Тебе больно? (ЛП) - Карлтон Х.Д. - Страница 2

— Подождите! — кричу я.

Работник видит, что я иду, и, клянусь Богом, он заслуживает минета за то, что любезно отошел в сторону и пропустил меня. Даже когда я бегу по коридору, чтобы пройти к самолету, я оглядываюсь через плечо.

Мое сердце отказывается возвращаться в отведенное ему место, пока самолет не взлетит.

И даже тогда я жду, когда авиадиспетчеры остановят самолет и скажут, что на борту находится беглец.

Сойер

Рак на вкус как дерьмо.

Я глубоко затягиваюсь, ментол скользит мимо моего языка и наполняет мои легкие химическими веществами. Сколько таких сигарет я должна выкурить, прежде чем рак вторгнется в мои клетки и даст метастазы, пока я не буду измучена болезнью?

Мое горло сжимается и восстает против табака, заставляя меня резко закашляться. Я отдергиваю сигарету и смотрю на нее, мое лицо искажается от отвращения, когда дым вытекает из носа и рта. Я покачиваю рукой, рассматривая ее под разными углами.

От кончика исходит ярко-оранжевое свечение, серый пепел разъедает бумагу.

Огонь на кончике вспыхивает, словно заманивая меня снова обхватить его губами.

Неа.

Все еще не привлекает.

Загорелая рука протягивается, выхватывая сигарету, прежде чем я успеваю бросить ее на песок.

— Отдай мне ее, пока не потратила.

Я хмурюсь. Насколько огнеопасен песок? Готова поспорить, что совсем нет. Он слишком плотный — нечем питать кислород. Если только я не вылью на него бензин. Хотя, наверняка, это сделает пляж красивее.

Огонь на берегу огромного голубого океана? Кто бы не хотел на это посмотреть?

Соленый морской бриз дует мягко, заставляя светлые вьющиеся локоны вокруг моего лица танцевать чувственный танец. Я заправляю локоны за ухо, слишком уставшая, чтобы затянуть их обратно в свободный пучок, завязанный низко на голове.

Я смотрю на парня, сидящего рядом со мной. Его отросшие песочные волосы завиваются на затылке, а татуировка кинжала за ухом манит на фоне его загорелой кожи. Все его татуировки — он весь в них.

Я до сих пор не знаю его имени, но член у него красивый, и это все, что действительно имеет значение. Ну, это, и его убийственный никотин. Он не из тех, на кого я обычно ведусь, но я чувствовала себя одинокой и развлекалась с первым парнем, который не вызывал у меня тошноты.

— Как ты думаешь, какой рак ты получишь от этого? — спрашиваю я, кивая на сигарету в его руке.

Он вздергивает густую бровь, его красивые голубые глаза сверкают в утреннем свете.

— Не знаю. Рак легких — слишком типично. Горло?

— Ты думаешь, что умрешь?

Он издал короткий смешок.

— Я чертовски на это надеюсь.

Я киваю, протягивая руку, чтобы он вернул ее мне. Он смотрит на меня как на странную, проходит несколько секунд, прежде чем он делает то, что я прошу.

Еще один вдох, и вкус становится немного лучше от напоминания о том, что я втягиваю смерть в свои легкие.

Да, так гораздо вкуснее.

Громкие волны разбиваются о берег, накатывают и дотягиваются до моих покрытых синем лаком на вытянутых ногтях, а затем опускаются обратно и затягивают с собой песок.

Океан прекрасен. Но он также непростителен. В считанные секунды он может обернуться против вас. Увлечь вас вниз с такой силой, что вы не будете знать, в какую сторону подниматься, и кормить вас в своей пещерной пасти, пока вы не утонете или не окажетесь между зубами чего-то гораздо более страшного.

Я снова глубоко вдыхаю, закрываю глаза, чувствуя, как дым заполняет мои легкие и застревает в них.

Сигареты также непростительны: они разъедают тебя изнутри. Убивают тебя медленно, а потом все сразу.

Я решаю, что мне нравится океан, и мне нравятся сигареты.

Потому что я... Я тоже непростительна.

— С вас $68,10, — приятно улыбаясь, говорит кассир.

— За тест на беременность и пачку сигарет? — недоверчиво спрашиваю я.

Парень усмехается.

— Боюсь, что да.

— Это буквально грабеж, — бормочу я, но не уверена, что он меня услышал, потому что он все еще улыбается.

Я бы с удовольствием урвала немного этого счастья для себя, но после трех недель в Порт-Валене, Австралия, я не чувствую себя в большей безопасности, чем в Америке.

После приземления я проверила новости в Интернете, и власти сообщили, что меня, возможно, видели в аэропорту и предположительно я сбежала на самолете. Женщина у билетной кассы может или не может опознать меня и подтвердить мой рейс в Австралию, независимо от того, что я использую другое имя. По крайней мере, она может сказать, что я вела себя подозрительно, и дать им повод для поисков.

Я не в безопасности в этой стране — они сдадут меня американским властям, если поймают, — но слишком рискованно лететь в страну, которая окажет мне милость. Поэтому я смирилась с тем, что останусь здесь еще на какое-то время, и что пришло время снова взять на себя чужую жизнь.

Полагаю, есть места и похуже.

Порт-Вален — красивый приморский городок на восточном побережье, окруженный ярким водно-голубым океаном и переполненный туристами, желающими понырять с акулами или исследовать коралловые рифы. За пределами пляжа он богат массивными водопадами и ямами для дайвинга, окруженными дикой природой и километрами ярких лесов, привлекающих любителей пеших прогулок со всего мира.

А еще здесь чертовски дорого.

Я роюсь в своем потрепанном портмоне, нитки обтрепались по краям и застревают в молнии. Я пересчитываю купюры и монеты, ругая себя за то, что оказалась в такой ситуации. Драгоценные деньги уходят на ветер, потому что я не могу вынести одиночества, плюс дополнительные расходы, потому что теперь я чувствую потребность получить кайф, просто чтобы снять напряжение.

Проблема в том, что край этот острый и зазубренный, и в этом мире нет ни одного препарата, который помешал бы ему порезать меня.

— Держи, — говорю я ему, заставляя улыбнуться свое онемевшее лицо. Ощущение такое же, как когда мама водила меня к стоматологу, и я выходила оттуда с лидокаином во рту и не контролируя свои лицевые мышцы. Раньше я всегда хихикала над этим странным ощущением, но сейчас мне не до смеха.

Он протягивает мне сдачу и мои покупки, на его лице снова улыбка. Теперь то, как он счастлив, почти раздражает.

— Хорошего дня, — щебечет он.

— Спасибо, — бормочу я.

Я хватаю пакет и спешу к выходу из продуктового магазина, мои ярко-оранжевые шлепанцы звенят о грязно-белый кафель.

Этот дурацкий гребаный тест на беременность очень урезал то немногое, что я себе позволяю. Тем не менее, я лучше буду знать, что в мое тело вторгся маленький инопланетянин, чем жить в страхе, навязчиво проверяя свой живот на любой отражающей поверхности, чтобы увидеть, не вырос ли он на дюйм.

Я и так живу в страхе, мне больше ничего не нужно.

Они не смогут найти тебя, Сойер. Ты в безопасности.

Я качаю головой, упорно продолжая оставаться в холодном, одиноком месте, где обитает ужас. В безопасности ли я?

Если в мои внутренности вторгся инопланетянин, это сделает мою жизнь намного сложнее. Я не могу заботиться о ребенке и обеспечивать себя. Я и так едва справляюсь с этим, а мои средства для этого... Боже, они ужасны.

Мои мысли закрутились, я представила себе маленького светловолосого ребенка на моих руках, кричащего во всю силу своих легких, потому что он голоден и страдает от опрелостей или чего-то еще. Мне придется отдать ребенка на усыновление, без сомнения.

Но это разобьет мое гребаное сердце. Или то, что от него осталось.

Мое дыхание начинает учащаться, и я стараюсь контролировать его, борясь за наполнение своих сжавшихся легких. Яркий солнечный свет греет мои щеки, когда я вырываюсь из автоматических дверей, выбегаю с парковки на тротуар, мои шлепанцы из долларового магазина грозят разбиться от скорости.