Всегда война Часть 10 (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич - Страница 75

Теперь, я, находясь в Усадьбе, Шапошников, Жуков и Кузнецов, каждый в своих штабах, Сталин в Кремле или у себя на даче, Берия на Лубянке, могли, не устраивая совещаний, в режиме видеоконференции проводить анализ обстановки и планировать ответные мероприятия против собравшегося на линии фронта противника.

К этой же системе был подключен комплекс, который занимался тем, что отслеживал точное состояние железнодорожных дорог, мостов, станций, пропускные способности, состояние складов с углем, водой и продуктами, и что особенно важно, местоположение и передвижение всех воинских эшелонов и транспортных кораблей. Все это позволяло более четко оценивать всю военную логистику и точно прогнозировать доставку и развертывание войск. В нашем мире одним из факторов победы над фашисткой Германией было то, что специалисты по логистике Советского Союза сумели выстроить и оптимизировать транспортную сеть страны так, что в этом отношении просто переиграли противника с его хваленным «ордунгом». Здесь мы не стали ничего менять, не нам учить предков, а просто все автоматизировали, что существенно уменьшило время на принятие решений в случае внештатных ситуаций.

Но самое сложное было в том, что технологию орбитальных бомбардировок то мы отработали, но вот все это нормально поставить на поток без существенной потери качества мы просто не могли. Первое испытание, когда с высоты в двести километров засыпали камнями полигон в тайге — там все было штучным товаром, тщательно взвешенным и выверенным. Второе, последнее — инженеры-космонавты, чтобы придать снарядам максимальную энергию, прицепили к платформе мощный маршевый двигатель, чуть ли не от межконтинентальной ракеты, который разогнал так и платформу, и ее груз, что энергетика снарядов при входе в атмосферу просто зашкаливала. Поэтому то комиссия, после изучения результатов обстрела полигона на Новой Земле, мягко, чтоб не обидеть, посетовала об «избыточной мощности» снарядов, а для нас это было спасением — вряд ли где-то найдем в большом количестве такие же мощные маршевые двигатели, чтоб придать снарядам, падающим на планету дополнительную скорость и соответственно энергию.

Поэтому исходя из экстренных потребностей именно сейчас потрошили старые ПВО-шные ракеты, вытаскивая из них и ускорители и маршевые двигатели, но предпочтение давалось жидкостным двигателям — тут мы могли обеспечить любое количество топлива и окислителя, не обращая внимание массо-габаритные ограничения, которые обычно давлели над разработчиками ракетной техники.

В итоге с момента проведения памятного заседания ГКО, прошло десять дней, прежде чем объединенная англо-американская эскадра, которая дополнилась еще двумя «линкорами-опоздунами» начали проявлять первые признаки подготовки к выходу. Высотные самолеты-разведчики зафиксировали снятие боновых заграждений и активную работу тральщиков, которые отлавливали минные банки, которые наши подводники изредка выставляли, чтоб держать бывших союзников в тонусе.

Корабли наконец-то стали выползать из шхер, заливов и фьордов, где прятались от наших высотных разведчиков, и всевидящего орбитального ока, про которое уже в мире ходили легенды.

Противников не стоило недооценивать, и они четко представляли, что мы скорее всего читаем их переписку, и знали, что прекрасно видим все их приготовления и готовимся встретить, но все равно шли, потому что не моги не идти. На кону стоял вопрос англосаксонского доминирования в мире и в глобальное наступление были вложены огромнейшие средства, которые можно было отбить, только разгромив СССР и захватив его ресурсы. Тут было как в фильме «Горец»: «останется только один». Так сказать, последний крестовый поход, который либо наконец-то окончательно и бесповоротно решит славянский вопрос, либо навсегда отобьет у нынешних властителей мира тягу соваться на территорию России с захватническими планами. Либо мы, либо они.

Мы тоже это осознавали и как могли готовились. Наши ангары, относящиеся к космической тематике, были задействованы на все двести процентов: снаряды лили из бетона и сваривали из всевозможного металлического хлама. Так же были задействованы и мощности СССР. По мере готовности носителей укомплектования их снарядами, быстро проводили тестирование всех систем и в нужное время открывали портал и выбрасывали конструкцию на орбиту планеты в мире 1942-го года, создавая такую импровизированную эскадру беспилотных орбитальных бомбардировщиков-камикадзе. По мере серийного производства, абсолютно на всех этапах столкнулись с кучей технических проблем и, соответственно, надежность комплексов была весьма и весьма невысокой, поэтому было принято решение, компенсировать качество количеством, из расчета что, если из десятка три-пять комплексов отработают — будет хорошим результатом. Потом, когда ситуация стабилизируется, сможем начать экспериментировать с ремонтом и обслуживанием аппаратов на орбите и с отработкой технологии возврата техники через портал обратно в наше время.

В итоге на момент начала наступления войск Антанты-2, на пятисоткилометровой орбите компактной группой уже висело около двадцати снаряженных и готовых к работе беспилотных орбитальных бомбардировщиков. Их и с «Зари», и с ЦУПа периодически тестировали, и позже парочка из них прекратила отвечать на вызовы. Но это будет разбираться позже, а сейчас главное нанести удар по агрессору.

Ультиматум советского правительства за подписью Сталина западной коалиции как-то прошел мимо меня, хотя это и было отправной точкой. Просто на ГКО обговаривали необходимость данного документа, но я, озабоченный техническими вопросами пропустил все мимо ушей.

Но время, отведенное противнику на реакцию, было четко определено и когда оно истекло, по всем каналам прошла короткая кодированная команда, означавшая одно — МОЖНО!

Я с Санькой Артемьевым засел в Усадьбе, в коммуникационном центре, уже давно включившись в процесс управления орбитальными ударами. Олег Дегтярев, как специалист по армейским операциям уже несколько дней сидел под Мурманском и с разведотделом Северного флота готовил прорабатывал цели и готовил удары по тем местам, куда мы не в состоянии ударить с орбиты из-за невысокой точности нашего оружия и опасности просто всадить по своим. Тут и так все были на нервах: любая ошибка в доли градуса при входе снаряда в атмосферу на тех скоростях могла вылиться в десятки километров ухода от точки прицеливания. И куда оно попадет, можно было только гадать.

Противник специально подгадал время для выхода объединенной эскадры, чтобы была низкая облачность, существенно осложняющая нам наблюдение за кораблями с орбиты. Наша метеослужба вообще давала прогноз на штормовую погоду, что в некоторой степени так же нивелировало наше преимущество в авиации, причем это все было явно неслучайно и четко продумано. Поэтому данные о местоположении кораблей противника, о параметрах их движения мы могли только получать от наших летающих радиолокационных станций дальнего обнаружения. В принципе и этих данных было достаточно для нанесения ударов просто по площадям, учитывая какой разброс давала наша орбитальная картечь.

Поэтому пока уточнялись данные по эскадре, которая, разделившись на несколько групп, уже находилась в районе полуострова Рыбачий, было получено разрешение от Верховного Главнокомандующего о нанесении орбитальных ударов по аэродромам и крупным транспортным узлам противника на суше.

Я в первый раз в своей жизни пожалел, что не пошел в космонавты, так захотелось именно в этот момент оказаться на станции «Заря», с которой в первую очередь должны были вести и сопровождение, и наблюдение за работой нашего оружия. А пока только мог наслаждаться изображением с видеокамер, которых по корпусу станции было натыкано достаточно много. Особенно мне нравилась картинка с кормовой видеокамеры, демонстрирующая почти зависшие по отношению к «Заре» многочисленные беспилотные орбитальные бомбардировщики, которые, выстроившись определенным порядком, хорошо смотрелись на фоне освещенной планеты, дополнительно подсвечивая свое местоположение проблесковыми маяками, как это принято на авиации в нашем мире.