Связь без брака – 2. Время олимпийских рекордов - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 13

С полными сумками я вернулся обратно и, открыв дверь ключом, увидел Анины туфли у порога.

– Аня? Ты вернулась? – спросил я. Из зала выбежала девушка и, держа в руках два пенала с драгоценностями, прижала их к груди.

– Это мне? Мне?! – она стала больше похожа на старшеклассницу, чем на взрослую и опытную девушку.

– С гранатами комплект для приёмов, чтобы сражала буржуев красотой, – я кивнул и, поставив сумки на пол, стал разуваться, – а с горным хрусталём для повседневной носки, чтобы не вызывать уж слишком большую зависть у коллег и подруг.

– Ваня! – взвизгнула она и бросилась обниматься.

– Так, Аня, ну ты чего, – я вяло отбивался, ворча при этом, – и вообще, некрасиво брать то, что тебе ещё не подарили.

– Ваня, – не слушая, меня всего зацеловывали.

Затем она подняла на меня сияющий от счастья взгляд.

– Это первый подарок от моего мужчины в жизни, – сообщила она мне.

– А цветы не понравились? – поинтересовался я.

На меня снова набросились, убеждая, что понравилось всё и меня сейчас просто съедят от радости, счастья и желания.

***

– Ну вот, а я столько продуктов купил, – вздохнул я, поскольку счастливая девушка не выпускала меня из кровати, до тех пор пока на небе за окном не стали сверкать звёзды. Аня отдавалась мне с такой страстью и нежностью, что становилось стыдно от того, что я знал, что будет с нашими отношениями дальше.

– Я поговорила сегодня с отцом в обед, – на меня посмотрели довольные карие глаза, – посидели с ним, поплакали вместе.

– То есть теперь всё хорошо? – я внимательно посмотрел на неё, силясь разглядеть в глазах грусть или печаль, которые были присущи ей раньше.

– Больше, чем просто хорошо, – она подтянулась и поцеловала меня, – я влюблена, счастлива, у меня самый лучший мужчина в мире. Что ещё нужно женщине?

– Это хорошо, – вздохнул я, – пойдём поедим?

– Да, конечно, – она моментально поднялась, закутываясь в халат, – тебе нужно восстановить силы, поскольку у меня на тебя большие планы на всю ночь.

– Знаешь, я тут вспомнил, мне срочно нужно на базу, – я сделал испуганное лицо.

– Ну уж нет, сегодня и навсегда ты теперь мой, – она погрозила мне пальчиком, – и вообще, пока тебе нет восемнадцати, я страстно хочу привязать тебя к себе на верёвочку, чтобы ты далеко не убегал. Сколько женщин на тебя жадно смотрят, когда ты ходишь в этой своей коротенькой майке, просто жуть!

«Б…ть», – только и промелькнуло у меня в голове от подобных признаний.

***

Утром, вырвавшись от Ани только под честное слово ночевать у неё, я отправился в КГБ – сдаваться.

Узнав фамилию человека, к которому я хочу попасть, дежурный на первом посте посмотрел на меня круглыми глазами, которые стали ещё больше, когда через двадцать минут на меня принесли пропуск. Знакомый кабинет и человек, поскольку меня довели до нужного места и пригласили пройти внутрь.

– У нас проблемы, – с тяжёлым вздохом и не здороваясь я сел за стол на то же место, на котором сидел в прошлый раз.

– По тому, что я слышал десять минут назад, – он вздохнул и, явно передразнивая Аню, произнёс: «Ой, папочка, ты бы видел, что мне Ванечка вчера подарил! Заеду в обед, покажу», – думаю, да. Она по уши в тебя влюбилась.

– Мне что, по-вашему, нужно себя как свинья с ней вести, что ли? – я поднял на него удивлённый взгляд. – Аня мне небезразлична, или, думаете, я такой радостный весь от того, что нам придётся расстаться?

– Думаю, нет, – он встал со своего места, прошёлся и сел рядом. – Раз пришёл, значит, есть мысли по этому поводу? – спросил он.

– Она сейчас слишком сильно зациклена на мне, даже о работе перестала рассказывать, – кивнул я, – мальчика с большими перспективами, в неё влюблённого, уже нашли?

– Даже искать не пришлось, очередь стоит у её двери, только свистни, – с усмешкой довольного отца сообщил он, – но мы выбрали, да.

– Пусть ездит с ним в краткие командировки по стране, – я поднял на него взгляд, – а он должен забыть пока про свою любовь и стать ей хорошим другом. Это важно, поскольку Аня не потерпит, если кто-то станет признаваться ей в любви.

Комитетчик задумался.

– Мысль неплохая, я подумаю, – наконец сказал он, – по Новому году всё в силе? У нас всё готово, ждём только декабря.

– Мне нужно готовиться к Олимпиаде, – я спокойно на него посмотрел, – а Ане перестать смотреть из настоящего в прошлое.

– Хорошо, – он протянул мне руку, которую я пожал, – давай подпишу пропуск на выход.

Протянув ему картонный прямоугольник, я получил подпись и вышел из двери кабинета. Меня тут же подхватил провожатый и вывел за посты охраны на улицу, вежливо попрощавшись.

Очень много проблем у меня возникло при перевозке огромного контейнера, забитого товарами, что я накупил в обоих магазинах. Меня с ним никуда не брали, и только заступничество Щитова помогло пристроить его на военный борт, когда я заплатил лётчикам за провоз. Причём потом пришлось ещё платить командиру воинской части, договорившись насчёт грузовика, который это всё отвезёт в мой посёлок. Ну и, конечно, дать двум сопровождающим: офицеру и рядовому. После всех этих непредвиденных покупок моя Сберкнижка вышла на ноль, и, как мне ни претило это делать, пришлось звонить тренеру и занимать у него пятьсот рублей, чтобы самому не протянуть ноги от голода, ведь мне пришлось добираться на рейсовом автобусе и переночевать в частном доме, ожидая утреннего приезда грузовика. Наконец, когда военные прибыли, я запрыгнул к ним на подножку и показал дорогу до школы, где преподавали два важных для меня человека. Я решил начать с них, впрочем, и вещи в контейнере были уложены так же.

Артём Викторович нашёлся на уроке и сначала не поверил, что видит меня, даже протерев глаза, но когда понял, что я не мираж, бросился обниматься, искренне радуясь. Попросив его следовать за мной, я подвёл его к грузовику, где военные уже открыли контейнер.

– Артём Викторович, первая часть вам, – показал я на спортивные маты, кучу спущенных мечей для волейбола, баскетбола, футбола, а также коньки и лыжи, – помнится, вы говорили о нехватке инвентаря в школе.

– Ваня?! – он, не веря, смотрел на уложенные ящики. – Ты сдурел? Это же кучу денег стоит!

– Не больше, чем ваша помощь, Артём Викторович, давайте забирайте, там глубже лежат ещё для Кондрата Филимоновича подарки. Кстати, можете помощь для разгрузки собрать?

– Да, Иван, сейчас старшеклассников сниму с уроков, быстро управимся, – закивал он, бросаясь в школу.

Кондрат Филимонович появился почти сразу, начав с медвежьих объятий. А я показал ему на контейнер и сказал, что помню, как он жаловался на недостаток хороших гантелей разных весов. Тут ему сразу две стойки, для обеих рук, и всё польского производства. Счастье мужчины, когда мы с трудом занесли и распаковали всё, было просто запредельным. Вытирая одинокую слезинку с бородатой щеки, он лишь жал мне руку и приглашал сегодня к себе в гости домой. На что Артём Викторович сразу заявил, что, поскольку он был первый, то сегодня я поужинаю у него, а узнав, что я снимаю комнату в посёлке за свои деньги, оба тут же заставили меня пообещать поочерёдно жить у них, пока буду здесь. Чтобы не расстраивать возмущённых мужчин, я согласился, сказав, что посещу сначала школу-интернат и отпущу грузовик, взятый у военных на время.

Они выделили мне пятерых крепких ребят, и мы поехали по дороге, по которой я набегал тысячи километров за время, пока жил здесь.

Искать нового директора не пришлось, поскольку новость о грузовике с подарками за секунды облетела посёлок, и меня у ворот интерната ждал не только директор, но и новый секретарь ВЛКСМ, а также человек в костюме-тройке на чёрной «Волге» со знакомыми мне номерами. Но хотя бы человек был не тот, что прежде, и то ладно.

Все встретили меня словно родного, директор и руководитель комсомола жопу зализывали так, что я начал беспокоиться, что в туалет по-большому больше уже не схожу сегодня. А когда мои помощники стали разгружать контейнер, я объяснил, что привёз для детей самое необходимое для учёбы, чего обычно у нас всегда не хватало: пеналы, перьевые ручки, чернила, карандаши, ластики, линейки, тетради. Затем пошли ящики с ранцами, и закончилось всё это футбольными мячами и остальным спортинвентарём, который использовался в школе-интернате, пока я в ней учился.