Противоположности. Рисорджименто - О.Шеллина (shellina) - Страница 7

         Все преданные Риарио наёмники остались подле меня и были конными, что не удивительно. Удивительно было то, что к ним собиралось примкнуть ещё с десятка два наёмников, которые до этого находились в составе наёмной армии. Вот только доверие они утратили в ту самую ночь, показав, что даже контракт не спасает нанимателя от предательства, поэтому остались на страже города и палаццо. Я не собираюсь тащить с собой не пойми кого и постоянно оглядываться, ожидая ножа в сердце.

А вот семейка Фео действительно ввела меня в ступор, и я не понимала, что мне с ними делать. Если Джакомо сыграл на том, что Кондор, так звали коня Риарио, отдавался в руки только ему и Джироламо, который старался ухаживать за ним лично, то что делать с Томмазо оставалось загадкой. Но я знала, что этот человек предан мне до последней капли крови, и до сих пор винит себя за произошедшее, хотя его родственник не сделал ничего такого, что могло бы помешать быстрому налёту на палаццо. Я кивнула, разрешая ему ехать со мной и, наконец, устремилась к выходу.

Проанализировав всё произошедшее, я пришла к выводу, в котором теперь была полностью уверена: в реальной истории Катерина сама приговорила Риарио к такой страшной кончине. Потому что я прекрасно увидела и познала на собственной шкуре, как поступают правильно, если решают силой сменить власть: ни в коем случае не оставляют в живых женщину, которая может быть беременна, и всех детей, которые могли новой власти здорово нагадить своим правом наследования, которое складывается всего лишь из факта их существования.

В воротах палаццо меня остановил Чезаре, которому Ванька передал меня из рук в руки, а сам при этом повернул коня к воротам города, коротко бросив, что ожидать они меня будут именно там. Доросший до капитана парень пристально на меня смотрел и мялся, видимо, не решаясь заговорить о чём-то, очень важном для него.

– Да говори ты уже, – я погладила своего жеребца, дарованного Риарио самой королевой Изабеллой, даже не знаю, за какие заслуги, которого привёл в порядок Фео, а то после неравного боя с наёмниками он был слишком возбуждён, видимо, праздную таким образом свою победу над мелкими людишками, и повернулась к своему телохранителю.

– Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить ещё, будет неуважением…

– Чезаре, – я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. – Я прекрасно понимаю, о чём именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как её имя, кстати?

– Джульетта, сеньора, – он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.

– Красивое имя, – я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошённость. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться ещё пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошёл русский князь. Я ещё не знала, что это мой Ванька, но сердце уже тогда ёкнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.

Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключённых между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо. Медичи с видимым облегчением тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.

Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегчённо выдохнула. Но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чём-то довольно оживлённо переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.

Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться, и уж тем более вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, всё равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что ещё в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством.

     Однако почему-то мне казалось, что если он решит остаться в Италии, то неоднократно будет просить меня о помощи, хотя бы спрашивать советов, потому что я пока смогу ему чем-то помочь, и история из-за нас изменилась некритично, и вряд ли эти изменения даже попадут в учебники истории.

        А Италия всё-таки не его тема, и он не может пользоваться послезнанием здесь в полном объёме, в отличие от меня. Всё резко изменится, если нам удастся чего-то добиться, и мы уже не сможем ничего предугадать, из-за свернувшей исторической кривой. И только в моих силах сделать так, чтобы он всё-таки хоть маленько, но нуждался во мне, в этом мире, который принадлежит исключительно мужчинам.

          Но пока, я ему всё-таки нужна, хоть он и Великий князь, но на этом его преимущества здесь заканчиваются, потому что в этом раздроблённом гнилом церковном мире правят балом деньги и только они. И если это будет выгодно, то его перемелют и прожуют, не поморщившись. А, казалось бы, союзники продадут, если им хорошо за это заплатят. Потому что о глобальных последствиях здесь думают редко, решая все свои разборки резнёй и династическими браками, которые, в свою очередь, расторгались быстрее, чем молодожёны добирались до спальни, если в процессе подворачивалось более выгодное предложение.

Меня же сейчас беспокоило то, что я не понимала его истинных намерений. Ну не хочет же он в самом деле захватить Милан? А если захватит, то что дальше?

Катерина

Дневной перегон прошёл нормально, практически в тишине. По крайней мере, меня никто не трогал и не пытался со мной заговорить. Меня сопровождали Чезаре и Вианео по очереди, находившиеся всегда рядом, в центре небольшого отряда из тех наёмников, которые ушли со мной, тем самым никого до меня не допуская.

        Иногда я пыталась найти взглядом Ваньку, но в поле моего зрения он не попадался, хотя его дружина была в непосредственной близости от меня. Самое удивительное из всего, что произошло за день, заключалось в том, что да Винчи почти с самого выхода из Форли примкнул к Ванькиной дружине где, как я понимаю, встретил либо своего знакомого, либо учителя, либо просто очередную загадку в виде итальянского пушкаря, который прибыл с Иваном из Москвы.

       Я только покачала головой, понимая, что в ближайшее время его оттуда вытащить будет невозможно. Но мысль о том, что Леонардо отстранился, и больше не будет со мной рядом, как обещал всё это время, не давала мне покоя. Собственно, так и произошло, и за всё время путешествия, я его так ни разу и не увидела, и не поговорила с ним.

Ближе к вечеру мне стало плохо. Скорее всего, размеренный шаг коня, вдобавок ко всему прочему, сумел меня укачать, поэтому пришлось остановиться, чтобы спешиться и просто сесть на голую землю. Сдержать рвоту и тошноту не получилось, как бы я не старалась, чтобы не выглядеть перед своими людьми слабой, да ещё и в таком нелицеприятном виде.

     Начало смеркаться, поэтому Бордони совместно с Чезаре объявили привал, который, в итоге превратился в ночёвку, хотя место было не совсем для этого удачное. Чем бы ни пичкал меня Вианео, но легче не становилось. Никогда бы не подумала, что буду испытывать все прелести токсикоза в средневековом мире, где никто не смог бы мне помочь, даже такой волшебник, как Вианео.