Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил - Страница 35

Посол не договорил, но продолжение было понятным. Больнее всего будет российскому послу, который может поплатиться карьерой.

— Всю ответственность беру на себя, — заверил Романов. — Могу даже расписку написать. Такой-то гарантирует, что за ужином у английского посла речь о разделе Эстонии не пойдет.

В конце — концов, Круглов сдался. МИД Эстонии, конечно, будет очень недоволен, но отношения с ним и так находились на уровне холодной войны, чтобы страдать по этому поводу.

Из-за дискуссии с послом Романов начал слегка опаздывать. Дипломат — не женщина, прибытие позже обозначенного срока для него означает серьезную проблему. Шоферу пришлось показывать все искусство предельно возможной быстрой езды по переполненному автомобилями и людьми крупному городу. К счастью Таллинн все же не Москва, переполнить автомашинами до невозможности улицы небогатым местным жителям не позволяло дорогое биотопливо.

Посол был рад. Это было видно не только по выражению на лице, но и в предупредительно открываемых дверях, и в собранном почти полностью дипломатическом персонале на обычный, в общем-то, ужин. Хотя нет, судя по количеству и по качеству предлагаемых блюд, он стал уже праздничным.

Хозяин откровенно потрафил вкусам гостя. На стол подавались чисто английские блюда. Никакой модной сейчас испанской кухни и уж тем более русской водки и черной икры. Запивалось это элем и шотландским виски.

Разговаривали только об особенностях английского общества XVII — XIX вв., при чем вкусы посла и Романова удивительно как совпадали. Это не была игра. Трудно поддакивать, не выдав себя на протяжении длинного вечера, обильно снабжающегося спиртным.

Разумеется, Стюарт знал сферу деятельности гостя и ему подготовили материал из истории Англии, но не в таком же масштабе! Нет, посол серьезно и долго занимался Великобританией позднего средневековья и классического капитализма. И совсем не для Романова.

Оказалось, что оба ценят институт английской королевской власти, хотя и не одобряют поступки некоторых представителей королевской семьи. Каких, они не стали уточнять — все-таки обстановка была не та. Что Ньютон это Ньютон¸ а Карла I все же жаль. Что пресловутая овсянка, как бы по ее поводу не злословили, благо, а вот прожаренный бифштекс не самый лучший способ выражать патриотизм. Особенно если у тебя как несколько лет повышенный холестерин и дело идет к атерослерозу со всеми вытекающими последствиями.

Перед десертом посол и Романов вышли немного прогуляться и выветрить из сознания этиловый спирт. Стюарт к тому же хотел курить. Романов не возражал. Посол дружески взял его за локоть и вывел в курительную комнату.

Со стороны все выглядело как встреча двух старинных приятелей после долгой разлуки. Трезвой частью головы Романов понимал, что именно так происходит вербовка агентов. Агентов высокого ранга. Высочайшего. Таким не будут совать пачку фунтов в виде счета в банке и предлагать выполнить то или иное задание. Такие агенты, нет, скорее единомышленники, будут сами вести нужную линию. А когда они провалятся, или, точнее, закончат политическую деятельность, их будут ждать квартира в Лондоне, загородный дом, солидный счет в банке и интересная работа в соответствующих структурах.

И никто и никогда (кроме проданной Родины) не намекнет, что он предатель. Да и предатель ли? Вот, например, если политик получит миллион фунтов не от англичан, а просто сворует, он предатель или нет? А ведь таких воз и маленькая тележка. Непродажных политиков нет, есть разная сумма их покупки.

С другой стороны, он продаваться не собирается, а Стюарт и не думает его вербовать. И вообще, пошло оно все к черту! Что он, как Сталин, в каждом иностранце начал подозревать врага. Вот оказывается, как влияет смена работы. А следующая какая — палата номер шесть?

Так размышлял Романов, пока они шли в курительную, а Стюарт разыскивал сигареты. Переводчика сюда не взяли. Общались на ломаном английском (Романов) и на гораздо менее ломаном русском (Стюарт).

— Завтра вам придется весьма туго, — прямо сказал английский посол. — Между Россией и Эстонией слишком много нехорошего, чтобы отношения были мягкими.

— Да, к сожалению, — огорченно сказал Романов. — И, надо сказать, что современные российские политики этому еще и помогают. К сожалению, как и западные. Зачастую вы используете Эстонию как разменную монету в большой политической борьбе, а эстонцы будто и рады этому.

— Да, — согласился Стюарт, — в Форин Офис нередко возобладают радикальные настроения. Там не понимают, что льют воду на американскую мельницу. А те, кто понимает, делают это сознательно. Я же всего лишь провожу их политику. Вам придется пройти через все это.

— Ничего, — хохотнул Романов в пьяном угаре, — как-нибудь преодолею. Первый раз что ли мне надевать власяницу и отправляться в Каноссу.

Стюарт хмыкнул.

— Вы не думайте, что английское общество едино в антироссийском духе. Как и любое демократическое общество, в котором свободно можно излагать мнение каждому человеку, у нас есть разные точки зрения. Поэтому следует лишь говорить о преобладающих настроениях. И вот что я хочу сказать — не господствующее, но массовое мнение теперь существует в пользу России. Вам не то, чтобы верят, но мир стал слишком тесен, а русский медведь кажется не столь опасен по сравнению с моджахедами и прочими террористами.

— И вы…

— И я так же считаю. Тем более, если в руководстве вашей страны появляются такие люди, как вы. Что нам с вами делить? Выдумывать угрозы, как эстонцы и прочие прибалты?

Торжественные мероприятия проходили в президентском дворце — старом здании еще XIX века, модернизированном в советское время и с тех подвергавшемуся только косметическому ремонту. Вступление в должность президента небольшой республики в двухкопеечную монету на карте мира и примерно в такую же цену на мировом политическом поле — мероприятие не столь значимое. Будь это государство где-нибудь в Африке или Азии, о нем бы и не вспомнили. Только «нужное» геополитическое положение Эстонии заставило приехать госсекретаря США и пару европейских политиков на уровне Брюсселя, чтобы польстить аборигенам. Как никак Эстонская республика входила в состав НАТО и ЕЭС и находилась на границе с коварными русскими.

Остальные только прислали поздравления и обязали присутствовать своих послов, если они имелись. И этого хватит.

Появление специального представителя русского президента обращало на себя внимание. И в основном негативное. Раз приехал, значит, опять начнет предлагать мириться (зачем?), опять начнет шуметь русская община (молчали бы уж, ведь не выгоняют еще). И то, что русский начал со скандала и затем демонстративного сближения с англичанами, должно было настораживать.

Уже то, что российского представителя задвинули во второй ряд (посла аж в третий) показывало, что как его приезд оценили. Русскому решили показать, какова его важность, а за одним и попытаться спровоцировать. Вдруг он начнет шуметь. Все опять увидят, насколько русские агрессивны и опасны.

Рядом с Романовым стоял представитель какой-то африканской страны (он сразу забыл какой, хотя их представили друг другу). Говорить он мог только на своем суахили или на французском. С другой стороны было не лучше — там стоял посол республики Непал и знал английский, однако говорил слабо и весьма ломано. Оба посла были дружелюбны и весело улыбались, но этим все и ограничивалось. Романов откровенно заскучал.

К тому же язык общения на мероприятии был английский. Тут Дмитрий Сергеевич позлорадствовал. До чего же дошла Эстония, если президент зачитывает клятву на чужом языке, а его эстонцы на собственном празднике оказались в состоянии бедных родственников. Пусть пострадают. Хотя, кажется, они и не протестуют. А чего, собственно? До XVIII века они были рабами Ордена, Швеции (или Дании?), затем вошли в состав России. Сколько они лет существуют самостоятельно за тысячу лет истории, лет пятьдесят?

Он уже думал, что его не вызовут, чтобы «проздравить» президента. Все шло к этому. С его «английско-деревенским» Романов понял, что президент в своем выступлении не просто пару раз пнул Россию, он большую часть своей коронационной речи посвятил эстонско-российским отношениям, в очередной раз предупредил, что нападение на маленькую, на храбрую республику ни к чему не приведет, потребовал выплатить компенсацию за советское господство в Эстонии в ХХ веке. А в конце речи попросил Запад сохранять покровительство.