Кодекс Охотника. Книга XXI (СИ) - Сапфир Олег - Страница 52

По плану председателя совета, именно он должен был возглавить войска вторжения Европы. Предварительно он согласился, и был вызван на это совещание. Председатель совета думал, что он задерживается, а тут вон оно что.

— Что там? — махнул председатель слуге.

— Минуточку, сейчас внесём.

Два слуги осторожно внесли здоровенный сундук. Председатель совета нахмурился. Такие сундуки он знал — этот сундук давил магическую ауру, и внутри него хранились либо величайшие сокровища, либо что-то, что хотели сохранить в тайне от глаз. Сам сундук стоил чрезвычайно дорого. Интересно, что там внутри.

— Это было приложено к нему, — слуга передал запечатанное письмо.

Председатель совета хмыкнул, увидев давно забытый оттиск орла на сургучной печати — старинный Римский Герб, без всяких ленточек и цветочков, что украшал печать последнего Римского Императора. Этот герб как бы кричал сам за себя, что ему не нужны лишние украшения. От него веяло честью и достоинством, как было раньше.

Председатель совета вскрыл письмо, и углубился в чтение. Внутри было написано:

'Мой дорогой коллега!

С сожалением должен сообщить, что дела Имперские задержали меня в Империи на неопределённое время. Как вы знаете, Римская Империя находится в глубоком упадке. Прямо сейчас вступать в какую-либо войну — это против интересов моего народа. Поэтому я отзываю наши войска к себе на родину. Также я вынужден отклонить и ваше любезное предложение о том, чтобы возглавить войска вторжения. Аргументирую это просто: я слишком стар и немощен для всего этого. Долгие годы нахождения в тюрьме надломили мою волю и сломили мой дух. Во мне умер воин. Поэтому вряд ли я буду вам полезен. Но, с другой стороны, у меня есть чем вам помочь. Мой подарок, безусловно, поможет в вашей борьбе.

С уважением и надеждой на удачное разрешение вопроса, Марк Аврелий, истинный Император Римской Империи'

— Вот старый гандон, — выругался председатель совета. — Дух у него сломлен…

Он заметил, что появление нового предмета не ускользнуло от внимания всех присутствующих. Все потихоньку прекратили споры и уставились на него, ожидая пояснений.

Вместо пояснений он скомкал в руках письмо. Миг — и прямо в ладони пергамент вспыхнул огнём, в мгновение превратив бумагу в пепел. Также небрежно перетерев пепел в порошок, председатель совета сбросил его и открыл тяжёлую крышку сундука.

Внутри, на бархатной подложке, находился невзрачный серый камень со странными иероглифами, а сверху лежало ещё одно письмо. Председатель совета почувствовал странное возбуждение и быстро взял письмо в руки. Там было написано рукою Римского Императора:

'Ну, насчёт того, что мой дух сломлен, я немного погорячился. Пожалуй, Легионы Рима уже нашли себе новую цель. Вот только ты, жадный безмозглый баран, этого уже не увидишь!

Без уважения, Марк Аврелий'

Председатель совета немного оторопел, пытаясь понять, в чём дело. Потом перевёл взгляд на камень, и тут… что-то случилось. Сидящие вокруг почувствовали распространение силы. А когда председатель совета поднял на всех глаза, и ощупал каждого странным взглядом, то у многих сидящих здесь сердце ушло в пятки, и… непроизвольно сжались ягодицы.

Вся моя энергетическая система работала, как хорошо смазанная машина. Да, прямо сейчас она фактически работала на предельных оборотах. И продолжалось так уже длительное время. Но я уже прошёл ту точку невозврата, когда мог как-то повредить своему эфирному телу и своей Душе. Сейчас все усилия были направлены в правильное русло. Энергия перерабатывалась. Каждая Печать отрабатывала на сто один процент. Даже физическое тело вполне подстроилось под мою внутреннюю структуру. Да, я немножко похудел, зато моя кожа приобрела крепость мифрила, а мышцы… Ну, я точно стал бы олимпийским чемпионом по тяжёлой атлетике, если вдруг что.

Наш караван шёл вперёд, как горячий нож сквозь сливочное масло. Видно было, что у Пушкина большой опыт в подобных рейдах. Похоже, он был в Арктике не раз.

Группы Одарённых были чётко поделены, и грамотно сформированы. Впереди шла ударная группа, за ней группа поддержки — одна или две, в зависимости от противостоящего нам противника. Сам Пушкин периодически менялся с Алексеевым, Доброхотовым и другими иностранными Абсолютами, идя в составе первой группы. Меня он пока не привлекал, видимо понимая, что моё время ещё не пришло.

Это не значило, что я отдыхал, и ничего не делал. Нет, я отдыхал, бессовестно пользуясь Шнырькиными теневыми запасами. Он таскал мне какао с зефирками, и сканировал всю окружающую местность. Пару раз мои твари вступили в бой, обрушивая туннели на пути подземных диверсантов Серых. Но об этом мои соратники даже не знали. Сделал я это тихо, незачем привлекать лишнее внимание.

Серые действительно растерялись. Им надо было снимать свои наиболее сильные войска с побережья слева и справа от прорыва, и пытаться взять нас в клещи. Но они, по какой-то причине, этого не сделали, и остались на берегу. А остановить нас пытались подразделениями Роя, что шли из Эпицентра. Вот только опять же, вместо того, чтобы накопить ударный кулак, и отправить его весь разом, они посылали войска, видимо, сразу после прибытия в наш мир.

Подозреваю, точнее, я даже уверен, что на самом Северном полюсе всё будет намного хуже. Но пока мы справлялись. Час назад Пушкин сжёг стаю Ос, которые даже не приблизились к нам. Полчаса назад Доброхотов лично завалил Мамонта, вырвавшись вперёд, как белая молния, и воткнув свой огромный меч ему в череп. А прямо сейчас Алексеев, как супермен, ворвался в ряды Серых, сея там страх и панику.

Ну, что мне нравилось, так это действия Марии, которая, по моей просьбе, не лезла лишний раз на рожон. Хотя тут уж посодействовал Пушкин, обозначив для неё приоритетную цель — охрану самого конвоя, здраво предположив, что если уничтожат нашу технику, то нам тупо нечего будет жрать. Переживём, конечно, ведь здесь все сильные Одарённые, но лично мне больше нравится ехать на броне, чем идти пешком.

Вот «Ангелы Марии» и находились рядом, периодически отстреливая подходящих Серых их же оружием. Лазеры на боевых доспехах «Центурионов» впечатляли. Я не выдержал и даже поковырялся в одном из них. Особо было ничего непонятно, зато очень интересно. Надо будет отдать такой «костюм» Кренделю на изучение. В принципе, с таким лазером «Центурион» мог выйти практически против любого тяжёлого танка этого мира, и учитывая свою манёвренность, выйти победителем из поединка.

Кстати, о манёвренности — на «Центурион» ещё подцепили прыжковые ранцы, также полностью магические, работающие на желейках. И они бодро прыгали, как кузнечики, отстреливая врага и, в случае опасности, отходя назад.

В общем, то, что я видел, мне нравилось, а самое главное — Мария была в безопасности. В безопасности была и Хельга, только она этому была совсем не рада. По умолчанию, она оказалась в моём распоряжении. И Пушкин, не трогая меня, не трогал её. А Ледяной Принцессе очень хотелось поучаствовать в зарубе. Но от меня она не отходила, периодически интересуясь, когда я пойду нагибать. На эти вопросы я улыбался, и предлагал ей какао с зефирками. После третьей кружки она уже только ругалась. Ну, так-то и мне какао уже надоело. Но если его закусывать мороженым, под недовольное ворчание Шнырьки, получалось вполне неплохо.

Ну вот, на третий день, когда мы прошли еще дальше на север, все увидели странное зарево, что показалось в районе Северного полюса.

— Странно. Ещё слишком далеко, чтобы видеть сияние порталов, — нахмурился Пушкин, который в данный момент сидел рядом со мной. Вот он от какао не отказывался.

Шнырька уже изошёлся на говно и воду, буквально попискивая в истерике, что я разграбил все его запасы. Ну, я сказал, что по возвращении мы всё восполним, хотя мелкому засранцу я совсем не верил. Запасы у него, судя по всему, бездонные.