Зимние ходоки (СИ) - Сухов Лео - Страница 6

Мы только вооружённых людей разгрузили — на случай, если придётся стрелять. А так — как еле двигали ногами, так и продолжали еле двигать ногами. Правда, теперь, когда преследователь нас догонял, мы регулярно слышали за спиной отвратительное «ур-р-р-р!»… И это определённо придавало нашим уставшим ногам хоть какое-то ускорение…

Однако то ли мы всё-таки почти оторвались, и только крайнее невезение посадило нам хвост разведчика… То ли горные птахи так далеко разбрелись по округе, что собраться быстро не смогли… В общем, до холма мы добрались без приключений.

И, лишь уже поднимаясь по склону, увидели погоню. Девять пернатых вывернули из овражка, метрах в трёхстах от нас — и деловито поспешили по следу. Причём на сей раз в их движениях, поведении и даже в «ур-р-р-р!» читалось острое желание нами отобедать.

— Волокуши в круг! Новички, за волокуши! Остальные, построиться! Встречаем залпами! — быстро сориентировалась Кострома. — Бейте по глазам!

Не знаю, встречались ли наши противники с огнестрелом, или у них просто тактика была такая… В общем, в лоб никто из них не побежал. Метров за сто от нас хищники разделились на две группы и рванули в стороны. Запоздалые выстрелы винтовок только взбили перья на одной из птах.

— Берите упреждение! Стреляйте чуть впереди! — требовала Кострома, пока оборона поспешно превращалась в бардак.

Мы не солдаты. И даже тот опыт, который успели набрать, не привил нам настоящей дисциплины. А ещё… Никто не хочет умирать от зубов страшного хищника. Даже зная о предстоящем возрождении, невозможно перебороть страх смерти. Это инстинкт, с которым сложно договориться.

Вместо того, чтобы встречать врага дружными залпами, мы начали палить кто во что горазд. Пули с визгом выбивали каменную крошку, болты со стуком падали на землю, но мы никак не попадали! Хищники двигались быстро — очень быстро! Да, к тому же, рваным ритмом, постоянно петляя между камней и пригнувшись к земле. Передние лапы они в этот момент использовали как дополнительную опору. И, при всём при этом, умудрялись с нами неуклонно сближаться.

А вот наша стрельба никакого толку не приносила. Разве что пара попаданий были удачными. И что самое противное — теперь все наши мушкетёры ушли на перезарядку. Только трое стрелков со «слонобоями» ждали момента, чтобы выстрелить. Для них дистанция пока была великовата.

А потом группа из пяти птах ринулась на стрелков, которые столпились вокруг волокуш. И, как назло, именно там не было ни одного копейщика: все они находились на противоположной стороне защитного круга.

И люди побежали в разные стороны, спасаясь от страшных клювов. Стрелок со «слонобоем» истерично наводил своё оружие, но явно не успевал: порох на полке горел дольше, чем приближались птахи. И только десяток человек остался на месте. Не знаю, что их удержало. Может, цепи идеологической солидарности… Или благоприобретённая смелость, граничащая с глупостью… В любом случае, я их прямо зауважал в этот момент!..

— Бей! — радостно крикнул Паша своим революционным мушкетёрам и арбалетчикам.

А следом грохнул слитный выстрел. Били почти в упор. Красиво вышло!.. Жаль, эффект оказался какой-то никудышный… Лишь один птах споткнулся, сбившись с темпа. А четверо его дружков кинулись на революционный отряд, бодро работая когтями и клювами.

Новички, покорно прятавшиеся за волокушами, в этот момент не выдержали: начали разбегаться из укрытия во все стороны. И никто их уже не пытался остановить. Не до того было! Половина бойцов пыталась прицелиться в агрессивных птах, а другая — добежать до того места, откуда можно будет стрелять.

Мне запомнились ноги Сандры, красиво взлетевшие в брызгах крови к свинцовому небу… Почему так получилось, что взлетали они отдельно от девушки — не знаю. В том, что творилось на месте столкновения хищников и борцов за всё хорошее, вообще сложно было что-то разобрать. Пыль, кровь, мельтешение….

И только два стрелка со «слонобоями» не растерялись: навелись на эту кучу-малу и жахнули. И вот тут эффект не заставил себя ждать. Крови и пыли стало больше, а в воздух наконец-то полетели перья и пух. Да и кровь теперь лилась не только красная, но и коричневая.

Из облака дыма, возникшего на месте выстрела, вынырнул только один птах. Встрёпанный, хромающий на обе ноги, без одной передней лапы, с совершенно ошалевшим взглядом — но живой!

Правда, живым он пробыл недолго. Стоило ему раскрыть клюв, как туда немедленно разрядили револьвер. И да, последние две пули явно были лишними…

Умер он ещё на третьей-четвёртой.

В этот самый момент я услышал новые крики за кругом волокуш. Четыре птаха на той стороне будто с цепи сорвались, с разбегу кинувшись на людей. Третий стрелок со «слонобоем» поспешил: выстрелил слишком рано, заставив двух агрессоров обратиться в бегство. А вот два оставшихся добрались до людей.

На наше счастье, там были копейщики, которые успели выставить стену из копий. Они не побежали, не испугались — и, удерживая птахов на месте, сумели дать несколько долгих секунд всем желающим пострелять.

И если мушкеты успели всего по разу, то ружья, винтовки и револьверы — выдали по несколько выстрелов. И какой из них стал для птахов последним, я не знаю. Я вообще успел добежать на ту сторону уже к развязке!..

Два птаха и шесть изуродованных копейщиков лежали вместе: в одной большой луже красно-коричневой крови. А ещё два птаха улепётывали прочь, подгоняемые лесными бестиями во главе с Русым.

В общем, бой прошёл так быстро, что меня лишь к финалу начало потряхивать от адреналина…

На склоне мы проторчали ещё час. Пока собрали уцелевшее оружие погибших, пока подтянулись разбежавшиеся новички и стрелки нашей группы… Кострома, само собой, обматерила всех побежавших, назначив строгое, но посильное наказание. А потом ещё и прошлась по всем остальным — за то, что начали стрелять без приказа.

Людей, погибших в бою, решено было похоронить. Нечего подкармливать местных хищников. Вот только для этого пришлось спускаться в низину, где была мягкая почва. И пока похоронная команда копала могилы, а отряд охранников следил за окрестностями, остальной караван отправился на вершину — обустраивать лагерь.

С собой мы утащили всех врагов. Их надо было разделать и пустить на полезные материалы. Те же перья были просто невероятным подарком, потому что раньше нам пернатых на этой планете особо не встречалось.

Короче, вечер выдался тяжёлым…

Дневник Листова И. А.

Триста пятый день. И студёною зимой, и зелёною весной, и с тобою, и со мной…

— Это яйца! — пояснил нам Дунай.

И надо ему сказать большое спасибо за пояснение. Я бы в этих цилиндрах в жизни яйца не опознал!..

И, тем не менее, это были яйца. А нам предстояло решить, что с ними делать.

Оказывается, злосчастные птахи имели с кенгуру ещё кое-что общее, кроме задних лап. Карман! Он скрывался под перьями на животе, и по его наличию легко было опознать самок. И внутри этого кармана у пятерых из шести самок, напавших на нас, имелись яйца!

Правда, мне лично не совсем понятно, зачем было всё руководство по этому поводу собирать… И зачем так радостно показывать нам свою находку, выложенную между двух костров… Неужто наш здоровяк вконец оголодал на дорожном питании?

— Так, а чего ты всех собрал-то? — удивился я. — Ну яйца и яйца… На яичницу пойдут.

— Эм… Ну нет, Вано, на яичницу они уже не пойдут! — расстроил меня Дунай. — Если следовать логике процесса, то в сумках должны быть уже те яйца, из которых скоро птенцы вылупятся. Понимаешь?

— И чего ты предлагаешь? — спросил я.

И огляделся, пытаясь понять, один ли я такой или есть ещё кто-то, кто не понимает причину экстренного сбора.

Надо сказать, Пилигрим и Кострома тоже выглядели удивлёнными. И только Сочинец задумчиво покивал.

— Предлагаю задуматься о будущем! — пояснил мне Дунай. — Как думаете, зачем я выложил их рядом с костром?