Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович - Страница 29

– Неплохо. Это даже лучше, чем я предполагал. Что-то еще?

– Да, я на всякий случай записал речь этого пришельца.

– На магнитофон?

– Нет. Помнишь, тебе пару месяцев назад преподнесли машинку для записи телеизображения? Опытный образец стоимостью в пять кусков. Отличная штука! Я даже не ожидал, что так хорошо выйдет.

– Неплохо, – повторил Кирстен, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла. – А я за это время успел побеседовать по интересующему нас вопросу с чинетским президентом Киром Калансисом.

– Калансисом? – тонкие брови Сеймора Скэба недоуменно скакнули вверх.

– Тебя это удивляет?

– Нет, пожалуй, уже нет. Пришелец упоминал о нем как о втором кандидате. И о чем же был разговор?

– Я не могу понять его до конца, – с досадой сказал Кирстен. – Калансис считает, что предложение пришельцев – это только попытка столкнуть нас друг с другом, чтобы потом разбить по одиночке. Поэтому он предлагает отвергнуть их ультиматум и сделать совместное заявление, чтобы предупредить мир об опасности.

– Вполне неплохо. Как минимум, гладко и логично.

– Слишком гладко. Правда, я посоветовал ему пока не спешить с заявлениями и хранить все в тайне. Под тем предлогом, что пришельцы, узнав, что ультиматум отвергнут, могут начать военные действия, и не дожидаясь конца десятидневного срока.

– Он согласился? – полувопрос, полу-утверждение.

– Он согласился. Но, хотя пришелец и утверждал, что это не имеет значения, Калансис все равно опережает меня на пять часов. У него было время все обдумать, и он уже принял какое-то решение. И я не могу с точностью знать, какое. А отвергнуть ультиматум означает войну. И если у Калансиса есть под рукой достаточно мощная армия, то что делать нам, с нашими доблестными вооруженными силами численностью в двести тридцать тысяч?

– Но пришельцам тоже верить нельзя, – сказал Скэб. Он понял, что имеет в виду Кирстен. – Калансис вполне может быть прав. А может, нас просто хотят взять на испуг. Может, нет никакой империи, а этот Оонк – всего лишь мелкий авантюрист, вздумавший попробовать захватить целую планету с помощью только одного корабля, обещаний и угроз.

– Нет, Сеймор. Кто бы они ни были, за ними сила. Сила и оружие, против которого у нас нет защиты. И этот Оонк вовсе не похож на мелкого авантюриста, я это чувствую. К тому же, если мы пошлем кого-нибудь в пустыню с ответом, это еще ничего не будет значить. Все обещания, клятвы, бумаги – все это не будет иметь никакого значения, и всегда можно будет дать задний ход. Зато мы выиграем время. Думаю, наверняка будут какие-нибудь переговоры, обмен посланиями – за это время ситуация может проясниться. В худшем случае, мы получим время на подготовку. А в лучшем – мы, может, убережем страну от войны, сохраним людей, может, даже сумеем выторговать себе уступки. Или вообще, при удачном раскладе дадим им коленом под зад. Так что, надо посылать ответ. И поскорее. Черт! Этот Калансис, похоже, неплохой мужик, но я не могу, не имею права ему полностью доверять! Может, его посланец уже в пути.

– Официальные круги, как я понимаю, исключены, – уточнил Скэб.

– Само собой. Но… Проклятье! Кого же послать?! Среди нашей кодлы немало верных ребят, но большинство из них не в силах связать и двух слов. А здесь нужны мозги. И мне придется снабдить посланца какими-то полномочиями!

– Ну, эта проблема вполне решаема, – улыбнулся Скэб. – На переговоры отправлюсь я. Изобрету какой-нибудь предлог для отлучки или ты что-нибудь придумаешь насчет моего отсутствия.

– Хорошо, – медленно сказал Кирстен. – Лети, Сеймор. Но будь осторожен. И обязательно возвращайся – мне будет страшно тебя не хватать.

– Я всегда осторожен, – снова улыбнувшись, заметил Скэб. – Ладно, кажется, мы с тобой выяснили все вопросы.

– Почти, – нахмурился Кирстен. – Черт, одна проблема все же осталась. Общее заявление, естественно, отпадает, но Калансис твердо намерен как-то оповестить мир об угрозе со стороны пришельцев. И пожалуй, он прав.

– Это ерунда, – отмахнулся Скэб. – Ложись спать, Лёрид. Завтра что-нибудь придумаете.

В пять часов утра Лёрида Кирстена поднял с постели секретарь, получивший экстренное сообщение из Зерманда.

– Ну что же, – пробормотал полусонный Кирстен. – Одной проблемой меньше.

И заснул снова.

– Я готов поручиться своим честным именем, что аппаратура специального назначения в этот раз сработала безукоризненно, – заявил Реэрн.

– Вы не возражаете, если я так и запишу в конце своего рапорта в штаб? – засмеялся генерал. – Считайте, очередная благодарность у вас в кармане. Теперь дело завертится. Сразу же за нами наступает очередь нашего баловня судьбы – суперофицера Пээла.

– А что ему предстоит сделать? – поинтересовался Реэрн.

Генерал объяснил.

– Но это же преступление! – возмутился Реэрн. – Это самое настоящее хладнокровное убийство!

– Это приказ. Ну и, в конце концов, он хороший стрелок. Пожалуй, не хуже вас, Реэрн. Вас ведь тоже называют стрелком?

И удалился, не замечая, что Реэрн смотрит ему в спину со странной смесью настороженности и тревоги.

– Вот он! Летит! – выкрикнул Даг, радостно размахивая руками.

– Где? – прищурился Майдер Билон. Он пока ничего не видел. Воздух дрожал над раскаленными скалами, горизонт был нечетким и расплывался. – Да рановато ему вроде.

– Да вон же! – настаивал Даг. – Прямо над теми двумя вершинами.

Приглядевшись, Билон, наконец, увидел еле заметную черную точку.

– Ну и зрение у тебя, приятель, – сказал он с уважением.

– Сто двадцать процентов, – с гордостью заявил Даг, вернее, Дагир Дельвин, молодой геолог из группы Хольна, невысокий, черноволосый, с лицом, потемневшим от загара и ветров. – Это в нашей семье наследственное. У меня отец служил на флоте сигнальщиком.

– Тогда понятно, – кивнул Майдер Билон.

Он стоял рядом с Дагом на вершине холма, крутыми уступами спускающегося на равнину, где – совсем рядом – тускло блестел под лучами заходящего солнца корабль чужаков. За все те дни, что провел в пустыне Билон, он не стал ни понятней, ни приветливей. С другой стороны гряды виднелись зеленые и оранжевые палатки – лагерь геологов.

– Жаль все-таки, что мы уезжаем, – сказал, наконец, Даг. Он все еще глядел на приближающийся вертолет.

– Недалеко же, – невнятно пробормотал Билон. Он старался прикрепить к массивной камере, крепко сидевшей на широко раскинувшем свои лапы трехногом штативе, большой зонтик из блестящей фольги.

– А какая разница? – в голосе Дага слышалась легкая грусть. – Какая разница, сорок километров или четыреста? Все равно, мы сюда больше не вернемся. И все тайны будут раскрыты без нас.

– Зато Хольн обрадуется, – проворчал Билон. Проклятый зонтик никак не хотел становиться на место.

– О да! Но я его, честно говоря, не понимаю. Странный он какой-то…

– Неромантичный, – вставил Билон.

– Точно. Тут такое дело, сенсация века, это же ведь никогда больше не повторится, а у него одна только забота – как бы нагнать план, да набрать побольше образцов. Да какие тут, к дьяволу, образцы?!

Билон пожал плечами. Иногда он не понимал и Дага. Для самого Билона, как, впрочем, и для всех остальных, ежедневные походы к кораблю сделались обычной работой, рутинной и притом ужасно скучной. Только Даг еще сохранял энтузиазм.

Камера с легким скрежетом повернулась на своем треножнике, по пути отщелкав шесть кадров. Этим она теперь будет заниматься каждые две минуты до самого утра, пока Билон не придет, чтобы сменить батареи и пленку.

– Надо бы смазать, – озабоченно заметил Даг.

– Черт с ним, завтра. Еще провозимся до заката. Пошли.

От вершины холма до лагеря по прямой было не более восьмисот метров, но ни жара, лишь немного спавшая к концу дня, ни пересеченная местность не располагали к спешке. К тому времени, как Билон и Даг дошагали до короткого ряда палаток, вертолет уже успел сесть, и на импровизированной посадочной площадке царила легкая суматоха.