Падший (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 17

— Не видела? Почему? — удивился я.

— Толку от этого фехтования? — хмыкнула спутница. — Сколько ни наблюдала, любая хорошо подготовленная фехтовальщица уступает в бою обычному среднему мечнику. То же самое, кстати, относится и к рукопашке. Исключения лишь чародейки, для которых физическая сила и ловкость суть продолжения магии, поэтому они и дерутся на уровне лучших бойцов. Типичная, как говорит моя мама, ошибка выжившего. Я, мол, потому такая крутая, что долго-упорно тренировалась, а не потому что всегда могу намагичить то, что у прочих не получается.

Я засмеялся:

— Какая у тебя умная мама. А какие она ещё тебе советы давала?

— А ещё она говорила, что в наше время лучше уметь хорошо стрелять, а не драться. Вот! — произнесла в запальчивости Алина.

— И вправду хороший совет, — и не подумал я спорить. — Так ты из-за этого решила учиться на лучницу?

— Здесь — да.

— А там?

Алина вздохнула:

— Три года, как дура, в секцию самбо ходила. Но всё равно мальчишки были сильнее. Поэтому я и плюнула на всякие рукомашества-ногодрыжества и пошла на практическую стрельбу. Год, правда, только успела позаниматься, а потом всё… сюда угодила…

Какое-то время мы ехали молча, а затем я заметил:

— Стрельба — это, безусловно, здо́рово. Однако и… хм, рукомашества-ногодрыжества тоже бывают полезны. Как и клинковый бой. Причём, не только мужчинам. Весь вопрос в том, как учить.

— И ты знаешь, как? — заинтересовалась Алина.

— Знаю не знаю, но попробовать можно.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас не стоит. Займёмся после Бугуртия, когда дела порешаем…

К Бугуртию мы подъехали, когда солнце уже основательно поднялось над горизонтом.

Городские ворота были открыты, на въезде выстроилась небольшая очередь из крестьянских телег.

Мзду местные стражники, насколько я понял, брали «дифференцированно»: по курушке с носа, по две — с повозки, по три — с лошади. Вероятно, с навозом боролись на городских улицах, отсюда и разделение.

Чтобы долго не препираться и сразу же обозначить свой статус, я не стал торговаться и уж тем более возмущаться установленными порядками, а просто и без затей кинул «воротчикам» монету в полларта: четырнадцать «официальных» курушек, остальное «на чай».

После такого взноса нам тут же организовали «зелёный коридор»: в обход вереницы телег и без всякого шмона. Правда, как и вчерашним вечером, один из охранников быстренько куда-то почапал. Точь-в-точь давешний выпивоха с фингалом.

Но это нормально. На это и был расчёт. Насколько он верный, выяснить предстояло в ближайшие пару часов.

От ворот мы направились прямёхонько в тот трактир, откуда меня в своё время, избитого до полусмерти, утащили к местным законникам.

И хозяин, и вышибалы в этом заведении остались теми же самыми. Однако меня они не узнали. И немудрено. В свой предыдущий визит в этот город я выглядел откровенно непрезентабельно: небритый, лохматый, зачуханный, да к тому же без лошадей и без спутницы.

Цены, кстати, с того времени существенно снизились. Сказались воцарившаяся после краха Империи «вольница» и резкое уменьшение платёжеспособности населения.

Аренда гостевой комнаты обошлась нам всего лишь в полларта за сутки. Полный пансион — полтора на двоих. Короче, жить можно. Хотя жить мы, конечно, здесь не собирались.

В обеденный зал спустились минут через двадцать. Народу в утренний час там практически не было. Как и предполагалось.

Сели специально за тот же столик, который я занимал в прошлый раз. Подавальщица появилась сразу, но сообщила: заказ подадут чуть попозже. Типа, ещё готовят. А пока суть да дело, дорогие гости могут откушать не менее дорогого вина. За счёт заведения, ясен пень, а не за свои же кровные. Сказала и бухнула перед нами на стол кувшин и две чарки.

Получив от Алины заряд маг-энергии, я быстренько просканировал содержимое керамической ёмкости и невольно скривился. Снова сонное зелье. Никакой, блин, фантазии.

Взглянув на меня, моя спутница еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Как она сама потом объясняла, на моём лице в этот миг отразилось такое разочарование в людях, какого ей ещё никогда не встречалось…

Очищенное от отравы вино мы пили не торопясь, смакуя каждый глоток.

За нами следили сразу с трёх точек: от стойки, где находился трактирщик, от двери, где мялись охранники, и от окна, где сидел чувачок со значком городского стражника.

Напряжение буквально витало в воздухе, и с каждой минутой он словно бы становился всё гуще и гуще, не давая дышать, заставляя слипаться глаза, вызывая неодолимое желание улечься на лавку и забыться глубоким сном.

После третьей выпитой чарки я наконец уронил голову на столешницу и дал лёгкого храпака. Через пару секунд ко мне присоединилась Алина.

Наблюдатели ждали ещё минуту. Затем один из охранников-вышибал покинул свой пост и осторожно, на цыпочках, подкрался к нашему столику. Несколько раз провёл рукой у меня перед носом, дальше проделал такой же фокус со спутницей-«собутыльницей», после чего, уже не таясь, дал знак чуваку у окошка: мол, всё в порядке, клиенты дозрели.

Как именно тот известил скрывающихся где-то рядом коллег, осталось неясным, но уже через два десятка секунд четверо дюжих стражников ввалились в трактир при полном параде: с дубинками и мечами на поясах и с мотками верёвок, чтобы вязать и тащить на правёж, кого приказали.

Все четверо сгрудились у нашего столика. Вызвавший их сюда крендель маячил сзади. Вышибалы в количестве двух единиц контролировали выход на улицу. Хозяин трактира с предвкушением следил за происходящим из-за трактирной стойки

Когда первый громила склонился с верёвкой над моей бренной тушкой, я «неожиданно» поднял голову и вежливо поинтересовался:

— Верёвочки продаёте или только показываете?

Замешательство в рядах «правоохранителей» длилось недолго.

— Вяжи! — заорал прячущийся за их спинами осведомитель.

И нас стали вязать.

Точнее, попробовали.

Неудачно.

«Своего» я с размаху резанул тесаком снизу-вверх, и он сразу же отвалил в сторону, пытаясь вернуть на место вываливающиеся из брюха кишки.

Тот, что нацелился на Алину, отлетел от неё, будто мячик, наткнувшись на выставленную дамой призрачную защиту. Никакой выгоды бедолаге это не принесло — случайная встреча его затылка с углом одного из столов предсказуемо завершилась в пользу последнего.

Следующих двух «охранителей» я так же, как первого, оприходовал без помощи магии. Ребятки слишком уверовали в ту фигню, что клиент усыплён и, значит, недееспособен, за что, по большому счёту, и поплатились. Пока они лихорадочно шарились по ремням в поисках ножен и торчащих оттуда рукоятей мечей, мой клинок аккуратно вскрыл горло левому и проткнул печень правому.

Магию я применил только по пятому стражнику, самому сообразительному — тому чуваку у окошка, который сначала прятался за чужими спинами и подзуживал дружбанов, а затем, когда вдруг уяснил, что что-то пошло не так, резво рванулся к лестнице. Наверное, думал, что если быстро бежать, то заклятие его не догонит. Глупышка. От молнии, как и от пули, не убежишь — просто помрёшь уставшим.

Вышибалы в мои разборки со стражниками не вмешивались. Поскольку оба — один со стрелой в шее, другой под рёбрами — уже пускали кровавые пузыри, прилёгши около входа.

Показав большой палец Алине, я двинулся к стойке и выволок я оттуда трактирщика:

— Ну что, фраерок? Рассказывать будем или глазки строить?

Трактирщик таращился на меня выпученными зенками и тщился набрать в грудь воздуха, то ли чтоб заорать, то ли просто чтоб не подохнуть от страха. Пришлось его даже немножко встряхнуть и «пощекотать» под гортанью остриём тесака. Лишь после этого наш ресторатор заговорил.

Он говорил достаточно долго. Причём, без какой-либо дополнительной стимуляции с моей стороны. Вываливал всё, что знал о творящихся в окру́ге бесчинствах, о своём личном участии в них, а заодно и о том, кто тут за всем за этим стоит. Облегчал, так сказать, свою душу перед всеми убитыми с его помощью мирными обывателями.