Комсорг - Белов Иннокентий - Страница 9

Я успел все блюда от шеф-повара Арнольда попробовать не по одному разу, расту ведь постоянно, строительный материал необходим моему юному организму и начал потом поднимать уже здорово осоловевших от игристого девчонок.

– Поезд ждать не будет! Пора двигать на вокзал! У нас скоро выезд и завтра рабочий день с самого утра.

Необходимо самому позаботиться насчет камеры хранения и иметь какой-то запас времени на разборки с товарищами милицейскими. Хотя идти нам от дома до поезда всего пять минут спокойным шагом. Ну, крайне удобная для меня локация. Елизавету Максимовну я как смог порадовал своим вниманием и хорошенько обо всем расспросил из ее жизни, старушка даже устала мне рассказывать свою ничем особо не примечательную историю.

Приехала сюда по назначению после войны, тут же вышла замуж за простого парня-строителя, сын родился очень поздно, самой ей сейчас семьдесят лет, сыну сорок лет. Все это я внимательно выслушал и запомнил.

Очень счастливый и вдохновленный женским обществом Арнольд конечно же пошел нас провожать. Ну, меня не особенно, а вот Людмила смогла его обаять как следует, да и Ира тоже не отстает, все явства прекрасные нахваливает и в глаза призывно смотрит.

Настоящие они у меня Мата Хари из овощного!

Вот и отлично, мне как раз не стоит у камеры хранения светиться, а им есть теперь кому помочь. Поэтому послал забирать мою сумку и пакеты самих девчонок, написав Ире на бумажке, какая именно камера и какой там код, пока Арнольд что-то взахлеб рассказывает Людмиле.

– А мне там появляться нежелательно, – шепчу я на ухо своей взрослой подруге.

– Высмотрел меня здесь один мент, блондинистый такой. Там у меня в сумке немного кондитерки и все десять комплектов женской одежды и еще ваши пакеты. Как раз для вас очень подходит подходит такой багаж.

Ну, для двоих молодых женщин и одного мужика не так много багажа получается, потому что большая сумка с парой пакетов совсем не так палевно выглядит для них, как для одинокого подростка в моем лице точно. Именно огромная черная сумка смотрится довольно так вызывающе и привлекает ненужное ко мне внимание, придется от нее избавиться очень быстро.

Мы зашли к поезду с конца платформы от дома Арнольда, наш третий вагон находится довольно далеко от главного зала ожидания на вокзале и, тем более, что от автоматических камер хранения. Девчонок я отправил в камеры, сам закинул наши вещи в купе, попросил присмотреть за ними взрослую соседку и тут же отправился за своими подругами следом.

Они уже прошли в камеры хранения, я не стал так уж пристально рассматривать зал ожидания и второй этаж над ним, если засада будет – я все увижу своими глазами из безопасного места. Если никто ими не заинтересуется – тогда выйду и осмотрюсь, даже по второму этажу пробегусь на всякий случай.

Как только девчонки через пару минут появились из-за двери камеры хранения, причем мою тяжелую сумку тащит сам Арнольд конечно, довольно неожиданно откуда-то им наперерез выскочил тот самый блондинчик с напарником по форме.

Выскочил, козырнул Арнольду и о чем-то его спрашивает.

– Вот ведь какая сволочь дотошная! Уже и смена не его, они же по двенадцать часов вроде дежурят, и сумку тащу не я, а все равно не поленился подскочить с проверкой. Продуманная гнида какая! – злобно про себя ругаюсь я, понимая отчетливо, что ловушка насторожена именно на мою личность.

Но и на приметную сумку сработали наши правоохранители быстро, наверняка, что такая тут одна сегодня за целый день мелькнула, раз они так уверено остановили другого мужика, которого первый раз в жизни видят.

Да, остановили Арнольда и что-то ему предъявляют. Тыкают пальцев в сумку и что-то требуют, наверно, чтобы показал содержимое.

Ха, со мной одним такой наезд у них бы легко прокатил, только не в этом случае…

Ведь тут же в разговор вмешались пьяненькие Людмила с Ирой, быстренько понизили моральное состояние весьма уверенных в себе сотрудников милиции до нуля. Объяснили молодым парням, кто они такие с точки зрения правильных советских девушек и что это их личные вещи, а хороший Арнольд только помогает их перенести до вагона. И нечего им там смотреть всякие сувениры и женские трусы!

– Он тут вообще не при чем! – доносится до меня громкий голос Ирины.

Особенно распинается Ирка, а Людмилка просто встала между Арнольдом и милиционерами, зато готова воевать до конца за типа свой багаж.

Милиции пришлось дать задний ход, как я и думал, сейчас время дежурства явно не этой смены. Объяснить начальству начинающийся большой скандал, почему они в свое личное время по форме пристают к пассажиркам на вокзале и что хотят найти в большой сумке с женским барахлом – точно не смогут.

Да и девчонки видно, что очень смелые и на язык вообще не сдержанные – это милиционерам не поддатого мужика строить или молоденького парнишку прихватить на чем-то незаконном. Они молчать сразу не стали и уже наговорили, если бы все было официально, на что-то серьезное.

Интересно, есть ли женский вытрезвитель во всем городе Таллине?

Но менты все же быстро дали заднюю, понимая отчетливо, что сурово обломались со своей затеей чего-то поиметь с меня или только моего багажа. Это я хорошо разглядел через окно вокзала, их ошарашенные и недовольные оказанным сопротивлением лица.

Козырнули Арнольду и пошли поскорее на выход куда-то в сторону от шипящих и плюющихся ядом им вслед девчонок.

Да, ведь они в засаде в свое личное время сидели где-то на втором этаже, контролировали именно вход в камеры хранения и особенно мою сумку без всяких надписей на ней. Явно, что заняли место как раз под отправление ленинградского поезда, это значит, что уже связали мою часто мелькающую на вокзале фигуру именно с ним.

Что вполне не сложно для таких наблюдательных людей, как милиционеры. Да и не так часто тут подростки с большим багажом мелькают с деловым лицом настоящего предпринимател, матерого спекуля. Конкретно меня выследили и продуманно засаду поставили, теперь камерой хранения пользоваться мне строго воспрещено.

И значит примерно догадываются, чем я здесь занимаюсь. Один все тот же блондинчик, а второй такой плотный брюнет с широкой задницей, в которую впиваются форменные брюки.

Раз в свое личное время встали в засаду, это все-таки говорит о том, что решили подоить меня самостоятельно и ни с кем не делиться из начальства. Боюсь, что пятерочкой или чириком тут отделаться бы не удалось, наверняка, что попробовали бы разово развести на все оставшиеся деньги или часть товара.

Или если бы я смог договориться при большом везении – тогда поставили бы на регулярные выплаты, типа, плати четвертной за каждую поездку. Это когда прикинули бы по чекам и товару на сколько денег я тут закупился за один раз.

Вот на фиг мне такое счастье нужно, чтобы с рядовыми ппсниками деньгами делиться? Пусть они тут на вокзале конкретная власть, закон и порядок.

Понятно, что не один я такой шустрик здесь появился, немало наверно других прошаренных товарищей покупает по госценам в Эстонии реальные для всего остального Советского Союза дефициты. И потом легко сбывает их с двойным-тройным наваром по всей стране.

Одна почти фирменная жевательная резинка от "Калева" способна придать глубокий смысл таким поездкам, на нее в провинции можно легко цену в трешку поставить за пачку от местных шестидесяти копеек.

Или один пластик за пятьдесят копеек, на что любой подросток легко соблазнится. Уж рубль то все найдут на чудо заморское, чтобы насладиться необыкновенным ароматом и почувствовать себя очень крутым.

Четыреста-пятьсот процентов прибыли выходит только с жевательной резинки, ведь нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист даже за триста процентов, как учит нас бородатый классик, сурово глядя с портретов в каждом классе.

Советский человек, можно теоретически представить себе такой вариант, и за триста процентов прибыли на преступление не пойдет, а вот за пятьсот может уже не устоять перед соблазном сугубо личного, а не общественного обогащения. Пусть и сильно уголовно наказуемого в обществе равных возможностей отличии от проклятого мира чистогана и капитала.