Зимние ходоки (СИ) - Сухов Лео - Страница 10

Часть болтов, взятых с собой, была безвозвратно утрачена ещё в горах. А часть мы подвергли поспешному ремонту, и теперь их нельзя было рассматривать как серьёзный аргумент в споре с японцами. Вот так и получилось, что патронов у нас хватало, а болтов — нет.

К счастью, план Костромы учитывал и эту неприятность. Арбалетчикам в нём отводилась второстепенная роль. А основную скрипку должен был сыграть огнестрел.

И все эти аргументы Костроме пришлось вскоре излагать по второму кругу — когда я, скрепя сердце, согласился. Сначала она позвала Пилигрима и Дуная, сидевших с обнимку с огнестрелом в ожидании, не высунется ли кто из японцев. А затем пригласила и остальных командиров: Хир-Си, который руководил копейщиками, и Пуха, который в экспедиции возглавил арбалетчиков.

— Им некуда деться, кроме как идти мимо пришлых! А у пришлых я видела дротики! — пояснила детали Кострома. — Значит, близко к ним японцы подходить не станут. Пойдут по краю брода до косы. А там, в лучшем случае, в ряд пять-шесть человек уместятся.

— На косе? — уточнил Дунай.

— На броде. На косе и полсотни в ряд пройдут! — отмахнулась Кострома. — Наша задача будет отстреливать их на переправе. И ляжет она исключительно на винтовки и ружья. Больше никто стрельбу на такой дистанции вести не сможет.

— Для ружей слишком далеко! — засомневался Пилигрим.

— Знаю. Но чтобы создать эффект массовой стрельбы, придётся тратить патроны! — объяснила девушка. — А прицельно из ружей стрелять надо только по тем, кто почти до берега добрался. И арбалетчикам нужно будет незаметно подобраться к берегу. Чтобы ни японцы, ни пришлые их не увидели. Пух, сможете?

— Там место удобное, трава высокая… Если нападут не в начале ночи, тогда успеем! — Пух пожал плечами.

— Если нападут в начале ночи, то можете открыто подойти к берегу! — разрешила Кострома. — Темень ещё такая будет, что никто вас не увидит. Стрелять вам нужно будет по тем, кто выберется на косу. Их будет хорошо видно на фоне неба. Бейте залпами. Даже если это будет один враг.

— Болтов-то мало… — экономно вздохнул Пух.

— Да сколько бы их ни было! Мало не болтов. Мало нас! — отрезала Кострома. — И японцы не должны об этом узнать! Поэтому делайте вид, что вы — часть большого отряда. И что вы не собираетесь чахнуть над боезапасом, как Кащей над златом. Ясно?

— Ясно! — смирил свою жабу главный арбалетчик.

— Хир-Си, твоя задача — перекрыть выход с косы! — Кострома повернулась к нашему гиганту. — Там же будут находиться все наши ребята с револьверами. Они поддержат стрельбой в первый момент, а ещё будут выбивать тех, кто попытается обойти ваш строй. И…

Девушка замялась, но Хир-Си и без того понял:

— Возможно, мы там все поляжем… Понимаю! — кивнул он.

— Ну вот такой план… — уже не так радостно закончила Кострома. — И помните: наша задача — напугать! Нужно, чтобы японцы были уверены: тут целая армия сидит! И что сколько бы их ни переправилось на этот берег — всех убьют, не считаясь с потерями.

— И что делать, если не сработает? — уточнил Сочинец.

— Если копейщиков останется меньше половины, надо будет прикрыть отход арбалетчиков. Тогда ружья и винтовки переключатся на тех, кто уже выбрался на берег. Копейщикам… Копейщикам стоять до конца! — Кострома опять виновато посмотрела на Хир-Си.

— Я продержусь, сколько надо! — успокоил тот нашу валькирию. — Пока я буду стоять — другие тоже будут стоять. Как меня не станет — так всё. Я, конечно, объясню ребятам задачу… Но сама понимаешь…

— Понимаю. Большего и не прошу… — согласилась Кострома. — Останутся только ребята со «слонобоями». Вано, тебе ими командовать. Стреляйте, когда станет ясно, что копейщики не справляются. Если придётся уходить, стреляйте в японцев и наших картечью. Чтобы и наши в плен не попали, и врагов побить как можно больше. А после стрельбы — уходите. Если придётся спасаться бегством — встретимся ниже по течению реки. За грядой холмов, которую отсюда видно. Думаю, японцы нас преследовать не станут.

Дневник Джошуа Петерсона.

Триста двенадцатый день. Кровавый бой в темноте ночи.

Я проснулся за несколько секунд до того, как меня разбудил дозорный. Сложно было не проснуться, если честно… Где-то рядом с нашим лагерем громко кричали, ругались и стреляли!

Из фургона я вылетел в чём был. Штаны и плотная рубашка — не лучшая одежда для осенних ночей. Но надо было побыстрее сориентироваться, что происходит… Раздать ценные указания, подбодрить своих людей…

Мы, конечно, предполагали, что японцы или их враги попытаются напасть… Но так как участников всего действа было три, открытыми оставались важные вопросы: «Кто? Когда? И на кого?». А ответы на них мы могли получить, лишь когда начнётся бой.

К сожалению, в нынешней ситуации нам отводилась роль статистов и наблюдателей. Возможно, ценного приза. Возможно, не такого уж и ценного. Так или иначе, инициатива была не на нашей стороне. Так что и напрягаться лишний раз не стоило.

С крыши фургона я оценил происходящее. Напали японцы. На кого напали? Вот этого я понять не мог. Нет, я не тугодум! Но ситуация была такая, что не разберёшься. Японцы шли по краю брода ниже по течению. Но пока ещё никто не добрался до берега. Хотят ли они атаковать нас со стороны выхода с косы? Или хотят атаковать врага на другом берегу? Всё стало бы понятно, если бы они достигли берега.

Сейчас же они продолжали переправу, а река уносила тела неудачников, попавших под вражеский обстрел.

— Да сколько же у них оружия⁈ — удивился я, слушая частые хлопки.

— Не так много, Иешу… — пропыхтел Балард, забираясь ко мне на крышу фургона. — Я слышу, в лучшем случае, пять.

— Согласен, — прогудел откуда-то снизу отец Фёдор. — Просто два оружия стреляют много… И часто.

— Часто? Да они стреляют за десятерых! — прокомментировал я такие новости, но от дальнейших разговоров пока воздержался.

Японцы были настойчивы. Несмотря на то, что враг с другого берега убил вчера их командира, они не собирались отступать. Те, кто был в воде, продолжали переть вперёд, подняв над головой вещи и оружие. А те, кто не успел сунуться в воду, пытались переправиться параллельно, поближе к нашему лагерю.

Такого безобразия я допустить не мог! Кто бы там ни схлестнулся с японцами, за всё время с их стороны по нам не вылетело ни одной пули. И пусть это не повод считать их друзьями, но, возможно, они хотя бы более вежливые и обходительные враги, чем японцы?

— Дротики! Всем взять дротики! — приказал я. — Кидайте в японцев, которые пытаются переправиться слишком близко к нам!

Дротики мы бросали так себе… Нет, наловчились, конечно, за последнее время. И получалось даже неплохо… Но это всё — так, на уровне любителей. Зато дротиков у нас было много, и жалеть мы их не собирались.

Конечно, пришлось выдержать недовольные взгляды и шепотки за спиной, что я помогаю одним врагам против других… Но пусть шепчутся! Победим — и мне простят всё. Проиграем… Ну так мне уже будет плевать! Такую ошибку мне банально не простят.

Главное — цель была достигнута. Когда первые японцы подобрались на расстояние броска, в воздух взлетела сотня наточенных палок, обрушившись на врагов в воде. И пусть убить удалось лишь десяток… И что? Я же говорил, что дротиков у нас много? Ну вот…

Через десять минут японцы не выдержали, отступив подальше от нашего лагеря. Теперь они рвались лишь по краю переправы, по шею в ледяной воде — и гибли десятками.

— А ведь на том берегу не только ружей мало. Народу-то у них тоже немного… — неожиданно сказал отец Фёдор.

— С чего это ты так решил, отец? — удивился Балард.

— А ты сам глянь! Сначала стреляли из пяти винтовок. Сейчас по тем, кто близко к берегу, из ружей садят. Ружей там тоже немного. А почему лучников-арбалетчиков нет? Должны же быть!

В этот самый момент трое японцев сумели выбраться на берег, и с другой стороны песчаного языка ударили болты. Много болтов.