

Говоря современным языком, можно было бы сказать, что Гамильтон и Вашингтон были консерваторами, а Джефферсон и Мэдисон — либералами.

У обеих точек зрения появились свои сторонники. Сторонники Гамильтона и Вашингтона, стоявшие за то, чтобы сильное центральное правительство управляло финансами страны, по-прежнему называли себя федералистами. Последователи Джефферсона и Мэдисона, которым показалось, что теперь маятник слишком сильно отклонился в сторону централизации, и которые стремились к более демократической республике, со временем начали называть себя «демократическими республиканцами». Это стало началом партийной системы Соединенных Штатов.

Партийная система вскоре приобрела локальный оттенок благодаря тому, что по плану Гамильтона федеральное правительство должно было взять на себя долги штатов. Проблема заключалась в том, что у некоторых штатов накопились громадные долги, которые они не пытались выплатить, тогда как другие уже выплатили немалую часть своих задолженностей.

Естественно, что штаты с крупными задолженностями были бы счастливы переложить их на федеральное правительство, а штаты с небольшими долгами считали, что их наказывают за их экономность и стабильность, ожидая, чтобы они взяли на себя долю задолженностей штатов-транжир.

Получилось так, что самые большие долги оказались у штатов Новой Англии, где также была коммерческая экономика, которая выиграла бы от претворения в жизнь плана Гамильтона. У южных штатов долги были самыми маленькими, и по ним программа Гамильтона ударила бы больнее всего. Поэтому получилось, что в Новой Англии федералистские настроения были самыми сильными, а южные штаты были на стороне демократических республиканцев. Центральные штаты сохраняли нейтралитет.

Южным штатам удалось собрать достаточно голосов, чтобы с небольшим перевесом (31 к 29) отклонить билль, по которому государственные долги взяло бы на себя федеральное правительство.

Гамильтон, будучи человеком находчивым, начал искать нечто такое, чего южные штаты захотели бы, нечто, что можно было бы дать им взамен принятия государственного долга. Это нечто было связано с вопросом о столице Соединенных Штатов.

Во время Войны за независимость Филадельфия была столицей — в том смысле, что именно там заседал Континентальный конгресс. Там была подписана Декларация независимости и там работал Конституционный конвент. И, в конце концов, именно Филадельфия была самым крупным и развитым городом страны.

Инаугурация Вашингтона прошла в Нью-Йорке, и какое-то время столицей считался именно этот город. И Филадельфия, и Нью-Йорк были, конечно же, северными городами.

Однако существовали и доводы против того, чтобы делать Филадельфию, Нью-Йорк или на самом деле любой крупный город столицей Соединенных Штатов. Во-первых, в таких городах было многочисленное население, которое в случае недовольства может стать неуправляемым. Так, в 1783 году бунт солдат, не получивших жалованья, в Филадельфии заставил конгресс спешно бежать и временно перенести свои заседания в Принстон, Нью-Джерси, а в 1785 году — в Нью-Йорк. Во-вторых, все эти города находились под юрисдикцией того или иного штата, а федеральное правительство не могло быть уверено в том, что этот конкретный штат будет должным образом его защищать, особенно в том случае, если этот штат окажется недоволен деятельностью конгресса.

Необходимо было создать новый город, не связанный ни с одним из штатов и в первую очередь отданный правительственной машине. Однако главный вопрос заключался в том, где будет располагаться такой город.

Разумным местом для его строительства могла бы стать река Потомак, граница между Мэрилендом и Виргинией. Оно находилось в центре, примерно на середине обжитой береговой линии Соединенных Штатов. А поскольку оно оказалось южнее линии Мейсона — Диксона, то южные штаты склонялись в пользу именно этого выбора. Особенно желала его Виргиния, и Виргиния стала самым центром создающейся оппозиции демократических республиканцев.

В июне 1790 года Гамильтон встретился с Мэдисоном и предложил ему поддержку северян в вопросе о столице на Потомаке в обмен на то, что южане поддержат перевод долгов штатов на федеральное правительство. Этот компромисс был принят. Достаточное количество голосов южан было отдано за принятие программы Гамильтона, а столица Соединенных Штатов была перенесена на реку Потомак, где она и сегодня находится. Столицу решено было перенести в Филадельфию до того момента, как новое место его работы будет готово.

Новый город был заложен в форме квадрата со стороной шестнадцать километров (максимальный размер, допущенный конституцией), на обоих берегах реки Потомак. Три четверти территории на северо-востоке находились в Мэриленде, а юго-западная четверть — в Виргинии. Оба штата передали эту землю федеральному правительству, так чтобы никакой речи о власти какого-либо штата в федеральной столице не могло быть.

Все строительство шло в секторе Мэриленда, и в 1847 году виргинская территория была возвращена обратно этому штату. Федеральная столица после этого целиком оказалась на мэрилендском берегу Потомака — три стороны квадрата, с границей по реке площадью 179 квадратных километров. Эта территория является федеральным округом Колумбия (конечно же, в честь Колумба, открывшего Америку, но еще и в связи с тем, что название «Колумбия» стало поэтическим синонимом Соединенных Штатов). А город, который вырос в этом округе, неизбежно получил свое название в честь Джорджа Вашингтона.

Планирование города было поручено французу Пьеру Шарлю Ланфану (род. в Париже в 1754 году) — инженеру, участвовавшему в Войне за независимость. Он создал схему из широких улиц, расходящихся от той части города, где будут размещены резиденция президента США и здание конгресса (его позднее стали называть Капитолием в честь подобного здания в Древнем Риме). Между резиденцией президента и Капитолием должна была возникнуть широкая улица.