Вперед в прошлое 4 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 40

— Мне плевать, — процедила она то ли со злостью, то ли борясь со слезами. — Он для меня умер… тогда.

Наташа зеркалила отношения отца и деда. Такая же упрямая, как они. Но она же сожрет себя, за то, что отказалась повидаться с отцом перед смертью! До сих пор ненавидит его? Или ей просто хочется, чтобы он признал свою вину, и тогда она сумеет простить?

Так ведь и дед свою вину перед покойной женой не признал! Он до сих пор всячески пытался оправдаться. «Сын, я люблю тебя, но я все равно считаю, что прав». М-да.

— Пойдем ночью на море, чтобы отвлечься? — предложил я.

— С мамой и дедом? — спросила сестра, бездумно глядя на движущиеся силуэты на экране телевизора.

— Дед не сможет. Он столько крови сдал, что еле ходит.

Все равно я не усну, а если пустоту ожидания чем-то заполнить, она не будет такой мучительной.

На месте сидеть было невыносимо. Стоило остаться наедине с собой, и мысли набрасывались стаей голодных псов — и взрослые, и детские, и дурацкие вневозрастные.

Строгий, как у прокурора, вневозрастный голос обличал:

— Это ты его убил. Ты собственными руками. Не ищи себе оправданий. И старушку тоже ты убил! Если бы не ты, они жили бы дальше!

Адвокатом выступал мой внутренний взрослый:

— Стечение обстоятельств, не более того. К тому же отец жив. И будет жить — сильный и относительно молодой организм справится.

— Не лги себе. Ты знаешь, что он умрет, и ты ответишь по всей строгости перед своей совестью. А она у тебя о-го-го, и всегда на моей стороне.

Хотелось сжать голову руками.

— Надо что-то делать! Отца убили преступники! — бил копытом внутренний ребенок. — Надо их ловить, помогать милиции, это нельзя так оставить! Преступники где-то здесь, а-а-а! Именно ты их найдешь и именно сейчас!

Взрослый объяснял:

— Эта жажда деятельности — желание наполнить ту самую пустоту и заткнуть злокачественную совесть. А по факту — напрыгивание на танк голым задом. Ну поставишь ты всех на уши, и что? Только суету создашь. Ты и представить себе не можешь, как менты мстят за своих! Да они такие заслоны поставили, что мышь не пробежит! Капитан милиции — это не безвестная пропавшая девчонка, поверь, уже вся их агентурная сеть на ушах стоит.

Вспомнилось, как в семь лет я дружил с дворовым псом Братом — кличка у него была такая, гулял вместе с ним, едой делился, он меня считал хозяином. В одно непрекрасное утро он не выбежал к подъезду меня встречать, и на обочине я нашел его труп. Моего друга сбила машина! А поскольку Брат был крупным, я решил, что на бампере точно остались повреждения, и вместо школы отправился искать преступника в надежде найти и покарать, разбить ему стекла, колеса спустить.

Естественно, не нашел. Не успокоился и продолжил поиски до ночи. А когда пришел домой, был бит, потом меня выпороли еще раз — за прогул. Убийцу пса я так и не нашел, хоть потом еще месяц присматривался к бамперам. Даже мысли не закрадывалось, что сбить его мог грузовик или автобус, от которого пес отлетел, как кузнечик. Водила мог быть неместным. Царапины и вмятины бампер машины подозреваемого мог получить в другом месте, а крови на нем не было изначально, потому что пес был целым на вид.

Я пытался смотреть телек, но он бесил. Читать не получалось, и я слонялся по квартире. А дед пил, пил, пил воду, говорил, что литр — это мало, и что, если кровь снова понадобится?

— Донора найдут, — успокоила его мама.

— Да, дед, найти-то несложно, но дело это небыстрое, твоя кровь — это экстренная помощь, — поддержал ее я. — За полчаса третью отрицательную найти сложно, если специально не готовиться, потому Анна к нам и прибежала. За два часа подыскать донора реально. У тебя все равно больше не возьмут, это опасно.

Дед кисло усмехнулся.

— Конечно ты прав.

— Как думаешь, — спросил Борис, — убийц найдут?

— Наверное, уже нашли, — ответил дед. — У нас слишком много врагов, слишком многие желают милиционерам смерти, и мы стоим друг за друга. Сейчас стрелков ищут все, а Костаки вгоняют иголки под ногти. Но заказчик, скорее всего, не он. Совсем дураком надо быть, чтобы так подставиться.

Хотелось что-то делать, бежать, совершать подвиги. Хотелось поделиться с кем-то, и чтобы кто-то поддержал, тот же Илья. Но я понимал, что самое мудрое сейчас — не мешать профессионалам и быть с теми, кому это действительно надо. Например, с мамой. Потому Илье я вообще ничего не сказал — ну нафига ему такая информация на ночь глядя?

В половине одиннадцатого в дверь постучали — настойчиво, громко, игнорируя звонок. Или он просто сломался?

Дед остался лежать на Наташкином кресле-кровати, а мы с Борисом одновременно вскочили, но открывать пошла мама, посмотрела в глазок и спросила:

— Вы кто? Что вам нужно?

— Игорь Олегович Прудников, коллега Романа, — представился он так громко, что мы аж в кухне его услышали, и я похолодел.

Мой желудок будто бы дернулся и упал во что-то ледяное. Сейчас войдет, скажет, что все. Иначе зачем он приехал?

Мама открыла дверь и, потеряв голос от волнения, просипела:

— Что случилось?

— Вам плохо? Вы только не волнуйтесь! Ничего страшного. — Он ввел на кухню бледную маму, усадил и отчитался: — Мы решили, что правильно будет держать вас в курсе дела. А поскольку телефона у вас нет, то после того, как отвез домой Анну, пришлось заехать к вам. Извините, что напугал.

— Что? Не томи, — сказал дед, сел, привалившись к стене.

— Операция прошла успешно и завершилась. Из операционной Рому перевели в палату интенсивной терапии, но он по-прежнему без сознания.

— Кровь еще будет нужна? — спросил дед.

— Донора нашли, даже двоих. Спасибо вам огромное!

— Преступников взяли? — спросил, я и по тому, как он помрачнел, понял, что новости нерадостные.

— Машину нашли спустя двадцать минут после покушения. В виноградниках. Ее угнали, а потом сожгли. А те двое ушли в лес.

— Так перекройте все ходы и выходы! — распорядился дед. — Их лица видели во время покушения?

— Анна их видела: на лицах платки, на головах — кепки. Все.

— Прочешите лес! Ну что мне, вас учить⁈ — вспомнил ментовское прошлое дед.

— Работаем! — развел руками Прудников. — Мне ли вам объяснять, что гора — велика, в лесу дохрена палаточников, они все время разные, одни приходят, другие уходят, накуриваются, пьют, по берегу шатаются толпы нудистов. Разгар сезона, движение бешеное. Там одних палаточников целый город. Но мы — работаем. И понимаем, что злоумышленники разделятся, и могут прикрыться женщинами…

— Когда он очнется? — прошептала мама.

Я напрягся. Только бы Прудников не сказал правду, что у отца все шансы не очнуться никогда — пусть мама поспит эту ночь. Прудников почесал в затылке, отвел взгляд.

— Ну-у-у, это дело такое. Может завтра, может — через двое суток.

— Нужно ли что-то? Деньги, продукты, другая помощь? — спросил дед.

— Все собрали, спасибо за участие. У нас дружный коллектив. А теперь мне пора, нужно держать руку на пульсе.

— Игорь Олегович, — окликнул его я. — Как держать с вами связь? Очень сложно жить в неведении. Телефон Анны у меня есть, но вряд ли она будет на рабочем месте.

— Дай ручку, напишу телефон.

Пока Борис искал ручку и лист, мама предложила:

— Может, чаю? — Она поставила чайник на газ.

Прудников собрался отказаться, но задумался, когда услышал:

— С шоколадом. — Мама непослушными руками достала из шкафа шоколадную плитку, сразу же разломала ее ножом.

Прудников сглотнул, его кадык дернулся. И по тому, как сжались его челюсти, стало ясно — он безумно, просто до одури хочет шоколада. Несколько месяцев назад я и задуматься о таком не мог. В моем представлении взрослые были… Взрослыми — то есть волевыми, непоколебимыми и лишенными слабостей — таких, как желание сладкого.

Но я сам был взрослым! Потому сейчас понимал Прудникова. У него жена и дети, и нищенская зарплата, которую начали задерживать. Если удается что-то добыть, он, кормилец, тащит гостинцы детям, иначе его совесть сожрет. А тут уже не потащишь домой. Такой соблазн!