Седьмой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский" - Страница 66

Несколько оживляли пейзаж собачки. Они развлекались активными играми на траве и попутно стряхивали жирок со своих хозяев. Какое-никакое, а движение. Городской голова давно обещает навести здесь порядок, но он много чего обещает: и канатную дорогу через речку Дон, и шестиполосное шоссе вдоль набережной, и завершение долгостроя, что виднеется издалека и называется отель «Хаят». Верилось с трудом. Вон, парк и тот после зимы вычистить не могут! И еще этот Сан Саныч со своей дедукцией… Прилип как банный лист к женской гладкой ягодице. Трубилин даже плюнул от избытка чувств.

— Привычка плеваться выглядит некрасиво, — назидательно поднял палец Подопригора. — Это так же некультурно, как неумение сдерживать отрыжку и кишечные газы. В любой тюрьме тебе мигом объяснят: плеваться и пукать нельзя.

— Тьфу на тебя! Язык без костей, чисто помело, — вскинулся Трубилин. — Длинный-длинный, в карман не лезет…

Подопригора развел руками:

— Ничего не поделаешь. В каждой избушке свои погремушки. Кстати говоря, в венской опере такие фокусы тоже не поймут.

А Артем Борисыч снова сплюнул. Теперь уже через левое плечо, потому что именно такой плевок защищает от несчастий и вредных советов беса. А потом не поленился еще и по дереву постучать, благо их тут хватало. Есть вещи, о которых не шутят! Правда, с таким другом, как Антон Бережной, перспективы выглядят веселей, только все равно болтать о казенном доме нельзя — слова материальны.

Вместе со слюной сбросилась негативная энергия, и неожиданно потянуло закурить. Дернуло так сильно, что полковник машинально охлопал себя по карманам.

— Ищешь сигареты? — понимающе хмыкнул Сан Саныч. — Странно, от тебя не пахнет табаком.

— Забыл, что бросил, — с досадой признался тот.

— Вот и не начинай — тогда не придется бросать снова. Кстати, знаешь, почему в этой части парки никак не наладят освещение?

Трубилин не знал, и Сан Саныч открыл тайну:

— Привидения постоянно бьют лампочки. Они живут в подземельях, а по ночам вылезают погулять. Только при свете, пусть и искусственном, это не комильфо.

— Охотно верю, — кивнул Трубилин. — Сколько живу, никогда здесь фонарей не видел.

Вместо курева в кармане нашлись леденцы со вкусом леденцов.

— О, «Кисс Делис»! — обрадовался Подопригора. — Давай, они без сахара.

Поделившись конфеткой с товарищем, Артем вернулся к теме разговора:

— Странно, что ты не обвиняешь моих людей в химической атаке.

— Химической атаки не было, — неожиданно отрезал Сан Саныч. — Ни в автосалоне, ни возле него. Следствие закончено, забудьте.

Это было неожиданное заявление. И на язык просился очевидный вопрос:

— Погоди, а как же куча потерпевших?

— Да, пострадавшие были. Но не от газов.

Рассказывать о проклятье, что злая колдунья Джадды наслала на своих врагов, Сан Саныч не решился. Тезисы уважаемого Гасана Рамизовича, конечно же, яркие и нестандартные. Но его видение ситуации в стиле «сайенс-фикшн» какое-то стремное. Да и зачем об этом говорить, когда есть вполне официальная версия? Поэтому историю о беспримерной жестокости ведьмы и ее волка, похожего на овчарку, полковник тоже утаил. Просто съехал с темы:

— В самое ближайшее время выйдет военно-медицинский меморандум. Закрытый, конечно, но желающие прочитают.

— И это всё, что ты имеешь мне сказать? — Трубилин даже остановился. — Послушай, а если я лопну от любопытства?

— Твои проблемы. Но лучше погоди с этим, недолго ждать осталось.

Сан Санычу было достаточно того, что это не боевые отравляющие вещества — всё остальное представляло собой чисто академический интерес. Хотя самому было любопытно, каким образом военные медики выкрутятся из создавшейся ситуации. Ведь карантин, как ни крути, тоже придется отменять. А на фига тогда его вводили?

Останавливаться он не стал, и Артем Борисыч поспешил следом.

— С чего ты решил, что Бероев из спецназа?

— А что, нет? — усмехнулся Подопригора. — Штабная наука утверждает: обязательным условием для армейских частей является единообразие действий. А вот для разведчика и диверсанта необходимым качеством является полет фантазии и игра воображения. Похвальными качествами — вкус к риску и способность принимать авантюрные решения. Удача приходит к тем, у кого в поведении присутствует безусловная ориентация на успех.

Будучи слегка ошарашенным, Трубилин уже устал от этой сумбурной беседы.

— Начинаю терять нить, — сказал он. — Зачем ты мне это всё рассказываешь?

— Расширяю твой кругозор.

— А я не любопытный, хотя считай что пожилой. Что за упорное желание проникнуть в чужие замыслы, поймав на нестыковках и лжи?

— Фи. Какие-то странные подозрения в наличии скрытых мотивов, — отмахнулся Подопригора. А затем доверительно сообщил: — Да я без тебя во всех замыслах разобрался! Бероев опытный диверсант, пусть военный пенсионер и инвалид. Опыт не пропьешь…

— Блин, а это ты откуда взял? В личном деле такое не пишут.

— Люди шепнули, — отмахнулся Сан Саныч. — Ты представь, вот найду я твоего Бероева.

— И что?

— Найду и закрою.

— Ну, в этом я сомневаюсь.

— Нет, ну а вдруг? Вместе с ним еще кого-нибудь за компанию, да хоть вот этого, — Подопригора скользнул пальцем по экрану. — Кирилл Афанасьев, человек с характерным шрамом лица. Узнаешь?

— Мой парень, — признал Трубилин и снова внутренне дрогнул. Глубоко копает этот полковник…

— А ты его, конечно, не хочешь бросить мне в объятья. Небось, скажешь, типа в командировке?

— Угадал.

— Так вот, предположим: закрою я твоих архаровцев, а ты на меня обидишься. Фигня вопрос, в принципе, как-нибудь переживу. Ты мне не брат, и становиться им не собираешься. Но твой шеф Николай Уваров тоже обидится. А для начала наймет крутых адвокатов, и начнет с их помощью крушить наши слабые аргументы. Потом при случае пожалуется председателю правительства Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Насколько я слышал, твой шеф постоянно шлет премьеру обзоры финансовых рынков…

— Есть такое дело, и не только это. Они на короткой ноге. И что?

— Вопрос: а чего я добьюсь, даже если Бероева посадят за стрельбу в автосалоне? Да, газетчики напишут, что преступники должны быть осуждены по всей строгости закона, ибо здесь нет места для дискуссий.

— Железная рука Фемиды взяла весы — и по сусалам! — в газетном стиле высказался Трубилин. — Стрелять на улице нехорошо, тем более в магазине. Это огорчает. Только какое отношение к этому имеем мы?

— Вот! Бероева посадят, а ты сделаешь вид, что не при чем.

— Сан Саныч, так и есть. Я не при чем, — почмокав конфетой, согласился Артем Борисыч. — Бероева стрелять не посылал! А куда посылал, не скажу, ибо сия тайна прописана в моем контракте.

— И Николай Уваров вообще не при делах? — ехидно поинтересовался Подопригора.

— И Уваров не при делах. Частная охранная лавочка отличается тем, что я никому не должен отчетом. Шеф не лезет в мои дела, он и в лицо-то знает не всех сотрудников. Может подкинуть работенку, только не диктует мне, как и кем это делать. Банальная вещь, но для нас важен результат.

— Завидую, — вздохнул Сан Саныч. — И понимаю уровень полковника Уварова: недавно прилетел из Люксембурга и, только я собрался договариваться о встрече, тут же улетел в Лондон. Постоянно крутится в Цюрихе, где для внучки купил виллу с видом на озеро. Это не та собака, которая умеет лаять и не кусает. Его только тронь, и всё будет наоборот. Уж такие как я, Уварову на один зуб.

— Опасаешься ответки? Разумно, — усмехнулся Трубилин. — Николай Сергеич не умеет размениваться на пустые угрозы и не стремится пустить пыль в глаза. Умные люди громко только хвалят, а вот наказывают обычно тихо…

— Когда мы с парнями прокрутили эту ситуацию с разных сторон, то пришли к выводу: надо с вами договариваться.

— И чего ты хочешь?

— Любви и дружбы, — серьезно сказал Подопригора. — Знаешь, зачем на днях прилетал Уваров?

— Нет, я его не видел, — ответил Артем, хотя знал. Интересна была версия собеседника.