Замуж в наказание (СИ) - Акулова Мария - Страница 31

– Всегда к вашим услугам, Айлин-ханым. К таким ногам – только весь мир… Может застрахуем? Слышал, у вас муж – юрист. Должен разбираться в таких вещах...

Он продолжает шутить на грани фола. А я специально тяну носочек, спускаясь. И даже тихо-тихо радуюсь, что коленка снова выглянула, Айдар это заметил.

– С мужем договаривайтесь, я в юридических вопросах ему доверяю.

Салманов поднимает взгляд к моему лицу и снова выражает утрированное удивление. Мол, "да ничего себе, сколько доверия"...

Во мне рождается глупое желание игриво хлопнуть мужа по плечу. Но это, наверное, было бы уже слишком.

А вот ощущать на себе мужские ухаживания очень приятно. Это со мной чуть ли не впервые, если честно. Айдар сам захлопывает дверь, но руку мою не выпускает. А я и не рвусь.

Он забрасывает ее себя на локоть, машина мигает фарами.

Муж делает шаг в сторону красивого крыльца. Я – за ним.

Конечто, всё это шутки. Такое же кокетство, как с официантом в кафе. Я помню, что влюбляться нельзя. Происходящее сейчас – вежливость, не больше.

Но как выбросить из головы это ненастоящее «к таким ногам – только весь мир»? и как мне этого не захотеть?

***

Мы с босоножками удобно устроились на красивом кресле и нервничаем теперь значительно меньше. Во-первых, потому что дошли без приключений. Во-вторых, потому что память меня не подвела и выглядит заведение очень достойно. Меню тоже – пальчики оближешь. Да и, судя по лицу Айдара, он не разочарован. Это… Сильно меня радует.

А еще на него крайне сложно злиться. Или может дело во мне, но я уже всё простила. Всё забыла.

Бью себя по рукам, а всё равно получаю удовольствие от его присутствия рядом. Придумываю себе соревнование с женщиной или женщинами, с которыми у него интим, и решаю, что буду победительницей, потому что на ужин же он меня зовет…

У меня спрашивает, что здесь вкусно и что я пробовала. К моей рекомендации прислушивается.

Пусть это самообман, но сегодня я займусь им с большим удовольствием.

Нам приносят напитки, Айдар сразу тянется к своему кофе, а я смотрю на трубочку лимонада, но держусь.

Он делает глоток и кривится.

– Горько? – перехватывает мой на ровном месте взволнованный взгляд, улыбается.

– Кофе должен быть горьким. Не переживай, я уверен, мне всё понравится. Ругаться с шефом не пойду…

Закусываю губу, опускаю взгляд. Об этом я даже не думала. Просто… Во всем и всегда очень стараюсь. Важно понимать, достаточно ли приложила усилий.

– Вы же юрист… Кто вас знает… – Пожимаю плечами, решая пошутить в стиле Салманова. Он качает головой и снова ухмыляется. Я снова же хочу попасть в его голову.

Там, наверное, столько знаний о мире. А еще, возможно, мысли обо мне. Должны же быть… Хоть какие-то…

Ерзаю на кресле и забрасываю ногу на ногу.

Каблуки – это, всё же, творение не божье. В них чувствуешь себя одновременно и уверенной, и беззащитной. А еще привлекаешь внимание, которое стоило бы посчитать ненужным. Но оно так нравится, что хочется еще…

Мы с Айдаром одновременно отрываемся от моей покачивающейся ноги. Вскидываем взгляды на официанта, который довольно быстро принес наш заказ.

Пахнет лисичками и мясом. Ну неужели не идеально?

Хотя от Салманова хочется, конечно, услышать, что мой ужин был не хуже.

Передо мной опускается тарелка. Краем глаза отмечаю, что Айдар взял вилку, нож, приступает к еде сразу же. Я так не могу. Может быть пока.

Шепчу себе под нос: «Бисмиллях», и только потом тянусь за приборами. Да и то замираю на полпути, слыша:

– Можешь громче говорить.

Наблюдательность мужа в очередной раз поражает. Я захлопываю успевший приоткрыться рот и киваю. Даже не знаю, почему вдруг стыдно, но одновременно с этим приятно…

– Просто вы так не живете… – Оправдываюсь невнятно, становясь причиной очередной прокурорской усмешки.

– Ты меня в детство возвращаешь… Вся такая… Как я помню.

Каждое его слово греет. Я пытаюсь скрывать это за тепловатым равнодушием. Вроде как просто для поддержания беседы спрашиваю:

– Вы из традиционной семьи? – А потом изнываю от любопытства в ожидании ответа.

Но при этом вожу зубцами вилки по пармезановой стружке, которая украшает мое ризотто. Айдар же тем временем дорезает кусочек мяса и забрасывает в рот.

Ловит мой взгляд. Кивает.

Сердце ускоряется.

На самом деле, мне интересно узнать о нем как можно больше. Но и навязчивой показаться страшно. В голове формируется перечень из миллиона вопросов, я пытаюсь хотя бы самые важные выбрать, ведь на миллион он явно не ответит.

– Из традиционной. Мама с папой — крымские татары, мама еще на четверть курдка. Мы жили в Симеиза. Я первый в семье поступил на бюджет в престижном университете, мной очень гордились. Уехал на учебу. Но с третьего курса больше не возвращался. Давно дома был. А ты напоминаешь…

Он не кажется мне человеком, которого мучает ностальгия. Но сейчас я её почему-то за него ощущаю.

– Ты здесь родилась, да?

Киваю.

– Красивый город…

Айдар хвалит не потому, что ему нравится, а чтобы сделать мне приятно, я это чувствую. Тепла к человеку становится больше.

– Симеиз, наверное, тоже…

Он хмыкает.

– Ностальгия и детский взгляд любое место красит. Как и невозможность попасть домой.

Айдар, конечно же, имеет в виду не то же, что переживаю я, но мне его слова отзываются. Я сама себе поставила запрет на возвращение в свой дом. Когда сниму – не знаю.

– С третьего курса — это… Долго… — От подсчета у меня даже мурашки по коже. Долго — не то слово.

Айдар снова кивает.

– Ешь.

Приказывает, и я, опомнившись, тут же слушаюсь. Еда здесь действительно очень вкусная, но разговор интересует меня больше. Поэтому, выдержав минимально необходимую паузу, продолжаю допрос:

– А родители к вам приезжают или вы их тоже не видели?

– С университета, Айлин…

Звучит очень грустно. Я на себя даже примерять не хочу, хотя по-прежнему запрещаю себе зарекаться от всего.

Это потому, что после свадьбы с неугодной девушкой семья от вас отказалась?

Не рискну спросить вслух, конечно, но как же хочется… Правда Айдар не оставляет меня совсем ни с чем:

– Меня закрутила новая жизнь. Я полюбил ее ничуть не меньше старой. Поэтому не смотри на меня с жалостью, заяц. Ешь, я же сказал.

Реагируя на приказ-укор, я снова берусь за еду. Дарю Салманову целую пятиминутку тишины.

А потом сама же чуть не давлюсь, потому что следующий вопрос задает уже Айдар.

– Как у вас с мальчиком? Всё урегулировали?

Хватаю лимонад и втягиваю разом много ледяной жидкости. Даже щеки впадают, так сильно стараюсь набрать побольше, чтобы остыть изнутри, а то почти загорелась.

Можно было бы ответить правду (он же со мной вроде бы честный?), но вместо этого я улыбаюсь и вру:

– Всё отлично. Спасибо вам за помощь.

– Тебе.

– Да, тебе…

Смотрим друг другу в глаза, но недолго. Как так получилось, что я разобралась в нем быстрее, чем он во мне? Неужели действительно думает, что я периодически бегаю на ту же съёмную квартиру и на той же кровати, на которой Митя мне изменял…

Вспоминаю об этой грязи и даже руки трясутся. Опускаю взгляд в тарелку. Душу обиду.

Конечно, он может так думать. Сам же тоже верность не хранит. Мне. А первой своей жене?

– Почему ты развелся?

Спрашиваю, явно нарушая личные границы. Но Айдар мои уже нарушил, так что плачу той же монетой. У правильных мусульманских девочек не спрашивают, как им… На стороне.

У мужа забирают пустую тарелку, уточняют, не желаем ли мы выбрать десерты, подают меню и принимают заказ на еще один кофе.

А я всё это время томлюсь, как то вкусное мясо, которым поужинал мой прокурор.

– А что слухи говорят? – Он отвечает на вопрос вопросом, расслабленно откинувшись на кресле и кивая подбородком.