Редкие и драгоценные вещи (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 17

Бринн не хотела знать пол нашего ребенка, и мы до сих пор не знаем, потому что было еще слишком рано говорить, но она поразила меня своей терпимостью и выдержкой, когда как большинство других людей умоляли бы узнать информацию сразу. Она сказала, что хочет удивиться, когда встретится с малышом. И я должен уважать это. Я бы все равно облажался, если знал, и испортил сюрприз, и тогда у меня были бы большие неприятности. Лучше, если бы мы оба были в неведении относительно того, кто у нас будет — Томас или Лорел.

Любому из них мы бы были рады.

Я снова начал засыпать, расслабленный и умиротворенный ее мягкостью рядом, когда она стала ерзать. Ее дыхание участилось, а тело напряглось. Она коснулась своего живота, пока не коснулась моей руки на нем.

— Итан?

Ее голос был взволнованным, почти испуганным и странно тихим, и я понял — она крепко спала и все ещё была во сне.

— Шшш… Я здесь, с тобой, детка.

Я нежно погладил ее животик, медленно вырисовывая круги по ее ночной рубашке и зарываясь носом в волосы, пока она не успокоилась от беспокойного сна.

Я закрыл глаза, наконец-то начиная погружаться в царство морфия, когда Бринн заговорила снова, на этот раз ясно и отчетливо…

— Всегда с тобой, Итан.

Мои глаза резко открылись.

Ее откровение ошеломило меня, не из-за того, что она сказала, а из-за того факта, что даже во сне, во снах, где сознание отключено, моя девочка была рядом, любила меня — все время проявляла свою заботу.

Мы были крепко связаны.

Независимо от того, что уготовила мне судьба, я никогда не смог бы отпустить ее.

***

Этот дом был очень большим. Чересчур, черт возьми, огромным для нас, подумал я. Это подтверждалось размерами современного гаража, в котором я в тот момент парковал машину. Он все еще сохранил свой первоначальный фасад, выглядя снаружи как каретный сарай, в котором он был первоначально построен более двухсот лет назад. Как в больших гребаных каретах и экипажах, запряженных упряжками лошадей и управляемых кучером. Для меня это было более чем немного странно, потому что я всегда жил в городе. Родился и вырос там. Но, тем не менее, мы уже любили этот дом, и в глубине души я знал, что для нас было правильным поселиться здесь. Мы еще не могли жить здесь все время, но три-четыре дня выходных вполне было достаточно. И мы пока не могли отказаться от Лондона полностью, потому что там был бизнес и учеба Бринн, к которой она была полна решимости вернуться после рождения ребенка.

Агент по недвижимости поделился с нами некоторой историей Стоунвелл-Корта. Фундамент был заложен в 1761 году, затем на его строительство ушло несколько лет, затем все перешло лондонскому джентльмену, который хотел загородный коттедж, чтобы коротать ленивые летние дни на берегу моря, прячась от невыносимой городской жары. А ещё, скорее всего, от городской вони.

Лондон прошлых веков был не таким приятным, как сейчас, в современную эпоху, поэтому было важно то, как строились все большие загородные особняки. Забавно думать, что мы делали то же самое, что делали владельцы много веков назад. В Лондоне живем, а отдыхаем в деревне. Мы весело проводили время, играя в папу-маму, но это единственное, что меня беспокоило.

Меня до сих пор смешила мысль, что они назвали это каменное чудовище «коттеджем». Я покачал головой, направляясь к задней части дома, чтобы найти ее. Я попросил Робби занять Бринн, пока был на тайном задании — забрать подарок на День Рождения.

Да, моей девочке сегодня исполнилось двадцать пять лет, и сегодня днем у нее намечался праздник.

Я вышел через арку, которая вела в сады, и нашел ее там. Она игралась с цветами. Но игрой она бы это не назвала, хотя выглядела так, словно хорошо проводила время в садовых перчатках и совке в руках, сажая на вид древний горшок с несколькими зелеными лозами.

Сады понравились Бринн с первого дня, как мы ступили на территорию поместья. Мне это показалось интересным, хотя она утверждала, что мало знает о растениях. Она говорила о желании учиться с тех пор, как увидела сад моей матери в лондонском доме моего отца. Место, где я сделал ей предложение.

Робби Джеймс, садовник, которого мы получили после покупки Стоунвелл, помогал ей с различными грядками и посадками, приводя все в порядок после нескольких лет забвения, когда дом пустовал. Я был рад видеть, что она посадила свои любимые фиолетовые цветы. Я знал об этом, естественно. Я послал ей эти цветы после нашей первой встречи... после чего Бринн дала мне второй шанс. Я взглянул на облака и безмолвно поблагодарил ангелов, которые верили во все это.

Так что Бринн принимала эту часть своей новой жизни, и я был только рад. Если она хотела играть в грязи, пусть. Но, тем не менее, она больше наблюдала за процессом. Я убедился, что Робби понимает, что для нее нельзя поднимать ничего тяжелее садового шланга. Если она переусердствует, мне лучше узнать об этом, чтобы мог положить этому конец.

Я помахал ему с другого конца газона, давая понять, что вернулся и что он может быта свободен. Я показал ему поднятый большой палец, и он отсалютовал в ответ. Подарок на День Рождения был упакован, все было готово. Я усмехнулся, представив, что она скажет, когда увидит, что я сделал.

Я подкрался к ней сзади и закрыл глаза руками.

— Угадай, кто.

— Ты сильно опоздал, знаешь ли. У нас мало времени на свидание с моим возлюбленным. Мой муж вернется с минуты на минуту, и он сойдет с ума, если застанет тебя здесь.

Черт, а у нее острый язычок.

— Я успею. Я войду и выйду прежде, чем он что-нибудь поймет.

— О, Боже мой. — Она развернулась и положила руки мне на грудь, смеясь и качая головой. — Что за шуточки?

— О чем ты? — Я был невозмутим. — Если мы хотим по-быстрому перепихнуться до того, как вернется твой ревнивый муж, нам нужно поторопиться.

Она засмеялась и отступила от меня, устроив великолепное шоу, снимая садовые перчатки, наслаждаясь, черт возьми, этой игрой, в которую мы играли. Ее волосы снова были подняты вверх, именно так, как мне нравилось, чтобы я мог с удовольствием распустить их, когда уложу в постель.

Застенчивая и озорная улыбка на ее лице была верным признаком того, что она что-то задумала. Я ждал, пока она сделает свой ход, мы оба стояли в тупике, ждали, строили козни и ухмылялись, как дураки.

Она бросила перчатки к моим ногам. Мой член ожил.

Она соблазнительно опустила взгляд... а затем развернулась на каблуках и побежала к дому.

Да! Я дал ей волю примерно на две секунды, затем бросился вдогонку за ней. Поймать ее было бы гребаным раем.

***

БРИНН неистово скакала на мне, вращая бедрами по кругу, отчего стенки ее киски сжимали меня так крепко, что я знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я кончу.

— О, Итан... ты такой твердый, — сказала она, задыхаясь, — Ты так хорош.

— Ты возбуждаешь меня, поэтому я могу трахать тебя вот так. — Я схватил ее за бедра и слегка наклонил спиной. Мне нравилось видеть, как мы трахаемся, как наши тела сталкиваются, соединяясь. Это возбуждало меня.

Но мне нужно было, чтобы Бринн кончила первой.

— Подержи свои сиськи ради меня.

И, как идеальная любовница, которой она была, она держала по одной в каждой ладони, как подношение мне, словно это был ценный фрукт. Идеальная, блядь, аналогия. Грудь Бринн всегда была сочным произведением искусства, но с беременностью они изменились. В очень хорошем смысле. Теперь они были еще более сочными.

Когда она ущипнула темно-розовые соски, которые были туго набухшими бутонами высоко в центре этих сладострастных красоток, вскрикнула. Я мог видеть явные признаки ее удовольствия, смешивающегося с этой тонкой гранью боли, и сделал свой ход, приводя ее к краю. Я поднес пальцы к ее клитору и потрогал скользкий бугорок, пока она продолжала насаживаться на мой набухающий член.

Ядерный взрыв был неизбежен, я ждал первой конвульсии внутри нее, пока она не высосет из меня все соки. Это все, что нужно прямо сейчас.