Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 38

Казалось, ситуация складывается критическая. Кто-то из бойцов приготовил бутылку с зажигательной смесью и выжидал момент, когда самоходки приблизятся на дальность броска. Другие, у кого были гранаты, связали их в связку. Одна граната, если она не противотанковая, слишком слаба, чтобы нанести танку урон. В ней всего 140 граммов взрывчатого вещества, если это самая распространенная граната РГД-33. Для того, чтобы разрушить гусеницу, надо делать связку из пяти таких гранат, а это уже два с половиной килограмма веса. Метнуть такую связку получится на пять-семь метров. Время горения запала – меньше четырех секунд, то есть бросил – и только-только успеть нырнуть обратно в окоп.

С тыла послышался рев мотора. Михаил обернулся. Довольно близко к передовой подполз гусеничный тягач «Комсомолец», на котором была установлена противотанковая пушка конструктора Грабина – ЗИС-2 калибром 57 миллиметров. С точным и сильным боем, она была принята на вооружение с марта 1941 года, выпущено было немногим более ста штук. Распоряжением начальника Главного артиллерийского управления маршала Кулика пушка была снята с производства перед самой войной, причем по нелепому поводу – «обладает избыточной бронепробиваемостью». Это в то время, когда в РККА были только 45-миллиметровые противотанковые пушки, способные не всякий танк остановить, да только на малых дистанциях в 200–300 метров.

Тягач остановился за кустом бузины. С немецкой стороны его не видно. Михаил, как и многие бойцы, приободрился. Хоть одна пушка, но есть. И не все самоходки доползут до нашей передовой. Бах! Пушечный выстрел резкий, хлесткий. У снаряда ЗИС-2 скорость тысяча метров в секунду, самая большая на то время у пушек. На секунду Михаил отвлекся посмотреть на необычное сочетание пушки и тягача. А бойцы из соседних окопов уже кричали восторженно:

– Горит!

Самоходка полыхнула знатно пламенем высотой в несколько метров и почти сразу взорвалась. Видимо, сдетонировал боезапас. Самоходка буквально развалилась, никто из экипажа не успел покинуть машину.

За первым выстрелом прозвучал еще один, и еще одна самоходка застыла на месте. Не горит, но не ведет стрельбу, не открываются люки. Оставшиеся самоходки остановились. Опасность есть, но где она? Командиры в прицелы, в перископы осматривали местность. Где прячется русская пушка?

Для наших противотанкистов ситуация сложилась удачная. Легче попасть по неподвижной цели. Бах! Задымила самоходка. Но экипаж уцелел, открылись люки, стали выбираться. Тут уж не выдержали наши пулеметчики и пехотинцы. Открыли огонь и самоходчиков постреляли.

Но пушкари обнаружили себя. Почти одновременно самоходки открыли огонь. У немцев все танки, самоходки, самолеты радированы. Командир может отдать в ходе боя приказ любой боевой единице. В Красной армии имели рации только командирские танки, один из десяти. Командир роты, получив приказ от комбата, открывал башенный люк, передавал сигнал флажками. Выполняли приказы не все, потому что обзорность у наших танков была плохая. Да и командир сильно рисковал, размахивая флажками на поле боя. Ситуация улучшилась только в конце 1943 года, когда на танке Т-34-85 появилась командирская башенка со смотровыми щелями на все стороны. И командир перестал исполнять функцию наводчика, мог руководить своим танком или подразделением. Скопировали у немцев, но с большим запозданием. Фактически учились воевать у противника. Наши истребители перестали летать тройками – они плохо управляемы, но именно такое построение было прописано в Уставе. Стали использовать боевую тактическую единицу – пару. У немцев же переняли тактику танковых клиньев, окружения и котлов. Но учеба далась большой кровью. Только в боях под Вязьмой потери РККА составили более миллиона бойцов. А были еще Смоленск, Малоярославец.

Комплекс ЗИС-30 назывался самодвижущейся пушкой. Тягач Т-20 «Комсомолец» был создан на базе плавающего танка Т-38, имел оригинальную компоновку: трансмиссия впереди, за ней кабина, потом мотор и грузовой отсек. В варианте артиллерийского тягача производился с 1938 года. На скамье вдоль центра машины помещались шесть членов расчета буксируемой пушки. ЗИС-30 имел противопульное бронирование: лоб кабины 10 миллиметров, борта 7 миллиметров. Механик-водитель располагался справа, пулеметчик слева, за шаровой установкой с пулеметом ДТ. Двигатель всего 50 лошадиных сил, запас хода – 150 километров. Пушка ЗИС-2 ставилась на кожухе моторного отделения. Для восприятия отдачи при стрельбе на кормовом листе ставились два откидных сошника. Мощность была превосходной. Тупоголовый снаряд весом около трех кило имел скорость 990 метров в секунду, на дистанции 1000 метров пробивал 91 миллиметр брони под прямым углом.

Экипаж ЗИС-30 состоял из пяти человек. Командир, заряжающий, наводчик, два подносчика снарядов, они же механик-водитель и пулеметчик. Возимый боезапас был невелик: 20 патронов к пушке и 756 патронов к пулемету ДТ. До октября 1941 года выпустили 101 комплекс ЗИС-30, а к концу 1941 года – 371 штуку. С производства комплекс сняли из-за прекращения выпуска тягачей Т-20.

Маршал Кулик, сам выезжавший на фронт и едва не попавший в окружение вместе с 10-й армией, на себе прочувствовал, что такое не иметь в войсках противотанковых пушек. В начале войны приходилось посылать на фронт устаревшие пушки со складов хранения, из музеев. Была ошибка в определении мобилизационных резервов на случай войны. Потребность в пушках была сильно занижена, да еще и большие потери пушек и танков на складах и парках хранения Особого и Киевского военных округов в первые недели войны усугубили ситуацию.

Рядом с «Комсомольцем» раздались несколько взрывов. Действие немецкого фугасного снаряда калибром 75 миллиметров, которыми были вооружены самоходки StuGIII, довольно значительное. Эта самоходка была компромиссом. Корпус, ходовая часть и двигатель – от танка Т-III, а вооружение – от более тяжелого T-IV.

Расчет орудия спереди был прикрыт штатным броневым щитом, а сзади и с боков защиты не имел. Осколки поразили всех бойцов. Самоходки ползли к нашей передовой, а пушка за кустом бузины молчала. Михаил, да и не только он один, понял: расчет погиб.

То, что он артиллерист, Прилучный не забывал.

– Игорь!

– Я, шеф!

– К черту шефа! Мы что, англичане?!

– Есть, командир!

– К «Комсомольцу»! Бегом!

И в десять секунд были у тягача. Бойцы мертвы, пол в кормовой части тягача залит кровью. Затвор пушки закрыт, значит, пушка заряжена и готова к выстрелу.

Вдвоем убрали убитых от пушки. Все в бешеном темпе, счет на секунды. Михаил уселся на сидение наводчика. Немецкие самоходки уже близко, метров сто пятьдесят. Несколько минут, и они ворвутся на наши позиции.

– Снаряд!

Унитарный снаряд с лязгом влетел в казенник пушки.

Быстро работая штурвалами вертикальной и горизонтальной наводки, Михаил поймал в прицел самоходку врага.

– Выстрел! – закричал по привычке. И сам нажал спусковой рычаг.

Бах! – громыхнуло от души. Со звоном вылетела дымящаяся гильза. Михаил приник к прицелу снова. Во время выстрела голову от прицела надо убирать, иначе откатом разобьет лицо.

Попал! Попал, черт возьми!

В оптику четко видна пробоина в лобовом листе StuGIII, из которой шел дым. Но разглядывать некогда. Самоходчики знают, откуда стреляли русские. И очень скоро последуют ответные выстрелы. Успеть бы сделать еще один самим!

Михаил привстал из-за щита, окинул поле боя взглядом. Через прицел невозможно оценить ситуацию, у оптики очень узкий сектор обзора.

Так! Наиболее опасна дальняя по дистанции самоходка, она почти добралась до траншеи. Еще двадцать-тридцать метров, и она будет гусеницами давить окопы и траншею. Прилучный сел на место наводчика, штурвалом горизонтальной наводки довернул ствол, прицелился в передний угол рубки, нажал спуск. Выстрел! Вылетела гильза. Михаил вскочил.

– Бегом!

И тут по кабине ударил снаряд. Взрыв! Михаил упал, мир исчез из его глаз и сознания.