Скрытые чувства. Авторская версия - Эльденберт Марина - Страница 10

– Ты о такой работе говоришь?

– Ну все! Ты меня достал!

Отпихнула Ната в сторону обеими руками и прошла в спальню. Только приняв душ и переодевшись в домашнее, вернулась на кухню, застукав там братца с сосредоточенной мордой и вертящим в руках смартфон. К тому же, теперь я слышала его эмоции: вина и растерянность. Вот только прощать Ната так быстро не собиралась.

– Ну? – спросила с вызовом.

– Я все исправил. Точнее исправлю в понедельник.

– Надеюсь, проблем у тебя не будет?

– Нет, – покачал он головой. – Меня не успели отчислить, это так быстро не делается. Я договаривался, чтобы документы прислали мне почтой.

– Куда? На отцовскую ферму? Ха-ха-ха.

Я закатила глаза и полезла в холодильник. Нужно было позаботиться о себе и этом обалдуе. Собеседование и подготовка всех нужных бумаг заняли прилично времени, так что обед я благополучно пропустила, поэтому хотела есть. Зверски!

– Это правда нормальная работа? – серьезно поинтересовался Нат.

– Правда, – кивнула я.

Пришлось сжалиться над ним и, пока готовила ужин, рассказать подробности. Про контракт с Берговицем, про новую работу, и про то, что у меня теперь есть виза и целый месяц испытательного срока.

– Если не облажаюсь, то вообще не нужно будет заморачиваться с визой.

– А если не получится?

Ну точно лакшак!

Я швырнула лопаточку в сковороду, на которой обжаривала мясо и овощи, и повернулась к нему.

– Слушай, я не для того стольким рисковала, а потом так долго шла к этому, чтобы вот так просто сдаться. Хочешь домой в Тариту? Валяй. Только без меня. Потому что я не желаю сидеть взаперти до конца своих дней и разговаривать лишь с ветрами Тихих холмов.

Нат побледнел и плотнее сжал губы, чтобы потом выдавить:

– Прости, Лил. Ты права. Но я ведь хотел сделать как лучше. Ты многим пожертвовала ради меня.

Хотела ответить, что жертвенность здесь не при чем. Вернись я в прошлое, без раздумий поступила бы так же, как поступила, но вместо этого сказала другое:

– Когда захочешь позаботиться обо мне в следующий раз, будь другом, не ломай собственную жизнь. Это не сделает счастливым ни тебя, ни тем более меня.

Брат кивнул и слабо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ, и добавила уже миролюбиво:

– В любом случае, у меня будет время, чтобы подумать о других вариантах. На всякий случай.

Нат моей радости не разделял. Я чувствовала все оттенки его сомнений.

– То есть ты будешь нянькой? – поинтересовался он.

– Не нянькой, – поправила я. – Помощницей.

– Какая разница. Она наверняка из этих золотых детишек, которые считают, что им все можно.

Я приподняла бровь.

– Что ты имеешь против золотых детишек?

– Успел с ними пообщаться во время учебы, – брат сложил руки на груди. – Хватило на целую жизнь вперед.

С богатыми детьми я не общалась. По правде говоря, весь мой опыт общения с детьми ограничивался воспитанием Ната. Но…

– Я работала с самыми разными боссами, и некоторые были хуже детей. Так что с одной девчонкой точно справлюсь. К тому же, мне только предстоит знакомство с ней, ведь собеседование проводил ее отец.

Воспоминания о случившемся в кабинете Берговица вспыхнули с новой силой и как-то совсем не вовремя. Жар его ладоней, мурашки по коже от хриплого голоса, жесткая линия губ… Интересно, он вообще улыбается?

– Ай! Чтоб тебя!

Я отдернула руку от сковороды, быстро подтянула рукав и сунула пострадавшую конечность под холодную воду. Надо же было так замечтаться! Да еще о ком?

Занятая самобичеванием, пропустила момент, когда Нат вскочил со стула и метнулся ко мне.

– Нужно обработать мазью после ожогов… Где твой блокатор?

Лакшачье дерьмо!

Совсем забыла про браслет, который остался у Берговица. Как теперь выкрутиться? Отмазка, что я его потеряла, звучит донельзя глупо. Тем более что Нат уже давно не ребенок, который верил во все придуманные мною сказки. Я бы сама не поверила, если бы кто-то совсем недавно пытался убедить меня, что я добровольно сниму браслет.

– Это одно из условий контракта, – сказала правду.

Удивление брата сменилось сначала тревогой, а затем гневом.

– Ты же говорила, что больше не станешь использовать дар!

– Я тоже так считала.

– Тебе от этого плохо!

– Неправда! Я просто предпочла его не развивать, и, возможно, была неправа.

Мы столкнулись взглядами в молчаливом сражении.

– Ты же не сегодня об этом узнала? Об этом требовании, – от брата теперь разило обидой, а еще болью. Такой настоящей, искренней, что мне самой стало не по себе.

– Нет.

По лицу Ната прошла судорога.

– Знаешь, в Тарите мы по крайней мере были друзьями, и рассказывали друг другу обо всем, – выпалил брат.

А потом развернулся и вылетел с кухни.

Хлопнула входная дверь.

Только воспоминания об этом разговоре и омрачали мое первое рабочее утро. Нат не вернулся в субботу, не пришел мириться и в воскресенье, не звонил. Но я решила дать время ему, а заодно и себе. Это не первая наша ссора, и точно не последняя. Как и не единственная моя тайна.

Мне просто необходимо было свыкнуться с ощущениями прикосновения к чужой жизни.

Впервые я узнала о своем даре рядом с Беглецом. Просто почувствовала странные, совершенно не свойственные детям эмоции: безнадежность пополам с тоской и глухую ярость загнанного зверя. Я тогда испугалась не меньше, чем когда впервые увидела киронца, прибежала домой и целую ночь ворочалась в постели, не сказав о случившемся даже Нату. На следующий день все повторилось, разве что чувства стали ярче, я подумала, что схожу с ума и испугалась еще больше. Шутка ли, сойти с ума в девять лет.

Рядом с родителями ничего подобного я не ощущала, поэтому я начала реже бывать у Беглеца. Но совсем с ним не встречаться не могла: он тоже был моим другом. Однажды киронец спросил у меня напрямик, почему я его избегаю, и мне пришлось во всем признаться.

Так я узнала, что происходящее со мной – нормально. Что жители Тариты почему-то особенно одарены такими способностями (и почему от родителей сложно что-то скрыть). Именно тогда Беглец предложил мне развивать дар, рассказал, как закрываться от чужих эмоций или наоборот, по желанию читать их. Мне это нравилось наравне с изучением киронского.

Позже я узнала, что в Кироне всем людям со способностями присваивают свой уровень: от одного до десяти. И что лучше не показывать истинную силу (на этом особенно настаивал Беглец), чтобы избежать неприятностей и лишнего внимания. Потому что мои способности оказались выше среднего.

Гораздо выше.

Подростком я развила дар до девятки.

Сейчас не была уверена, что осталась на том же уровне. Все, что не используется, со временем атрофируется, но мои способности были по-прежнему со мной.

Поэтому воскресенье я целиком посвятила упражнениям по контролю. Закрываться когда нужно, отделять эмоции одного человека от чувств другого (ради этого я прогулялась по набережной и заглянула в парочку магазинов), и от собственных. Иногда получалось, иногда нет, поэтому в конце дня я чувствовала себя совершенно измотанной и нереально уставшей.

Нат был прав отчасти: мне становилось плохо не от самого дара, а скорее от того, что я его постоянно сдерживаю. Беглец говорил, что нужно пропускать способность через себя, но как только я пыталась сделать это, моя голова начинала раскалываться, а сама я срывалась на слезы или смех.

В общем, я предпочла использовать дар на «минимальном режиме», закрываться даже от поверхностных чувств и избегать сильных эмоций. Вот только Берговиц хотел от меня совершенно иного и, как я уже узнала, прекрасно мог распознать любую ложь. Он будто видел меня насквозь, разгадал сразу, поэтому и дал эту работу.

Ну или все гораздо проще, и остальные претенденты на должность просто оказались совсем не профи. Звучало сомнительно, учитывая, что выбирал Берговиц секретаря для любимой дочери.

В том, что Фелиса – любимая дочь, я не сомневалась. В отличие от собеседования, к которому оказалась совершенно не готова, к знакомству с новым боссом я подготовилась основательно. Все свободное время если не тренировалась, то выходила в сеть и читала, читала, читала про семью Берговиц. И прочитала все, что смогла найти.