Жандарм 5 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 49

Первым прибыл Евгений Валерьевич. И был он крайне недоволен изменением своих планов. Однако после моего доклада признал, что сведения важные и даже лично позвонил генералу Васнецову. Но вот дальше все пошло не так, как я ожидал.

— Иди на службу и не поднимай шум, — буркнул Баратин после разговора с генералом.

— Но… — растерялся я.

— Это приказ генерала, — процедил полковник. — По данным комиссии, главный удар революционеры решили провести по армии, а это так — отвлекающий маневр. Не поднимутся заводы. Все, иди, — отмахнулся от меня как от назойливой мухи Баратин.

В смешанных чувствах я пошел в отделение. Что мне делать? Выполнить приказ и проигнорировать слова Сергея? Или действовать на свой страх и риск? Но что я смогу в одиночку? И кто меня послушает?

Так ничего и не придумав, я провел день как в тумане. Мысли раз за разом возвращались к теме стачек, возможной провокации на Путиловском заводе, да Крестном ходе, который обещал устроить отец Никодим. Он ведь так и не позабыл свою идею. Правда Сергей в последнем докладе ничего про него не рассказал…

Вот только утро следующего дня началось ровно так, как и говорил мой агент. По улицам носились мальчишки-газетчики, выкрикивая животрепещущую новость — Путиловский завод устроил стачку! Я в это время шел в отделение и лишь скрежетал зубами — проспали! Не послушали меня, и что теперь?

Не успел я зайти в свой кабинет, как тут же затрезвонил телефон — полковник Баратин срочно вызывал к себе. Пока я ловил двуколку и ехал в управление, внутри меня все переворачивалось. Вот как это понимать? Неужели ситуация с агитацией солдат реально более серьезная, чем все же произошедшая стачка рабочих? Да и была ли та агитация, или как раз там революционеры устроили «ложный след»?

Здание управления, когда я туда прибыл, было похоже на растревоженный улей. По коридорам бегали молодые унтера. В кабинетах не замолкал звон телефонов. Слышался даже откровенный мат, чего от господ офицеров я право совсем не ожидал — не то воспитание. Когда я зашел к полковнику, тот с хмурым видом на лице стоял по стойке «смирно» и слушал кого-то в трубку телефона.

— Есть!.. Так точно!.. Будет исполнено!.. — только и успевал отвечать абоненту на другом конце провода полковник.

Тут он заметил меня, сказал в трубку «прибыл Бологовский», после чего завершил разговор и поманил меня за собой.

Мы вышли из кабинета и быстрым шагом двинулись на верхний этаж.

— Обхитрили нас все же революционеры, — бросил на ходу Евгений Валерьевич. — Твои сведения полностью подтвердились. На Путиловском — массовая стачка. Так там еще и ретивый не в меру начальник отдела полиции оказался. Попробовал разогнать рабочих, да получил в ответ камнями. Есть пострадавшие среди городовых. Сейчас же постоянно идут доклады, что то один, то другой завод поддержали стачку на Путиловском. Губернатор отдал приказ подтянуть к столице войска, а размещенные гарнизоны поднять в ружье.

— Армией разгонять будут? — мрачно спросил я.

— Не хотелось бы, — покосился на меня Баратин. — Но все возможно. А тут еще и священник этот…

— Уж не про отца Никодима ли вы сейчас говорите?

— О нем, будь он не ладен. Вот вздумалось ему устроить свой ход в такой момент!

— Сегодня? — напрягся я.

— Да нет. Завтра. Но нам от того не особо легче. Если же слова твоего агента верны полностью, то ход этот — масштабная провокация. Взять еще эти стачки — и получаем массированную атаку на престиж престола и на власть в целом.

На язык мне так и просилось «а я ведь говорил», но я сдержался и промолчал. Не к месту это сейчас.

Баратин привел меня в кабинет самого генерала Васнецова. Кроме хозяина кабинета тут находилось еще шесть высших чинов империи. Генерал-губернатор Козлов, начальник Московской полиции генерал Успенский, какой-то армейский генерал, чьего имени я не знал. Остальные были не в мундирах, а в штатском, но зато мне знакомы. В основном по документам да газетам. Великий князь Алексей — младший брат императора, заведующий его личной охраной. Граф Дементьев — статский советник, отвечающий за контрразведку. И последним был представитель церкви — архиепископ Николай. Все эти высокие господа собрались за столом Петра Аркадьевича и обсуждали сложившуюся ситуацию. Лишь наше с Баратиным появление прервало их беседу.

— Господин генерал, штабс-ротмистр Бологовский доставлен, — отрапортовал полковник, после чего Васнецов его вежливо выпроводил вон, а взгляды присутствующих скрестились на мне.

— Ну-с, штабс-ротмистр, — начал Петр Аркадьевич, — расскажите господам, что вам известно о происходящем. Только кратко.

Ну кратко, так кратко. Изложить не проблема. Не забыл я добавить и про последнее донесение Сергея, к которому не прислушались. Васнецов на этом моменте слегка поморщился и все же счел нужным пояснить мне, да и другим присутствующим, почему так получилось. Удивлены поведением Петра Аркадьевича оказались все, кроме армейца.

— По предварительным сведениям, революционеры планировали две атаки — озвученная штабс-ротмистром и на моральный и боевой дух солдат нашей армии. Чтобы определить основную, мной была собрана специальная комиссия из особо проверенных офицеров. На основании приходящих от всех отделений докладов комиссия сделала вывод, что удар революционеры нанесут именно по армии, а стачки на заводах — отвлекающий маневр. Два дня назад благодаря помощи генерала Ромадовского, — кивок в сторону армейца, — основные силы революционеров в войсках были схвачены и сейчас с ними работают дознаватели. Однако как мы видим, эти две группы были между собой не связаны, как мы поначалу предположили. Революционеры крайне неоднородны в своем составе и даже не имеют единого центра. С армией «работали» приверженцы Ладожского. А вот судя по озвученным штабс-ротмистром фамилиям, на заводы нацелились представители так называемой «народной воли».

— Это серьезный просчет с вашей стороны, — мрачно заметил Великий князь.

Васнецов промолчал, признавая правоту этих слов.

— И какие будут предложения? — спросил Великий князь генералов.

— Разогнать их к чертям, а самых активных — в околоток! — рубанул Успенский. — Без зачинщиков люди не поднимутся.

— Люди УЖЕ поднялись, — возразил ему губернатор Козлов. — А такая мера может их еще больше озлобить. Да что там — стоит пролиться крови, как остановить ее будет крайне сложно. Не получить бы уже полноценный бунт.

— Допустим, — взял слово граф, — кое-каких агентов от иностранных держав среди этой среды мы знаем. И их можем взять этой ночью. Это сразу ослабит управляемость стачек со стороны иностранных разведок. Но остаются еще «наши» ухари, — посмотрел он в сторону Васнецова.

— Их фамилии нам известны, — ответил Петр Аркадьевич, — но не местоположение. Полагаю, они если и появятся, то в последний момент. И кстати, архиепископ Николай, с вашим Никодимом и его «ходом» нужно что-то делать. Сами слышали, во что это вылиться может.

— Запретить ход я не могу, — прогудел священник, — люди не поймут. Да и предать анафеме его не за что.

— Можно заблокировать проезд, — предложил Успенский. — Не дойдут до дворца императора — не смогут вручить ему свою писульку и всего делов.

— И революционеры тут же воспользуются этим, чтобы еще сильнее раскачать народ, — не согласился с ним Васнецов. — Лучше и нагляднее повода показать, что людям слова не дают, и не придумаешь.

— Но надо же что-то делать, — возмутился полицейский.

На мгновение в кабинете повисла тягостная тишина. Похоже высокие чины зашли в тупик и не видят иного выхода, кроме силового. А вот я вижу. О чем и решил всем сообщить:

— У меня есть идея…

— Назвался груздем — полезай в кузов, — прошептал я себе под нос, тихо крадясь под окном дома.

Час был не особо поздний — около восьми вечера, но зимой ночь приходит быстро. Так что в потемках меня не особо-то и видно было. С другой стороны дома запасной выход должны сейчас перекрыть два рядовых жандарма. Подпоручик Лукьянов с еще одним рядовым в это самое время уже стучались в двери квартиры. По собранным данным один из названных Сергеем революционеров жил здесь и я почти не сомневался, что при малейшей опасности он сиганет в окно. Потому и взял самое вероятное направление побега на себя. Опыт у меня все же есть — на таком же задержании когда-то в самом начале своей карьеры жандарма «бегунка» брал.