Редкие и драгоценные вещи (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 31

От того, как крепко она сжала мой член, когда я скользнул глубоко внутрь, у меня перехватило дыхание. От основания до кончика, она полностью приняла меня; то вторжение, которое я не мог обуздать. Мне всегда будет мало; я не в состоянии обуздать свою непреодолимую потребность быть внутри нее. Это невозможно. Мое единственное по-настоящему безопасное место в мире.

По мере того, как нарастало безумие, я чувствовал, как она сжимается с каждым проникновением моего члена в ее скользкую киску. Она начала стонать и кружить бедрами до трения в нужной ей точке. Я толкался глубже с каждым движением и видел, какой у нее становится взгляд, когда это вот-вот произойдет. Триумф. Ей нравилось заставлять меня кончать так же сильно, как и мне.

Мой член набух, готовясь к оргазму.

Ее глаза смотрели на меня, я обхватил ее за шею и удерживал на месте, всовывая большой палец в ее ротик. Она обхватила его языком и пососала. Мои яйца напряглись, когда поток чистого ослепляющего удовольствия захлестнул меня, и я кончил в нее.

Я откинулся в сторону, прежде чем рухнул всем телом, думая о ребенке и не желая его раздавить. Бринн тяжело дышала напротив, бесшумно спускаясь с вершины, вместе с моим членом, все еще пульсирующим внутри нее. Я убрал руку с ее шеи, спустился к груди и взял ее в ладонь. Я четко чувствовал, как бьется ее сердце под сверхмягким барьером плоти. Мое сердце.

— Что это было? — Спросила она спустя мгновение, выражение ее лица было нечитаемым, так как ее глаза довольно горели в свете лампы.

— Тебя только что хорошенько трахнул твой мужчина, моя красавица, — подразнил я, приподнимая грудь в своей руке и медленно двигая бедрами.

— Я не про секс, Итан. Это я прекрасно поняла, когда ты сорвал с меня ночную рубашку. Хочу знать, почему ты бросил меня на всю ночь, чтобы напиться на свадьбе своего лучшего друга.

Мой член увял, когда я обрел некоторую ясность относительно того, что она могла чувствовать. В ее глазах были обида и печаль, и даже стояли слезы.

Чувство эйфории исчезло, когда я осознал, как я только что с ней поступил.

Я не заслуживаю ее и никогда не буду.

***

Я видела, как его самодовольная ухмылка исчезла, сменившись раскаянием.

— Что-то случилось, Итан? Ты понял, что совершил ошибку, женившись на мне? Ты — недоволен... мной и ребенком... потому что мое тело м-меняется?

Я должна была задать этот вопрос. Он знал, что я не буду юлить, и это было правдой. Дело в том, что я всегда чувствовала это к Итану. Он всегда был таким прямолинейным и честным со мной с самого первого дня. Мне это в нем и нравилось. Он рассказал мне, что было у него на уме, поделился своими желаниями, помогая понять, чего он хотел и в чем нуждался. Но это неловкое отстраненное поведение действительно смутило и причинило мне боль.

— Малышка, нет… Блядь, нет! — Он яростно замотал головой. — Женитьба на тебе была лучшим, что когда-либо случалось со мной, Бринн. Думаешь, я несчастен из-за тебя и ребенка? Почему?!

Он крепче прижал руку к моей груди и навис надо мной, его лицо было очень близко, темно-синие глаза испытующе бегали по мне, словно пристальный взгляд мог раскрыть ему какую-то тайну.

— Ты задел мои чувства. Бросил меня там, за столом, а сам ушел пить. Ты никогда так не поступаешь, Итан. Почему ты танцевал с Гвен, а не со мной? — Жалкие вопросы срывались с моих губ, унижая, но я ничего не могла с этим поделать. Во всем виноваты гормоны.

— С кем?

— Гвен, худенькая блондинка.

Он не выглядел смущенным.

— Свидание Диллона, — сказала я с ударением, задаваясь вопросом, был ли он все еще пьян.

— Ахх… Да, с ней, — он пренебрежительно хмыкнул, — она вытащила меня туда, и я был слишком разбит и рассеян, чтобы отказать.

— Это не оправдывает твоего поведения. — Ему нужно было услышать мой поток необдуманных мыслей и знать — такое поведение не нормально для меня.

— Мне так жаль, детка, — искренне сказал он, прежде чем прижаться своими губами к моим. Он нежно поцеловал меня; очень нежно и с большой любовью, укладываясь в привычную схему наших поцелуев после секса. Долгие касания языка и губ, без какой-либо другой цели, кроме как показать, что он действительно любит меня. Признаю, я действительно чувствовала себя значительно лучше, но все еще была сбита с толку произошедшим сегодня вечером на приеме.

Когда он, наконец, отстранился и снова посмотрел мне в глаза, я почувствовала, что сейчас откроется что-то важное.

— Я так сильно люблю тебя, Бринн, и не смогу ничего сделать в этой жизни без тебя. Я никогда не пожалею о нашем ребенке, и никогда не перестану любить тебя или наших детей. Ты — моя жизнь, и ты застряла со мной. И ты самая красивая женщина в мире. Во всем гребаном мире! Понимаешь, Бринн? — Его голос звучал резко, но выражение его лица было умоляющим.

— Д-да. — Я подавила всхлип, чувствуя чрезмерную эмоциональность и облегчение, но все еще нуждаясь в некоторых ответах. — Т-так что случилось с-сегодня вечером? Что-то случилось, верно?

Он лег на бок и повернулся ко мне лицом, положив руку на бедро, словно ему нужен был физический контакт с моим телом для дальнейших слов.

— Да, детка, кое-что случилось. — Он притянул меня к себе, прижался губами к волосам и глубоко вдохнул. — Помнишь женщину, которая хотела встретиться с тобой за ужином? Сара?

— Да. Она казалась очень милой и дружелюбной. Откуда ты ее знаешь, Итан? — Сара была красивой женщиной и мила в разговоре. Я вспомнила ее, казалось бы, неподдельный интерес к тому, как мы с Итаном познакомились. Она спросила о сроках моих родов, но мне показалось это приемлемым и ничем странным.

— Полагаю, она пришла сегодня на свадьбу ради почтения, но ей пришлось уйти, так как видеть Нила и Элайну, а также нас с тобой, живущих счастливой жизнью с людьми, которых мы любим, было слишком тяжело. — Он медленно начал поглаживать мое бедро. — Сара Хастингс была замужем за человеком, который служил вместе с Нилом и мной. Он не... в-выбрался из Афганистана.

— О... это ужасно. Получается, вы с Нилом были близки с ним...

— Да. Он был под моим командованием — в моем отделении.

Итан казался спокойным, когда говорил, но я чувствовала, что он таит глубоко в себе какое-то горе или вину из-за смерти этого человека на войне. Я не могла представить, каким был для него этот опыт, но он был ужасающим.

— Ты заботился о нем, — мягко сказала я, не желая задавать вопросы, которые причинили бы ему еще большую боль. Для меня было лучше констатировать факт, а не просить о большем, после того, чем он поделился со мной.

— Майк Хастингс был самым лучшим из солдат. Сильный, преданный — борец до победного. Такой солдат, которого ты хочешь видеть за своей спиной, когда все летит к чертям, — сказал Итан отдаленно; голосом, наполненным уважением и честью к своему павшему товарищу.

— Я-я однажды слышала, как ты выкрикивал его имя… когда у тебя был кошмар... — Я прижалась губами к его груди и поцеловала прямо над сердцем. Затем приложила ухо, чтобы услышать, как бьется его мужественное сердце рядом со мной. Мое сердце.

Он поднял руку к моему затылку и зарылся в волосы, прижимая к себе, позволяя чувствовать комфорт. 

— Майк. Да. Это... в-воспоминание о Майке — самое худшее.

— Ты не обязан говорить о нем, Итан, если не хочешь. Детка, пожалуйста, не подвергай себя этому снова из-за меня.

— Нет, ты должна знать. Ты моя жена, и должна знать, почему... почему я такой.

Я закрыла глаза и приготовилась к объяснению, зная, что это будет что-то действительно ужасное. 

— Я люблю тебя, Итан, — прошептала я.

— Майк был взят в плен вместе со мной. Он страдал от того же, от чего и я, всего двадцать дней вместо моих двадцати двух. Затем они казнили его на моих глазах. Они использовали его в качестве т-тренировочного прогона для того, что они планировали сделать со мной.

Я почувствовала, как он сглотнул, но его голос не изменился. Он звучал устрашающе спокойно, и я напряглась, представив, как Майк Хастингс встретил свою смерть. Я очень хорошо помнила, что Итан однажды сказал мне. Талибы собирались обезглавить его и показать миру видео с этим.