Белый князь. Том 3 (СИ) - Глебов Виктор - Страница 40

— Действовать придётся осмотрительно, — сказала Ирма. — Надеюсь, наши унганы не полезут на рожон. Но я не уверена, что мы сможем их контролировать.

— Камау кажется вполне смирным, — заметила Юшен.

— Мало ли, что кажется, — отозвалась Мейлин. — А его сестру мы вообще не знаем.

— Старейшины выбрали их, — сказал я. — И это само по себе большая удача — что они вообще согласились на наш план.

— Честно говоря, я удивлена, — проговорила Алёна. — Чистая авантюра же.

— Так и есть, — кивнула Ирма. — Но что ещё мы можем?

Примерно в таком духе разговор продолжался ещё примерно полчаса. Было видно, что мои спутники просто коротают время. Обсуждать-то было, на самом деле, особо нечего: всё станет ясно позже, когда мы прибудем на раскопки и начнём осуществлять свой план. Если его можно так называть.

А затем донёсся звук барабанов. Глухие ритмичные удары нарастали, и не прошло и двух минут, как окрестности заполнились их пульсацией.

— Наверное, нам пора, — предположила Алёна.

— Да, идёмте, — кивнул я, вставая. — Не будем заставлять нас ждать.

Когда мы явились на площадь, то увидели в центре неё чучело в смокинге и цилиндре. В руке оно «держало» трость, а на месте головы белел череп, внутри которого трепетало пламя свечи. По периметру площади горели пучки трав, источавших густой дым. Старейшины рассаживались вокруг чучела. Камау и Аданнаи пока видно не было.

Нас устроили за периметром из горящих трав, где расположились остальные жители деревни.

Вынесли деревянный стол и поставили справа от чучела.

— Это Барон Самди, — тихо сказала Ирма, указав на фигуру в цилиндре. — Божество местных жителей. Считается, что он самый могущественный из всего африканского пантеона.

— Бог смерти, — кивнул я.

— Вроде того. Но не только. У него довольно большие возможности.

В этот момент вынесли проволочные клетки с курицами и поставили рядом со столом.

— Думаю, это алтарь, — сказала Ирма.

— Зачем им птицы? — шепнула Алёна.

— Скорее всего, в качестве жертвоприношения, — ответила Ирма. — О, вот и наши унганы!

Действительно, в этот момент показались Камау и Аданная. Их обнажённые тела покрывали сложные узоры, нанесённые белой глиной. На шеях и запястьях висело множество браслетов и ожерелий из костей — куда больше, чем прежде. Брата с сестрой подвели к изображению Барона Самди, и они опустились перед ним на колени. Стук барабанов становился всё громче и быстрее. От горящих трав в ноздрях щекотало, глаза слезились.

Нзинге подали сосуд, который он вынес и поставил на стол, а затем вытащил из-за пояса изогнутый нож с широким лезвием. Остальные члены Совета хором затянули то ли песню, то ли молитву. Чем дольше она длилась, тем сильнее разгорались огни по краю площади. Ритм барабанов плавно сменился. Теперь это были размеренные гулкие удары, напоминавшие стук огромного сердца. Казалось, воздух пульсирует от них и становится густым и вязким.

Вдруг всё стихло. Нзинге обвёл взглядом старейшин, затем уставился на избранных Советом унганов.

— Вы готовы? — спросил он.

— Готовы! — отозвались они дружно.

Тогда Нзинге подал знак одному из помощников, и тот достал из первой клетки трепыхающуюся белую курицу. Взял её за лапы и перевернул вниз головой. Подойдя к столу, он вытянул руку так, чтобы она оказалась над сосудом. Нзинге поймал птицу за голову и одним точным движением отрезал её. Кровь полилась в сосуд рубиновой струйкой.

Старейшины запели громче. Снова ударили барабаны. Теперь их ритм нарастал.

Нзинге произнёс заклинание, и сосуд охватило красное свечение! Он кивнул помощнику, и тот достал из клетки вторую курицу. Повторилось отрезание головы, и новая кровь полилась в сосуд, свечение которого становилось всё ярче и начало пульсировать в такт барабанам.

Затем поднялся один из старейшин. Он подошёл к столу и вытянул руку. Нзинге полоснул по ней ножом. Кровь унгана добавилась к куриной. За ним встал со своего места следующий. Таким образом каждый шаман оставил частицу себя в сосуде.

Помощник достал третью курицу. Нзинге забрал её у него и поднял над собой, запрокинув голову. Его лицо пересёк оскал белых зубов. Нож мелькнул в воздухе, и из шеи птицы в рот шамана полилась кровь. Она попадала ему на лицо, грудь и плечи. Нзинге отдал тушку помощнику, сделал надрез на своей руке и оставил несколько капель в сосуде, а затем взял его и направился к стоявшим на коленях Камау и Аданнае. Он начал опускать руку в светящийся сосуд и наносить на брата и сестру красный узор. Работал сосредоточенно, быстро, но процесс всё равно занял немало времени. Наконец, когда их тела оказались покрыты алыми рисунками поверх белых, Нзинге передал постепенно переставший светиться сосуд помощнику и отступил на два шага. Воздев руки, он гортанно запел, и его голос слился в хоре старейшин. Узоры на Камау и Аданнае начали светиться! Линии наливались густым рубиновым сиянием, пока брат и сестра не оказались полностью окутаны им так, что их очертания стало трудно различить.

И тогда Нзинге резко обернулся и пал ниц перед фигурой Барона Самди. Его тело затряслось, конечности неестественно вывернулись, и он издал громкий вопль, заглушивший и хор старейшин, и стук барабанов.

Свечка в черепе чучела погасла, но вместо её света в глазницах вспыхнуло красное сияние — словно внутри зажёгся мощный фонарь!

А затем чучело приобрело человеческие очертания. Внутри смокинга что-то появилось. Трость качнулась, голова наклонилась, и Барон Самди сделал шаг навстречу унгану. Склонившись над ним, он положил на него свободную руку, которая теперь принадлежала призрачному скелету. Алое сияние начало перетекать на Нзинге. Тот сильнее забился в конвульсиях, а затем вдруг резко вскочил и завертелся на месте. Одежда Барона Самди упала на землю, зато шаман теперь выглядел, как скелет в смокинге и цилиндре. Подхватив трость, он описал ею круг над головой и принялся выплясывать невообразимый танец, в котором не было ни ритма, ни определённых движений — это походило на беснование сумасшедшего.

И вдруг каждый из старейшин вспыхнул красным светом. Их пение оборвалось, и на смену ему пришли крики. От шаманов протянулись по воздуху дрожашие алые нити. Барон Самди в теле Нзинге ловко поймал их навершием трости, закрутил в пульсирующий от энергии жгут и направил на Камау и Аданнаю. В брата и сестру ударил поток силы. Они затряслись, словно по ним пропустили ток.

Скелет что-то выкрикнул, и всё погасло! Старейшины повалились без сознания на землю. Нзинге тоже упал. Ему возвращался прежний вид: призрак Барона таял, словно туман на утреннем ветру.

Камау с Аданнаей тоже медленно повалились в разные стороны. Теперь из тела были совершенно чистыми — ни намёка на нанесённые узоры.

Барабаны постепенно замолкли. Пучки трав по периметру площади дружно погасли. И тогда жители деревни бросились к шаманам, чтобы помочь им.

Глава 37

Мы выступили на рассвете. Камау и его сестре требовалось время, чтобы прийти в себя после ритуала. Мы не видели их, пока не собрались на краю деревни, чтобы отправиться в путь. Когда унганы явились, то выглядели вполне обычно, только на их коже появились едва заметные узоры, похожие на татуировки, которых прежде не было. Видимо, последствия ритуала.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Алёна.

— Потрясающе, — ответил Камау. — Словно тебя переполняет сила, которую ты даже представить не мог.

— Да, удивительное ощущение, — кивнула Аданная. — Даже страшно немного. Надеюсь, мы с ней справимся.

Провожали нас всей деревней. Даже совсем древние старики и старухи пришли попрощаться. Выслушав все напутствия, мы, наконец, выдвинулись в дорогу. Идти следовало через джунгли, чтобы не попадаться на глаза патрулям и дронам, парившим над лесом. К счастью, густые кроны надёжно скрывали наши передвижения. И ещё — не следовало забывать, что мы шагаем по землям Пустоши. И её зелёное великолепие было обманчиво: и растения, и животные здесь были отравлены магией. Приходилось держать ухо востро. Правда, первая половина дня прошла без приключений, и мы почти расслабились. Вернее, мои спутницы. Они-то не имели большого опыта путешествий по подобным местам. Юшен просто не боялась и чувствовал себя, как рыба в воде. Что неудивительно. А вот я и унганы глазели по сторонам в оба.