Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 17

Я кивнул.

— Так.

— Рассчитаться с иностранцами выданных средств тебе хватит, и ещё что-то около сотни сверху останется. Но если что — обращайся, добавлю, — предупредил Городец и предупредил: — Активных мер по вербовке этого Джона не предпринимай. Посмотрим сначала, что он за фрукт. — Городец откинулся на спинку кресла, хрустнул костяшками сцепленных пальцев и вдруг спросил: — Вечер как провёл?

По спине пробежал неприятный холодок, но я с показной беспечностью откинулся на спинку стула и заложил ногу за ногу.

— Замечательно провёл. Просто замечательно.

— Не высовываться не можешь, да?

— Неужто были жалобы?

Георгий Иванович покачал головой.

— Пока что лишь вопросы. Но хрен редьки не слаще: их ведь не только мне адресовали. Ты даже не представляешь, в какое количество оперативных разработок разом угодил!

Я покаянно вздохнул, и майор сменил гнев на милость.

— Ладно, — улыбнулся он, — я тебя не за этим позвал. Пора с твоим распределением определяться.

Меня так и подбросило.

— В смысле⁈ Я ещё только на третьем курсе!

— Ну а как ты хотел? Нормальных студентов по кафедрам на третьем курсе как раз и распределяют!

— Но я же на военной…

— Индивидуальный учебный план тебя не смущает, значит? — хмыкнул Георгий Иванович. — Ну хоть немножечко? Смущает? Так вот, Петя, перед тобой сейчас открыты решительно все дороги!

— Скажете тоже!

— Ну — почти, — поправился Городец. — В пределах разумного.

Я усилием воли задавил приступ нервозности и даже нашёл в себе силы пошутить:

— А что же Альберт Павлович от определения этих пределов самоустранился? Не похоже на него.

— Не в принципах Альберта брать в таких делах самоотвод, тут ты совершенно прав, — ухмыльнулся в прокуренные усы майор Городец. — Но в этом конкретном случае он решил положиться на твой здравый смысл. Твоя жизнь, тебе её жить. Ты уже большой мальчик, через колено ломать не станем.

— Слушаю вас, Георгий Иванович.

Тот упёрся руками в край столешницы и с силой откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла, помолчал миг, потом сказал:

— Есть мнение, что тебя стоит выдвинуть в исполняющие обязанности руководителя дисциплинарного комитета.

— Даже так? — удивился я. — Неожиданно!

— Ну а почему нет? — развёл руками Городец. — Неплохой трамплин для политической карьеры. Перескочишь через годик в Февральский союз, а то и сразу в горком к Стройновичу под крылышко, а там и до столичного уровня дорастёшь. Плохо разве?

О партийной карьере я никогда не задумывался, к тому же в голосе куратора послышались скептические нотки, вот и спросил:

— И какие тут подводные камни? Думаете, не справлюсь?

Георгий Иванович пожал плечами.

— Ты как секретарь комитета чисто технической работой занимался, все принципиальные вопросы Стройнович решал, и он же острые углы сглаживал. А почему? Да просто он своему месту соответствовал. Аспирант с боевым опытом и обширными связями. Ты тоже не абы кто, но должность эта для тебя на вырост. И поначалу без поддержки будет никак не обойтись, а значит, придётся брать на себя некие встречные обязательства. Долгов на тебя навешают — будь здоров! Не веришь?

— Почему не верю? — буркнул я, припомнив своё недавнее общение с проректором по воспитательной работе и его многозначительную улыбку. — Даже знаю кто. Вопрос лишь в том, так ли это плохо.

— Тебе решать, — хмыкнул Городец. — Дальше будешь слушать?

— Конечно!

— Особый дивизион, — коротко сказал куратор и замолчал, с интересом изучая выражение моего лица.

Я прикинул, как такое назначение сочетается с моими приоритетами, и расценил его вполне уместным, но всё же счёл нужным отметить:

— Командир разведывательно-диверсионной группы в чине старшего лейтенанта как вершина карьеры?

— До капитана рано или поздно дослужишься, — уверил меня Георгий Иванович. — И потом, откуда такая меркантильность? Пользу стране ты о-го-го какую принесёшь!

— Если такая необходимость возникнет, меня на это направление с любого другого в пять минут мобилизуют. Хотелось бы, раз уж есть такая возможность, и мирную профессию освоить. А то комиссуют по ранению и останусь у разбитого корыта.

Городец наставил на меня указательный палец.

— Вот! Слова не мальчика, но мужа!

Я вздохнул.

— Давайте! Выкладывайте, что напоследок приберегли!

— Если не интересна политическая карьера и нет желания поступить на военную службу, остаётся научная деятельность, — заявил Георгий Иванович и встопорщил усы в ироничной улыбке. — Ну что ты смотришь на меня? Сам же хотел с профессором Чеканом поработать! Или перехотел уже?

Вот так сразу переварить услышанное не удалось, и я заявил немного невпопад:

— Так Чекан же под домашним арестом до сих пор?

— Заточение в четырёх стенах не лучшим образом сказалось на состоянии здоровья профессора, его перевели в загородный санаторий. Туда же поместили ещё ряд научных работников, утомлённых непонятливостью студентов, придирками начальства и недостаточностью финансирования. Понимаешь, к чему я?

— Организовали исследовательский центр закрытого типа? — предположил я.

— Это лишь одно из направлений деятельности новой структуры, — отметил Городец. — Если всё пойдёт по плану, она возьмёт на себя все разработки секретного характера.

— И что это за структура, если не секрет?

— Научный дивизион.

— В отдельном научном корпусе есть научный дивизион? — удивился я. — Никогда о таком не слышал.

— Его только формируют, — пояснил Георгий Иванович. — И предупреждая твой следующий вопрос: Звонарь в курсе и не возражает. В Службе реабилитации тебе самое большее должность младшего научного сотрудника светит. И то не сразу, а когда-нибудь потом.

Я кивнул и вдруг припомнил недавнюю громкую отставку главы контрольно-ревизионного дивизиона, которому аукнулась ведущая роль в ликвидации неуловимого Гросса аналитиков, присовокупил к этому слухи о серьёзных чистках в рядах контрразведки и осторожно уточнил:

— А сами вы?

Городец в ответ подмигнул.

— Ты меня сегодня просто радуешь, Пётр! Да, это новое направление мне чрезвычайно интересно, тут ты прав.

— И Альберту Павловичу тоже? — высказал я очередное предположение.

Именно обоснованное предположение, а не шальную догадку. Очень уж серьёзные трансформации претерпевал РИИФС — всё большую роль в жизни студентов и преподавателей начинали играть институтские организации Февральского союза молодёжи и объединённой соцпартии, а реформированная Служба Охраны уже вполне могла претендовать на статус одного из дивизионов ОНКОР. Пёстрое и разношёрстное научное сообщество мало-помалу втискивали в некие жёсткие рамки, его контроль приобретал всё более системный характер, а это не могло не сказаться и на деятельности теневого ректората.

— И ему, — кивнул Городец. — Вообще, это была его идея. Создание научного дивизиона, я имею в виду.

— Даже так? И думаете, выстрелит?

— Поживём — увидим.

— А мне какой фронт работ нарежут?

— Ответственный, — неопределённо проворчал Георгий Иванович и хлопнул ладонью по столу. — Но выбор за тобой. Есть время подумать. С ответом я тебя не тороплю.

Голова шла кругом, вот только я вовсе не был уверен, что мне так уж нужен тайм-аут.

Политика — это замечательно, только перспективы в высшей степени туманны, а шансы на продвижение вверх по партийной линии, прямо скажем, не очень высоки. Я свои способности оцениваю трезво. Не моё это. Просто не моё.

Военная служба? Я готов был с оружием в руках защищать интересы республики, но посвящать этому всю свою жизнь и становиться кадровым военным откровенно не хотелось. О работе в контрольно-ревизионном или аналитическом дивизионе ещё бы подумал, а в особом — нет. Пожалуй, всё же нет.

Академические исследования меня, впрочем, тоже особо не привлекали, но Георгий Иванович заниматься ими и не предлагал. А то, что он предлагал, вполне укладывалось в мои приоритеты. Тут даже о выборе меньшего из зол говорить не приходилось, поскольку иных направлений своего профессионального роста я пока попросту не видел.